Урга и Унгерн - Толмачёв Максим (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT, FB2) 📗
Сам генерал-губернатор в темно-сером полувоенного образца френче без знаков различия сидел за столом в удобном простом кресле и работал с бумагами. При этом он не сутулился, как многие, а держал осанку, отчего в контексте обстановки кабинета не казался обычным библиотечным клерком, а выглядел без натяжки важным государственным чиновником: редкие седые волосы на крупной голове аккуратно зачесаны назад, плечи узкие, а кисти рук можно, пожалуй, назвать миниатюрными.
Сделав короткий доклад, секретарь удалился, отвесив церемонный поклон и бесшумно закрыв за собою дверь. Чэнь И некоторое время разглядывал меня, после чего жестом пригласил сесть на один из стульев. Я подчинился и занял место на стуле, который находился ближе всего к столу чиновника. Чэнь И встал со своего кресла, военным жестом одернул френч, не спеша обогнул стол и двинулся вдоль стен, уставленных книгами, в мою сторону.
«Господин Рерих, хочу приветствовать вас у себя», – объявил Чэнь И по-русски.
Слова произносились правильно, но с характерным акцентом. При этом интонации, темп речи и манера говорить выдавали человека, у которого не имелось обширной практики в языке. Мне пришлось напрягать слух и прилагать неимоверные усилия, чтобы понимать смысл сказанного. Я переспрашивал, задавал наводящие вопросы и всячески помогал чиновнику с формулировками. Посему, опуская незначительные детали в повествовании, передам саму суть диалога, состоявшегося между нами в тот день.
«Здравствуйте, генерал».
С этими словами я встал со стула и, вытянув руки вдоль тела, сделал поклон в лучших традициях китайского этикета. Должно быть, поклон мой тоже не выглядел естественным, отчего Чэнь И впервые улыбнулся и, сделав шаг навстречу, протянул руку для пожатия.
«Мне очень жаль, что вы попали в тюрьму, как и другие ваши соотечественники. Я тоже в некотором роде нахожусь в тюрьме. Эта тюрьма поуютнее и значительно просторнее вашей… – Чэнь И обвел взором стеллажи с книгами и остановил взгляд на входной двери. – Здесь я так же не волен в своих поступках и ограничен в высказываниях своего мнения. Мне бы очень хотелось дать свободу узникам, многих из которых я хорошо и довольно долго знаю, но влияние мое на государственные дела теперь сведено к формальным процедурам. Штурм Урги бароном Унгерном позволил моим давним врагам сместить меня, устранив от управления. По факту власть в городе перешла в руки военных генералов, которые далеки от идеалов гуманности и дипломатии. Эти люди не делают различий между внешними вооруженными врагами и внутренними, к которым по ошибке отнесли и вас. Мне очень неприятно сообщать вам о том, что жизни узников тюрьмы теперь находятся под угрозой. Со дня на день мы ожидаем очередного штурма войсками Унгерна столицы Халхи. Мне стали известны планы генералов Го и Ма по подготовке обороны города. В эти планы входит отравление всех заключенных до единого в случае, если Унгерну удастся войти в город».
Я сохранял молчание, позволив Чэнь И продолжить. Мысли мои были неспокойны, такого варианта событий я предположить никак не мог. Генерал выдержал паузу, дав мне время осознать смысл сказанного.
«Господин Рерих, вы видите, в какое безвыходное положение мы с вами попали. Я не могу противиться решению военных генералов и просто не способен изменить ход событий. Угроза нависла над вами и вашими собратьями по несчастью. Стремясь избежать ненужных человеческих жертв, я пытался предпринять несколько попыток изменить решение военных чиновников, но потерпел поражение. Упорствовать дальше я не нахожу разумным, поэтому стал искать обходные пути спасения если не всех, то хотя бы части пленников. На моем столе список тех, кто, возможно, сумеет избежать суровой участи, и ваше имя там тоже есть».
«Чем же я заслужил ваше расположение?»
«Вы ведь ученый? Занимаетесь исследованием этого края, так написано в вашем деле. Кроме того, и Шабинское ведомство за вас ходатайствует, вы ведь по нему проходите как лама».
«Да, мне была оказана честь, я жил при монастыре Манджушри и там же работал до начала волны арестов».
«Вы буддист?» Чиновник с любопытством посмотрел на меня.
«Разумеется, – подтвердил я. – Все ламы – буддисты, и я не исключение».
«Я тоже буддист и, кроме того, в некотором роде ученый и исследователь. Подойдите-ка сюда». Чэнь И пригласил меня жестом к одному из стеллажей, на котором стояли книги на европейских языках, преимущественно на немецком.
Было тут несколько книг на французском, среди которых я обнаружил полное издание трудов Элизе Реклю, состоящее из двадцати пяти томов. Рядышком располагались книги Толля, Мушкетова и Федченко на немецком, скорее всего, этот раздел стеллажа относился к «Азии». Чуть ниже были собраны работы Роборовского и Обручева, тоже на немецком, и целый ряд книг на китайском и даже японском. Я узнал сборник Арсеньева и оба тома Грумм-Гржимайло, недавно вышедшие в Питере, еще на полках нашли пристанище работы Потанина и Певцова. Книги Певцова были и на русском, они стояли рядом с небольшой и довольно потрепанной брошюрой Козлова. Исследователи Азии и Монголии были представлены довольно широко, в самом низу стеллажа стопками были сложены альбомы, гербарии и карты, которые в любое другое время вызвали бы мой живой интерес.
«Видите, я собрал почти всю известную литературу по этому прекрасному краю, признаюсь, что подавляющее число трудов – это, конечно же, работы русских исследователей, которые проводили многочисленные экспедиции по Халхе с середины прошлого века. Меня всегда поражали их разносторонность, энциклопедичность знаний, широкий кругозор и богатый набор интересов. Китайские исследователи не заходили так далеко, да и описания тех экспедиций носили узкопрактический характер. История и быт населяющих Монголию народностей не получали в таких трудах достаточного освещения. Исключением, пожалуй, являются рукописи нашего собрата по буддизму Фа Сяня и его изумительное сочинение „Фогоцзи“, составленное полторы тысячи лет назад. Но ведь это же не современность! Европейцы дальше Туркестана вообще редко заходили. Со времен братьев Поло и Одорико Матиуша в этих местах произошли значительные изменения, и без последних русских экспедиций на картах Азии, Монголии да и Китая до сих пор в изобилии присутствовали бы белые пятна».
«Готов согласиться с вами как с человеком значительно более сведущим в этом вопросе. Однако мое место в истории края намного скромнее. Трудов опубликованных я не имею, исследования мои почти наверняка не представляют научного интереса».
Чэнь И улыбнулся и закивал, то ли подтверждая мою малую значимость для науки, то ли соглашаясь со своими мыслями, в которых я его лишь утвердил своей репликой.
«Возможно, ваши труды еще не оценены по достоинству и не имеют оформленного вида, но ведь, кроме науки, есть еще и искусство!»
«К искусству я уж совершенно не имею отношения».
«Вы, может быть, и не имеете, а вот ваш брат, несомненно, имеет!»
Чэнь И достал с полки большую папку необычного формата, раскрыл ее передо мной и начал бережно перелистывать репродукции, между которыми были проложены тончайшие листы рисовой бумаги, выполнявшие роль кальки. В этих работах узнавался стиль, некоторые были мне хорошо знакомы. Это были картины Николая, моего старшего брата.
«Это ведь ваш брат написал?»
«Да, это творчество Николая, некоторые из работ я хорошо помню, часть мне незнакома, но готов поклясться, что они тоже его».
«Как же неожиданно устроен этот мир! Я поклонник работ вашего брата, который тоже является буддистом… Мне кажется недопустимым, чтобы этот великий человек лишился своего родного брата по нелепому стечению обстоятельств».
Вернув альбом с репродукциями на место, генерал жестом предложил мне сесть на стул, подошел к своему столу и, взяв с него какие-то бумаги, сообщил:
«Единственный выход в данном случае – это подписать документы о том, что вы примете активное участие в сборе информации, действуя в интересах китайского государства в этой стране. Тем самым вы обещаете докладывать обо всем, что может быть полезным для нас. Сразу после подписания вы отправитесь в свой монастырь и будете там тихонечко сидеть, не высовывая носа в Ургу, до тех пор пока возникшая ситуация с бароном Унгерном не разрешится в ту или иную сторону».
