Пламя грядущего - Уильямс Джей (бесплатные полные книги .TXT) 📗

Глава 2

Англия

Дневник Дени из Куртбарба. Отрывок 2-й.

Седьмой день до июльских ид, 1189. В сей день я прибыл в город Сомюр, где граф Пуату содержал двор, перебравшись туда из Фонтевро, в котором был погребен его отец, король Генрих. Я размышлял о нем, пока карабкался на холм, на вершине которого стоял замок, и в моей памяти всплыли строчки прославленного плача, что был написан Бертраном де Борном на смерть короля-юноши, брата Ричарда:

Едва ли кому-то придет в голову сочинить подобный плач на смерть старого короля, зато благодарственные молитвы по поводу его кончины будут возноситься многими, как если бы пала наконец некая старая крепость, бывшая разбойничьим гнездом. Со всех сторон до меня доносились слухи о милосердии Ричарда, как, например, в случае с Уильямом Маршалом, могучим воином и лучшим из рыцарей, который в прошлом выступал против него из преданности своему королю и которого он ныне легко простил и возвеличил. И еще говорили, что его щедрость не знает границ и он, в духе пословицы, подает обеими руками. Это весьма радовало мое сердце.

Однако мне предстояло еще многое преодолеть, чтобы вкусить от его щедрот. Было не так-то легко подступиться к графу (ибо именно так его продолжали величать, поскольку он еще не стал королем и не станет, пока не отправится в Англию принять корону). Готов поклясться, что все труверы, менестрели, жонглеры, певцы и танцоры, во множестве бродившие по дорогам Франции, подобно пчелиному рою устремились теперь к новой пчелиной матке, так что я не только не смог подойти к замку ближе чем на сто шагов, но первую ночь мне пришлось провести под сводами моста через Луару за неимением лучшего пристанища. Там было ужасно сыро, к тому же ночью пошел дождь, потому я укрыл арфу своим плащом, а сам сидел до рассвета, дрожа и чихая. Наутро я охрип и простился с надеждой хорошо петь, а позже в тот день граф выехал из замка со всей своей свитой и поехал по дороге в сторону Сизы. Путешествие продлилось пять дней, а затем и еще пять до Руана, и все это время я держался в хвосте этого кортежа вместе с сотней других бедолаг, питавшихся черствой коркой и надеждой.

Руан – большой и красивый город, главная часть которого расположена на северном берегу реки Сены и соединена мостом с противоположной стороной, где раскинулись красивые предместья. Там я и нашел временный приют в доме торговца. Он удовлетворился обещанием, что я буду петь ему те самые песни, которые так нравятся норманнам [53], в основном о войне. Ибо не зря говорят: «Север любит войну, а юг предпочитает жизнь». В четверг, который приходился на тринадцатый день до августовских календ, в кафедральном соборе граф Ричард принял меч и стяг герцогства Нормандского. Церемонию совершил архиепископ Руана, и присутствовавшие при сем событии пропели Jubilate [54]. Я пришел туда, желая хотя бы одним глазком взглянуть на графа Ричарда, что и сделал, когда он вышел на ступени собора, чтобы принять от своих подданных присягу на верность. Он выглядел весьма величественно в прекрасной пурпурной мантии на беличьем меху, увенчанный герцогской короной. Когда я стоял в этой огромной толпе, заполнившей всю площадь, я почувствовал, как чья-то тяжелая рука опустилась мне на плечо, и, обернувшись, узрел Понса де Капдюэйля, которого не видел целых шесть лет. Вот послушайте и узнаете, каким великим благом явилась эта случайная встреча благодаря покровительству блаженного св. Дени и вмешательству Пречистой Девы.

Мы с Понсом обнялись и, выбравшись из толчеи, направились к берегу реки, где находилось несколько винных лавок для моряков и рыбаков, живших неподалеку. Мы уселись, и после того, как оба выпили, Понс поведал мне, что недавно прибыл из Бове, где господин епископ радушно принимал его у себя около года. Но затем между ними произошла размолвка из-за каких-то пятидесяти фунтов – денег из Парижа, которые нашли прямую дорогу из кошелька епископского чиновника, ведавшего раздачей милостыни, в руки достойного бедняка. «Но, разумеется, у епископа не было причин сожалеть о столь богоугодном деянии?» – заметил я. И на это Понс ответил: «Ты справедливо рассудил, Дени, это было богоугодное дело, ибо, Господь свидетель, я не могу назвать другого бедняка, столь достойного милости, как я сам. Но епископы, как тебе известно, особенно подвержены алчности и скаредности, и я, будучи человеком великодушным, не смог более оставаться с ним, ибо клянусь спасением своей души в том, что ставлю милосердие превыше других добродетелей в священнослужителях».

Затем мы заговорили о графе Ричарде, и Понс рассказал мне, что надеялся получить кое-какую награду за песнь, которую он сложил в честь Ричарда. Именно это привело его в Руан, но теперь он увидел, какое множество трубадуров собралось здесь с той же целью, и потому решил вновь отправиться на юг, возможно, во владения графа де Сен-Жиля, и преподнести ему ту же самую песнь. Я сказал ему, что граф Раймон не питает любви к Ричарду, хотя и поклялся тому в верности. Тогда Понс ответил, что, благодарение Господу, в имени Раймон такое же число слогов, сколько и в имени Ричард, и не столь уж большой труд заменить в песне одно имя на другое. Еще он сообщил мне, что живет в доме некоего доброго человека, ткача, который был весьма польщен, что под его кровом ночует трубадур столь благородного происхождения и повсеместно прославленный, так что вовсе не возьмет с него денег, если только Понс не заставит его. Далее Понс сказал, что не уедет из Руана, пока Ричард не покинет провинцию, поскольку такое скопление рыцарей и баронов в городе непременно сулит множество развлечений – игру в кости, в мяч и турниры, приняв участие в которых мужчина вроде него вполне может добыть и деньги, и рыцарские доспехи. Ему очень нравились турниры, а так как он был высокого роста и хорошо сложен, то часто побеждал своих соперников и в качестве приза забирал их вооружение и коней. Что же касается азартных игр, то он так же любил игральные кости, как и монах свои четки. Я обещал, что навещу его завтра в его жилище, и на том мы расстались. Но прежде, когда настало время платить за выпитое вино, Понс вскричал, что – увы! – он забыл кошелек и не имеет при себе ни су. С улыбкой обняв меня, он попросил заплатить за двоих и заверил, что отблагодарит. Денег у меня не было, и потому в уплату я оставил свой кинжал с серебряной рукоятью, внутри которой находился кусочек древка одной из стрел, от которых принял мученическую смерть св. Себастьян [55], и я считал, что поступаю дурно, расставаясь с этим сокровищем таким образом.

В тот же самый день граф Ричард оставил город и направился в крепость Жизор, где, как я слышал, он позднее встретился с королем Франции. Ныне, когда старый король умер, они торжественно пообещали прекратить вражду и относиться друг к другу дружественно. И поскольку они раньше приняли крест, то теперь поклялись вместе отправиться в крестовый поход в следующем году по наступлении Великого Поста. Поговаривали, что, когда граф покидал Жизор, крепостной мост рухнул под его тяжестью и он вместе с конем провалился в ров с водой. Некоторые полагали в том дурное предзнаменование, но лично я думаю, будто этот случай произошел вследствие естественных причин, ибо Ричард выделялся среди прочих мужей мощным телосложением и большим весом.

Итак, в тот же вечер, узнав новость об отъезде Ричарда в Жизор, я глубоко задумался о том, как мне поступить дальше. Я рассудил, что извлеку мало пользы, если буду тащиться во след ему подобно шлейфу дамского платья, который собирает по пути всю грязь и пригоден только на то, чтобы отшвырнуть его прочь с дороги. Оставалось или бросить дальнейшие попытки обратить внимание Ричарда на свою особу, или же отправиться в Англию и там попробовать приблизиться к нему, когда он приедет. Последняя мысль показалась мне удачной, ибо к тому времени уменьшится число придворных в свите, а также отстанут многие трубадуры, которые не смогут заплатить за проезд на корабле через Узкое море. Но с другой стороны, я находился в том же положении: я и сам мог с тем же успехом перелететь через пролив, с каким заплатить за проезд. Поэтому я преклонил колена в своей комнате и молил св. Дени и Пресвятую Деву помочь мне, а затем с тяжелым сердцем отправился в постель.