Святая Русь. Книга 3 - Балашов Дмитрий Михайлович (книги онлайн .TXT) 📗
Но вот слуги уволокли опорожненную посуду, — изрядно оголодавшие русичи приналегли-таки на угощение, — и как-то вдруг рядом с ханом оказался улыбающийся Идигу. Русичи поняли, что появление всесильного темника было молчаливым приглашением к разговору о том, с чем прибыли послы в татарский стан.
Федор, весь подтянувшись и отвердев, заговорил, отбросив восточную витиеватость, о том, что створилось на Руси: о дружбе князя Василия с Витовтом, о захвате Смоленска и утеснении рязанского князя, о проигранной войне с Новым Городом… Говорил жестко, не скрывая и не сглаживая ничего. Примолк, откинулся станом и домолвил:
— А теперь пусть давешний сотоварищ нам изъяснит, о чем ему довелось уведать в Крыму!
Редко Ивану было так трудно начать, как в этот раз, когда, — он чуял это всею кожей, — от его слов впрямую зависел успех или неуспех ихнего посольства. Он взмок и от обильной еды, и от страха, и не вдруг сумел справиться с собой. Оба, Идигу и Темир-Кутлуг, ждали, забыв улыбаться. Наконец Иван начал:
— У меня есть друг. Родич. Литвины отроком захватили его в полон. Убили отца, самого продали на рынке Кафы в рабство. Он был и в войске Тохтамыша, был и у Тимура в плену, сбежал, повидал многое. Хотел, всегда хотел, воротить на Русь. Мы с им встречались в Сарае. Всего не стану баять, только одно скажу: меня он николи не обманет и не продаст. И тут, в Крыму — мы возвращались из Цесаря-города, — ватага напала. Ан, гляжу, ватажник ихний, — да и не я, он первый меня узнал. Словом, встретились. Он и повестил мне: мол, Тохтамыш в Киеве, у Витовта, и што слух есть, договор у их заключен — Витовт его на престол садит, а он Витовту дарит Русь. Стало так! В тонкости-то он мне не поведал того… У Бек-Ярыка он в войске, сотником, мог и знать!
Иван замолк. Оба, хан и Идигу, молчали. Илья Иваныч пошевелил затекшими членами, крякнув, высказал:
— Нам про то неведомо, а токмо — не верим мы Витовту! Чаем, водит нашего князя за нос, сам же мыслит охапить всю русскую землю в руку свою. Ну и… Сам понимай! — почти грубо заключил боярин. — С вами, с Ордой, мы ить вроде как и соседи! Не без драки, тово, не без ссор, да и не без помочи друг другу. Тохтамыш сблодил, Москву пожег, мы того ему простить не можем… Опять понимай, хан! Ты баял: мы, мол, Тохтамышев улус и все такое… Дак ведь у нас и свои головы есь на плечах! Витовту помогать нас же губить мы не согласны!
— Потому и прибыли к тебе! — заключил Федор.
— Отай? — впервые подал голос Идигу.
— Почто отай! Дума была! Сидели с боярами… Спорили с князем, порешили послов послать, тебя упредить!
— Нам-ста от Литвы погибать неохота! — вновь подал голос Илья.
Темир-Кутлуг глядел на русичей из-под полуприкрытых век, думал. Доселе он полагал весь русский улус враждебным себе и не ведал, усидит ли на престоле. Ежели поверить этим русичам, ежели они не тайные сторонники Тохтамышевы и все это посольство не игра… Ежели так, это спасение! Это значит, что русский улус за него! Можно повременить и с данью! Сперва покончить с Тохтамышем, утвердить свой престол… Идигу не страшен, он не оглан, не Чингизид, он никогда не сгонит меня со стола! (Темир-Кутлуг, полагая так, забывал, что Идигу всегда мог заменить его иным ханом, покорным своей воле, что и совершилось впоследствии.)
— Идите! — наконец разрешил он. — Я подумаю над тем, что вы повестили мне, и завтра дам ответ.
Когда русские гуськом, пригибаясь в дверях, покинули юрту, Темир-Кутлуг обратил тяжелый взгляд к Идигу.
— Что мыслишь? — вопросил.
Идигу безразлично жевал кусок вяленой дыни. Поднял глаза, подумал, высказал:
— Князь Василий глуп. Он хочет большего, чем может совершить, и слишком слушает свою жену и тестя. Но бояре у него умные. А в Киев надобно послать тайных гонцов. Боюсь, что союз Витовта с Тохтамышем не вымысел и этот послужилец Иван говорит правду.
— Тохтамыша нельзя пускать в степь! — выкрикнул Темир-Кутлуг. — У него тотчас объявятся приверженцы! Скажи, ежели мы пойдем встречу Витовту, коназ Василий не ударит нам в спину?
Идигу долго молчал, прикидывая.
— Нет! Бояре не дадут! А против всего Запада Русь не устоит без Орды. Пока есть такие, кто это понимает, с русичами можно иметь дело. «Иначе мне придется их проучить! » — последнее Идигу подумал, но не сказал вслух, ибо и Темир-Кутлуг сидел на престоле, пока «понимал». Идигу был самым талантливым и самым беспощадным учеником великого Тамерлана.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Витовт, придерживая коня, следил, как холопы тащат волокушею неподъемный валун. Каждому селянину, купцу или кметю было наказано, едучи в Троки, привозить с собою на телеге хотя бы один камень, и стены нового Трокайского замка росли прямо на глазах. Он измерил взглядом высоту каменной кладки. Выше того уровня, куда достает пушечный бой, стены будут возводить из кирпича. Сам замок стоял во внутреннем дворе, на возвышении, пронизанном подземными выходами, и уже был поднят до второго этажа. Тут будет все как у рыцарей: тесный замковый двор, галерея на дубовых выносах окружит его изнутри. Выше, со стороны озера, подымаясь над внешнею стеной, расположится зала, где он будет принимать послов и государей иных земель, устраивать пиры и торжественные церемонии. Крепость вместо рва со всех сторон окружена водами озера. Такого замка крестоносцы уже не возьмут! Над тихой озерной водою звонко разносило томительные удары по камню, немецкие и литовские окрики мастеров и частоговорку топоров русской плотницкой дружины, возводившей примостья вокруг достраивающихся стен. Земля должна быть укреплена. У рыцарей вон крепость на крепости! И когда он станет королем… А он им станет рано или поздно! Он заставит римского Папу увенчать короной его голову! А ежели к тому Ягайло умрет без наследника (к сожалению, братец, кажется, сумел-таки обрюхатить Ядвигу) и польские паны выберут его королем… Со Спытком из Мельштына и многими другими панами он уже говорил о том, и не раз… Жаль, что Ядвига передала Ягайле право занимать престол после ее смерти! Девочка вряд ли проживет долго, у нее глаза обреченной на смерть. Родит и умрет! — почти не ошибаясь, думал он. Для самого Витовта женские утехи, столь занимавшие его в юности, уже отходили посторонь. Все чувства его теперь занимало одно: жажда власти. И власть укреплялась! Он уже вырвал у Ягайлы право владеть Литвой. Он и не то еще вырвет из рук ленивого братанича! Дай только срок!
Отодвинуть немцев.
Разгромить, добить до конца слабую, после Тимуров погрома, Орду.
Подчинить Русь! Что сделать будет легче легкого, ежели Соня сумеет справиться с боярскою думой. Сумеет! Василий полностью в ее и моих руках… Предложить ему совместный поход на татар? Не стоит. Ежели у зятя окажется армия в руках, его не так легко станет подчинить себе.
Этому вечному неудачнику Тохтамышу Витовт не придавал серьезного значения. С его помощью надобно разгромить Темир-Кутлуга, подчинить Орду, а там… Крым, во всяком случае, он у него отберет. И с фрягами сговорит — пусть устраивают свои торговые конторы в Киеве и во Львове, крымская торговля должна обогащать Литву, а не Геную и не Москву!
После Москвы Новогород и Псков сами падут к его ногам. Возникнет великое литовско-русское государство, куда войдут и татары, и ляхи, и жители иных земель — армяне, жиды, караимы, чудь и весь. Он не зря крестился с именем Александра. Слава Александра Двурогого втайне кружила ему голову, и казалось: именно теперь, когда захвачен Смоленск, разгромлена Рязань и Василий почти в его руках (и тверской князь, коего он принимал и чествовал недавно, тоже!), казалось теперь: стоит ему повторить подвиг покойного Дмитрия, разгромить Орду… Уже не ту Орду, не Мамаеву! Половина степи тотчас примкнет к его союзнику Тохтамышу!.. Да, только и осталось — разгромить Орду! Для чего он уже собрал всех, кого можно. Орден дает ему сто копий, шестьсот закованных в железо бойцов, к нему идут на помощь поляки, отпущенные Ягайлой, четыреста копий, тысячи конного войска. Виднейшие польские паны, — сам Спытко из Мельштына с ним! Всех литовских князей и тех Ольгердовичей, что служили князю Дмитрию, собрал он под свои знамена! Темир-Кутлуг будет разгромлен! И тогда он окажется единственным властелином всех этих просторов, владыкой земель славянских, мерянских, чудских, спасителем, сокрушившим кочевых завоевателей Востока, на голову коего именно тогда Папа Римский возложит королевскую корону! И замок в Троках будет достроен к тому времени. Он затмит великого Гедимина! Он сравняется с греческим героем Александром, подвиги коего потрясли мир! Рыцари, которые сейчас, что ни год, осаждают Вильну, станут служить ему, Витовту! И он их переселит… Хотя бы на Кавказ или на Волгу, пусть там и борются с бесерменами! И Польша… Ежели еще и Польша… Тогда он станет повелителем всех славян, остановит турок, чего не сумели ни крестоносцы, позорно разбитые под Никополем два года назад, ни сербы, ни болгары, ни император Мануил, которого только древние стены Константинополя спасают еще от Баязетовых полчищ…
