Жизнь Людовика XIV - Дюма Александр (серии книг читать бесплатно txt) 📗
Однако, кроме таких пустых, но показывающих возрастание личной власти короля учреждении, заводились мануфактуры, которые поставили Францию промышленную на уровень ученой. Из французских гаваней выходили корабли, удивляя соседние державы, которые даже не предполагали, что у Франции имеется флот; императору была послана помощь против турок; герцог де Бофор руководил Жижерийской экспедицией, предшественницей Кипрской, где он сложил голову; постройка Лувра заканчивалась, но начиналась постройка Версаля; состоялось учреждение Восточно-индийской компании; король купил фабрику гобеленов, директором которой позднее назначил Лебрена. Наконец, будучи абсолютно могуществен внутри государства, Луи XIV хотел, чтобы его уважали и вне Франции. А когда Испания и Рим забыли уважение, должное будущему повелителю Европы, то, несмотря на могущество первой и авторитет второго, они жестоко поплатились.
Между тем, по возвращении из Шайо, де Лавальер, недовольная герцогиней Орлеанской, вскоре ее оставила, и король приказал меблировать для возлюбленной Брионский дворец с изяществом и роскошью, против которых она тщетно восставала, говоря, что желает только спокойного убежища. Однако Луи XIV, подобно Юпитеру, был окружен пламенем, все освещающим и иногда сжигающим. Поэтому иной род блеска вскоре окружил смиренную любовницу великого короля — она оказалась беременной. Эта новость не только не составила тайны, но была почти официально объявлена. 22 октября 1666 года де Лавальер родила в Венсенне Анну-Марию Бурбон, узаконенную, как мы покажем, Францией; в 1680 году она вышла замуж за Луи-Армана Бурбона, принца Конти.
Через полгода фаворитка, опять-таки против своей воли, получила титул герцогини. Поместье Вожур и баронство Сен-Кристоф были возведены в герцогство, а дочь была узаконена грамотой, данной в Сен-Жермен-ан-Ле в мае 1667 года.
2 сентября 1667 года де Лавальер вторично стала матерью, родив Луи Бурбона, также усыновленного Францией и известного по именем графа Вермандуа. Весь двор радовался так, словно родившийся младенец являлся законным наследником, а положение де Лавальер казалось бесконечно прочным.
Королева-мать страдала в уединении болезнью, от которой и умерла. Два старинных ее друга ей предшествовали. Одним из них был маршал ла Мейльере, если помнит читатель, игравший важную роль во времена Фронды и сын которого сделался герцогом Мазарином; другим был шут королевы Гийом Ботрю, граф Серран, обыкновенно называемый Ножан-Ботрю.
Счастливая карьера Шарля Лапорта герцога ла Мейльере стала следствием его родства с кардиналом Ришелье, его двоюродным братом, взявшим Шарля берейтором, когда он был еще епископом Люсонским. Из берейтора Шарль стал прапорщиком телохранителей королевы Марии Медичи, а после так называемой la drolerie on Pont-de-Ce он был назначен начальником собственного конвоя ее величества. Это счастье началось, впрочем, при весьма неблагоприятных обстоятельствах. Луи XIII терпеть не мог будущего маршала, вероятно из-за ненависти им питаемой ко всем родственникам кардинала. Однажды Луи XIII сказал что-то очень грубое капитану, и тот, выйдя в прихожую, в гневе съел свечу. Проходивший мимо Ришелье не смог удержаться и посмеялся над таким странным способом укрощения гнева, и тогда ла Мейльере, будучи уязвлен насмешкой первого министра почти так же как выходкой короля, решил оставить Париж, продал имение за сумму почти в 50 000 ливров и объявил своему двоюродному брату, что уезжает служить шведскому королю. Кардинал дал Шарлю дойти до самой двери и, когда тот уже собирался выйти, сказал:
— Послушайте, братец, вы — человек храбрый! Останьтесь и я выведу вас в люди.
Ришелье велел уничтожить купчую, и ла Мейльере вступил вновь во владение своим поместьем, а кардинал действительно вывел его в люди, и не только его, но и его сестру, которую поместил при королеве-матери, а потом сделал аббатисой в Шелле, где до сих пор аббатисами были одни принцессы. Что касается Шарля, то первой милостью, которую оказал ему кардинал, было пожалование орденом, а затем женитьба на дочери маршала д'Эффиа, в руке которой по этому случаю отказали одному дворянину; молодая жена, утверждая, что тот был ей не только женихом, но и мужем, обращалась с ла Мейльере с презрением, но, к счастью, умерла рано, оставив будущему маршалу сына, который впоследствии принял титул герцога Мазарина и который получил в наследство от матери значительную долю сумасбродства.
В 1637 году, по ходатайству Ришелье, ла Мейльере женился на Мари Коссе-Бриссак, а чтобы уменьшить, по возможности, расстояние, бывшее между ним и этим домом, кардинал сделал его королевским наместником в Бретани, что доставило ему впоследствии место губернатора в Нанте.
Счастливая карьера омрачалась тем, что бедному герцогу везло на браки с сумасбродками. В одно прекрасное утро новая его супруга объявила, что Косее имели родоначальником римского императора Кокцея Нерву, который, надо сказать, умер без потомства. По такому поводу принцесса римской крови сажала своих сестер в кресла, а сама садилась на стул, полагая себя униженной браком с человеком из незнатного дома, с человеком, которого, когда он был начальником телохранителей, называли не иначе как «маленький ла Мейльере» и которому было отказано в руке м-ль де Вильруа.
Герцог был храбрецом и не однажды это доказал. При осаде Гравелина, страдая подагрой, он сидел на лошади при открытии траншей, среди убийственного неприятельского огня. По маршалу стреляли из пушек и одно ядро пролетело так близко, что он вместе с лошадью пошатнулся, и окружавшие офицеры стали просить его удалиться. °
— Что? — возмутился маршал. — Неужели вы боитесь, господа?
— Не за себя, за вас, маршал!
— За меня! — воскликнул ла Мейльере. — Эх, господа! Полководцу бояться не пристало, особенно, если он — маршал Франции!
Во время блокады Ла-Рошели он совершил поступок, прославивший его между молодежью, сохранившей последний пламень рыцарства. Однажды, скучая у себя на квартире, он послал по городу трубача узнать, нет ли какого-нибудь дворянина, который, подобно ему, скучает и готов для развлечения постреляться на пистолетах. Офицер, стоявший на аванпостах, по имени ла Констансьер, принял предложение; ла Мейльере и ла Констансьер сделали по два выстрела и лошадь маршала упала, пораженная в лоб. Перевес оказался на стороне офицера, но ла Мейльере не только не рассердился, но перевел его в свой полк ротным командиром. Маршал ла Мейльере умер 8 февраля 1664 года.
Гийом Ботрю, государственный советник, член Французской академии, происходил из хорошей семьи и женился на дочери генерал-прокурора, которая, поступив ко двору, не хотела носить имя Ботрю, поскольку Мария Медичи, сохранившая итальянское произношение, называла бы ее м-м «Ботру». Эта дама слыла чудом непорочности, поскольку никогда не выходила из дома и решительно нигде не бывала, с чем многие поздравляли мужа, называя счастливцем. Но что же! Этот счастливец вдруг узнал, что жена его была домоседкой только потому, что у нее имелся любовник дома, его собственный камердинер. Наказание было соразмерно с преступлением: слугу он сослал на галеры, насладившись сначала собственным мщением, а жену выгнал из дома, и когда она родила, не захотел признать ребенка. Ботрю прославился своими шутками. Однажды, смеясь, он сказал королеве-матери, что епископ Анжерский творит чудеса; королева спросила, какие, на что Ботрю отвечал — многие, и между прочим епископ исцелил себя от болезни, от которой, особенно сегодня, очень редко исцеляются; епископ, узнав о насмешке, громко жаловался, а Ботрю также громко отвечал:
— Как я мог такое сказать! Ведь епископ все еще болен! Играя в пикет с неким г-ном Гуссо, глупость которого вошла в поговорку, Ботрю сделал ошибку и, заметив ее, воскликнул:
— Боже! Какой же я Гуссо!
— Милостивый государь, — заметил Гуссо, — вы дурак!
— Разве я не то же сказал? — удивился Ботрю.
— Нет, — ответил собеседник.
— Ну, так я хотел это сказать!
