Речные заводи (том 1) - Най-ань Ши (читать полную версию книги .TXT) 📗
– Что это ты разошелся? – ответил У Сун. – Ждешь, что я поднесу тебе подарки? У меня даже и полчоха нету, вот разве только два голых кулака я подарю тебе. Есть у меня, правда, немного мелочи, но ее я хочу оставить себе на вино. Интересно поглядеть, что ты будешь со мной делать. Неужели решишься послать обратно в Янгу?
Слова эти привели надзирателя в бешенство, и он поспешил удалиться, а вокруг У Суна собралась толпа заключенных, некоторые говорили ему:
– Добрый человек! Зачем ты нагрубил надзирателю? Смотри, хлебнешь горя! Сейчас он пошел доложить обо всем начальнику лагеря, и они уж, верно, расправятся с тобой.
– Э, не боюсь я их, – возразил У Сун. – Пусть делают, что хотят. Будут со мной по-хорошему, так и я с ними, а нет, так постою за себя.
Не успел он произнести эти слова, как в камеру вошли четверо и вызвали нового ссыльного.
– Здесь я, – отозвался У Сун, – и никуда не пойду; что вы тут кричите!
Тогда они схватили У Суна и поволокли в зал, где уже находился начальник лагеря. Человек шесть охранников подвели У Суна к начальнику, который велел снять с него кангу и сказал:
– Ну ты, преступник! Известно ли тебе старое уложение императора У-дэ, по которому каждого нового ссыльного для острастки подвергают ста палочным ударам. Служители, скрутите ему назади руки!
– Не беспокойтесь зря, – сказал У Сун. – Если хотите бить, бейте так. Не к чему скручивать мне руки. Не будь я удальцом, убившим тигра, если уклонюсь хотя бы от одного удара, и если хоть раз пикну, можете отсчитывать мне все удары сначала. Не будь я добрым молодцом из Янгу, если солгал.
Присутствующие рассмеялись, и кто-то сказал:
– Вот дурень, со смертью играет. А ну, посмотрим, как он вытерпит.
– А станете бить, так покрепче да позлее! – продолжал У Сун. – Смотрите, чтобы без всяких послаблений!
Тут уж все расхохотались. Охранники взялись за палки и даже крякнули. Но в это время появился неизвестный человек, который встал возле начальника лагеря. Ростом он был более шести чи, на вид ему было года двадцать четыре. У него было белое лицо, усы и борода трезубцем свисали вниз, голову украшала белая косынка, а одет он был в темный шелковый халат. Одна рука незнакомца висела на перевязи.
Человек этот нагнулся к начальнику и что-то сказал ему на ухо.
– Вновь прибывший преступник У Сун! Какой болезнью ты болел по дороге? – спросил тогда начальник лагеря.
– Ничем я не болел, – сердито ответил У Сун. – Все у меня было в порядке, я и вино пил, и кашу и мясо ел, и пешком шел.
– Этот парень заболел по дороге, – заявил тут начальник. – Я полагаю, что мы можем сделать ему снисхождение и отложить наказание.
– Скорей говори, что болел, – подсказывали У Суну стоявшие рядом охранники. – Начальник лагеря жалеет тебя, а ты придумай что-нибудь, и все будет в порядке.
– Да ничем я не болел, и ничего особенного со мной не случилось, – стоял на своем У Сун. – Бейте, как полагается. Нечего откладывать. А то сиди потом и гадай, когда тебя вздуют!
Опять все присутствующие расхохотались. Засмеялся и начальник лагеря.
– Не иначе, как парень заболел горячкой, – сказал он, – и, видать, еще не пропотел как следует, раз мелет всякую ерунду. Нечего его слушать! Уведите в одиночку и заприте.
Четверо стражников потащили У Суна и заперли в ту самую одиночку, куда его привели вначале. Скоро к окошку его камеры подошли другие заключенные.
– Верно, есть у тебя какие-нибудь письма к начальнику лагеря! – говорили некоторые из них.
– Да ничего у меня нет! – сердился У Сун.
– А если у тебя и вправду ничего нет, – замечали другие, – так мало хорошего в том, что тебе отложили наказание. Вечером они непременно тебя прикончат.
– Как же это они прикончат меня? – поинтересовался У Сун.
– Принесут тебе две чашки каши из заплесневевшей крупы, – отвечали ему. – А когда ты наешься, отведут в яму, что около стены, свяжут, завернут в циновки и поставят вверх ногами. Часа не пройдет, как ты будешь готов. Это у них называется «пань-дяо» – подвесить как тарелку.
– А что еще они могут со мной сделать? – спросил У Сун.
– Есть еще один способ, – отвечали ему. – Наполнят большой мешок песком, свяжут тебя и придавят. И в этом случае не пройдет и часа, как ты кончишься. Способ такой называется «тубудай», то есть «мешок с землей».
– А есть еще какие-нибудь способы? – допытывался У Сун.
– Самые страшные – эти два, – отвечали ему, – остальные полегче.
Не успели они договорить, как вошел солдат с большим блюдом в руках:
– Который здесь вновь прибывший ссыльный военачальник У Сун? – спросил он.
– Я, – отозвался тот. – Чего тебе надо от меня?
– Начальник лагеря прислал вам закусить, – сказал солдат.
У Сун увидел на подносе кувшин вина, миски с мясом и лапшой, а также чашку приправы. «Может, все это прислано, чтобы прикончить меня, – подумал У Сун. – Что ж, пока суд да дело, я подкреплюсь, а там видно будет». И, взяв кувшин, он одним духом осушил его, затем покончил также с мясом и лапшой. Когда все было съедено и выпито, солдат собрал посуду и ушел. Оставшись один в своей камере, У Сун, иронически улыбаясь, сказал себе: «Посмотрим, что они со мной сделают!»
Когда наступил вечер, солдат снова принес блюдо.
– Как? Ты опять пришел? – удивился У Сун.
– Да вот, прислали меня с ужином, – отвечал тот, расставляя на столе тарелочки с закусками.
Тут оказался и большой кувшин с видом, и блюдо с жареным мясом, и миска рыбной похлебки, и еще миска каши.
А тем временем У Сун сидел и думал: «Когда я съем все это, меня обязательно прикончат. А, черт с ними! Помирать, так хоть сытым! Съем, а там посмотрю, что будет!»
Когда У Сун покончил с едой, прислужник собрал всю посуду и ушел. Но через некоторое время вернулся с каким-то человеком. Один из них тащил бадью для купанья, а другой – горячую воду. Приблизившись к У Суну, они сказали:
– Просим вас помыться, господин начальник охраны!
«Может, они хотят расправиться со мной прежде, чем я кончу купаться, – подумал У Сун. – А что мне бояться их! Вымоюсь как следует».
Между тем все уже было приготовлено, вода налита. У Сун залез в бадью и начал мыться. После этого ему дали полотенце и халат, и он вытерся и оделся. Один из прислужников унес бадью с водой, а второй развесил над кроватью полог. Потом они расстелили циновки и, устроив все как следует, удалились.
У Сун запер дверь на задвижку и, оставшись в одиночестве, принялся размышлять. «Что все это может значить? – думал он: – Э, да пусть их делают, как хотят! Посмотрю, что будет дальше». И, повернувшись на бок, он заснул. Ночь прошла спокойно, без всяких приключений.
На следующий день, как только он открыл двери, снова увидел человека, приходившего накануне. Теперь в руках у него был таз с водой для умыванья, и он пригласил У Суна помыться, а потом подал воды прополоскать рот. Затем он привел цирюльника, который расчесал У Суну волосы, уложил их на макушке и повязал ему голову косынкой. Вскоре пришел еще один человек с подносом и расставил на столе закуски, миски с кашей и мясным супом. У Сун же, глядя на все это, думал:
«Ну, ну! Продолжайте этак и дальше! А я пока что буду есть!»
После еды У Суну подали чашку чаю; когда он выпил, прислужник сказал:
– Верно, вам неудобно здесь, господин начальник охраны! Вы бы перешли в соседнюю комнату. Там можно получше отдохнуть, да и подавать туда удобней.
«Вот теперь-то и началось, – подумал У Сун. – Что ж, пойду с ним, посмотрю, что будет…»
Один из прислужников собрал его вещи и постель, а другой проводил в помещение, находившееся в передней части тюрьмы. Здесь было чисто прибрано и расставлены новые столы, стулья и другие вещи. Войдя в комнату и оглядевшись, У Сун подумал: «Говорили, что меня бросят в яму, а привели в такую хорошую комнату, здесь куда лучше, чем в моей прежней камере! Как же это так получается?»
Так просидел У Сун до наступления полдня, когда снова появился человек с мисками и кувшином вина. Он расставил на столе принесенную им еду, и здесь оказались закуски четырех сортов, жареная курица и много пампушек. Человек разломал на части курицу, налил в чашку вина и пригласил У Суна кушать. А между тем У Сун глядел на это и думал про себя:
