Жизнь Людовика XIV - Дюма Александр (серии книг читать бесплатно txt) 📗
Мы говорим, что он изменил Франции. Вот по какому случаю он замышлял свою измену, которая, впрочем, не имела особенных последствий. Послушаем, что рассказывает об этом Бриенн.
«Однажды (1660), когда я был один в кабинете кардинала и писал крайне нужные депеши, по его распоряжению, разным лицам, его преосвященству понадобились некоторые бумаги, находившиеся в одном из ящиков его письменного стола. Самого кардинала удерживала в постели подагра; он позвал меня, вручил ключи и поручил отпереть ящик под № XI, взять связку бумаг под литерой А, перевязанную желтой лентой. Ящики оказались неверно размещены и рядом с № X оказался № IX, который я и отпер; обратив внимание на то, что бумаги под литерой А перевязаны голубой лентой, я сказал об этом кардиналу, который и указал на ошибку. Тогда я отпер нужный ящик и действительно нашел в нем искомое, что и отнес его высокопреосвященству. Между тем, я не смог удержаться, чтобы не прочесть текст на листе в связке А под голубой лентой».
Хотя кардинал в титулах пользовался только заглавными буквами, Бриенн легко прочитал содержание бумаги:
«Акт, по которому испанский король обещал мне не противиться возведению меня в папское достоинство в случае, если я успею представить себя к избранию по смерти Александра VII, и под условием, что заставлю французского короля удовольствоваться городом Авеном вместо Камбре, который должен быть уступлен испанской короне. Акт этот выгоден…»
Смерть не дала Мазарини времени привести в исполнение сей честолюбивый план, поскольку Александр VII, избранный 7 апреля 1655 года, умер 22 мая 1667-го, то есть на шесть лет позже того, кто собирался стать его преемником.
Что до скупости Мазарини, то она вошла в пословицы, и в этом великом пороке его упрекали и друзья, и недруги. Все для него служило предлогом брать деньги, все могло стать поводом к налогам. «Они поют, они заплатят» — стало не только французской поговоркой. Однажды кардиналу сообщили, что в продажу поступила направленная против него ужасная брошюра, и он приказал ее запретить, а поскольку после запрещения цена на брошюру возросла раз в десять, то кардинал велел продавать ее; эта операция доставила ему 1000 пистолей, как он сам рассказывал, довольно посмеиваясь.
Мазарини плутовал в карточной игре, называя это «соблюдать свои интересы»; как кардинал ни был скуп, играл он по очень высоким ставкам, так что выигрыш или проигрыш достигал иногда 50 000 ливров за один вечер. Понятно, что он соответствующим образом переживал и то, и другое.
Если Мазарини приходилось отдавать деньги, то делал он это с крайним неудовольствием, а то и вовсе не отдавал. Зато он бывал очень весел, получая деньги, для чего употреблял способы исключительные. Так же кардинал старался поступать и при приобретении других ценностей. Например, у кардинала Барберини имелась прелестная картина Корреджо с изображением младенца Иисуса на коленях Богородицы, подающего в присутствии св. Себастьяна обручальное кольцо св. Екатерине. Мазарини не решался попросить картину у владельца, который, по всей вероятности, отказал бы, поэтому картину попросила королева, и Барберини не мог отвергнуть ее просьбы. Опасаясь возможных недоразумений с картиной, Мазарини послал в Рим нарочного, разумеется, за счет Барберини; даритель сам представил подарок королеве, которая, желая оказать честь великолепному произведению и дарителю, приказала немедленно повесить картину в своей спальне, однако, как только Барберини уехал, Мазарини забрал картину к себе. После смерти Мазарини, желавший подарить картину вовсе не ему кардинал Барберини при личной встрече с королем напомнил об этом; Луи XIV нашел это справедливым, и картина была возвращена вместе с тремя другими, которые герцог Мазарин отослал королю, говоря, что это — изображения нагих женщин. Этими тремя картинами, оскорблявшими целомудрие супруга Гортензии Манчини, были «Венеры» Тициана и Корреджо, а также та самая работа Антонио Карраччи, с которой кардинал Мазарини никак не мог расстаться.
Этот же самый герцог Мазарин однажды, в припадке все того же целомудрия, бил молотком по всем древним статуям, доставшимся ему от дяди. Король узнал об этом и послал Кольбера узнать о побуждениях к столь замечательному деянию.
— Совесть моя, — заявил герцог.
— Однако, г-н герцог, — удивился Кольбер, — если ваша совесть столь беспокойна, то почему у вас в спальне обои с Марсом и Венерой, которые, по моему мнению, столь же нецеломудренны, как и эти бедные статуи?
— Это потому, что обои, — ответил герцог, — достались мне из дома Лапорта, из которого я происхожу, а так как я не ношу более этого имени, то желаю сохранить хоть что-нибудь на память из дома Лапортов.
Королю эта причина показалась, без сомнения, удовлетворительной, и он оставил герцогу обои из дома Лапорта, но отнял статуи, которые происходили из дома Мазарини.
Возвращаясь к кардиналу Мазарини, скажем, что он умер, проклинаемый многими: его проклинала королева за неблагодарность, его проклинал король за властолюбие и жадность, его проклинал народ, упрекавший кардинала в своем разорении. Эпиграммы, преследовавшие министра при жизни, после его смерти еще более размножились и прощением вовсе не звучали:
К нам Мазарен сюда как Лазарь нищ приехал,
Но к королеве так искусно он подъехал,
Что ею он почти от смерти воскрешен;
И сделался потом богат ужасно он:
В порфиру и виссон он пышно облачался
И как евангельский богач ужасно он скончался.
Или:
Здесь Юлий кардинал под камнем сим лежит:
Пусть кошелек и плащ прохожий сторожит.
Иногда Мазарини оказывалась честь упоминаться вместе с Ришелье:
Преосвященство там второе уж лежит — От третьего благой нас Бог да сохранит!
В общем, даже писать кардиналу эпитафии превратилось в страсть. Поэты, купцы, прочие граждане, каждый придумывал свою. Однако оставим в стороне страсти эпохи и ненависть партий, определим суждение о Мазарини с точки зрения результатов. Он продолжил политику Анри IV, то есть старался унизить Австрийский дом. Для достижения этой цели Мазарини употреблял всевозможные средства; будучи безбожником в политике, материалистом в государственных делах, он не имел ни ненависти, ни любви, ни симпатий, ни антипатий. Кто мог быть полезен, был союзником, кто действовал против, становился врагом. Благо страны Мазарини ставил выше всего, даже противопоставляя королю: Кромвель может помочь ослабить Австрийский дом, Кромвель может дать 6000 солдат, чтобы вернуть Франции Монмеди, Мардик и Сен-Венан — министр вступает с ним в союз. В вознаграждение похититель престола требует изгнания наследников английской короны из Франции, и Мазарини изгоняет их, делая исключение для внучки Анри IV. Кардинал может быть скуп для людей, но никогда — для дела, и если надо отыскать врагов врагам Франции, то золото льется рекой.
В течение всего министерства Мазарини война деятельно продолжалась в Нидерландах, Италии и Каталонии, но в то время как французские полководцы воюют, агенты кардинала энергично ведут переговоры в Амстердаме, Мадриде, Мюнхене и Брюсселе. Важных дел он не поручает никому и лично сам заключает договоры, уславливается, спорит. На остров Фазанов дон Луис Гаро привозит шесть умнейших политиков Испании, — Мазарини является один, борется со всеми, разбирает параграф за параграфом, фразу за фразой, слово за словом договор в 120 статей, три месяца выдерживает 24 заседания среди болотных миазмов и подписывает один из самых выгодных мирных договоров, какие когда-либо подписывала Франция, возвращает мир Европе, нарушенный 50 лет назад и, истощив все телесные и умственные силы, умирает в Париже в то самое время, когда заключенный при его содействии брак ставит Францию на высокое место среди держав и этот брак благословен Господом.
