Граница вечности - Фоллетт Кен (библиотека электронных книг TXT) 📗
— Ты долго говорила с ним, — заметил он.
— Не будь он проповедником, я бы подумала, что он клеится ко мне, — призналась она.
Джордж не знал, что ответить на это. Он не удивился бы, если бы проповедник начал заигрывать с девушкой, такой очаровательной, как Мария. Но с мужчинами она сама наивность, подумал он.
— Я разговаривал с ним.
— И что же он тебе сказал?
Джордж задумался. Как раз слова Кинга испугали его. Во всяком случае, Джордж решил сказать Марии: она имела право знать.
— Он считает, что в Алабаме у нас могут возникнуть неприятности.
Мария побелела.
— Он правда сказал это?
— Он так и сказал.
Теперь им обоим стало страшно.
Автобус отъехал от автостанции.
Первые дни Джордж опасался, что рейс свободы пройдет слишком мирно. Обычные пассажиры не реагировали на то, что темнокожие сидели не на тех местах, и иногда подпевали им. Ничего не происходило, когда участники акции на остановках игнорировали надписи «только для белых» или «черных». В некоторых городах такие указатели даже закрасили. Джордж думал, что сторонники сегрегации выработали удачную тактику. Все было тихо и спокойно, и в прессе никакого шума, и цветных участников поездки вежливо обслуживали в ресторанах для белых. Каждый вечер они сходили с автобусов и проводили встречи с общественностью, без каких — либо инцидентов, обычно в церквях, а на ночь останавливались у своих сторонников. Но Джордж был уверен, что после их отъезда в городах снова появятся таблички и сегрегация будет как и прежде, и тогда рейс свободы обернется пустой тратой времени.
Парадоксальность ситуации была поразительной. Сколько Джордж помнил себя, он всегда оскорблялся и возмущался, когда ему внушали, иногда намеками, а иногда открыто, что он человек низшей расы. И это при том, что он был умнее, чем 99 процентов белых американцев. Не говоря уже о том, что он был прилежный, вежливый и хорошо одевался. На него с презрением смотрели некрасивые белые люди, слишком тупые или ленивые, чтобы выполнять какую — либо более сложную работу, чем разливать напитки или заправлять бензином машины. Он не мог зайти в универмаг, занять место в ресторане или подать заявление на работу без мысли, что на него не станут обращать внимания, скажут, чтобы он ушел, или откажут из — за цвета его кожи. Он кипел от негодования. Но сейчас, как ни парадоксально, его разочаровывало, что этого не происходило.
Между тем Белый дом был в смятении. Когда шел третий день путешествия, министр юстиции Роберт Кеннеди выступил с речью в Университете Джорджии, обещая добиться установления гражданских прав на Юге. А тремя днями позже, его брат — президент дал задний ход, отказавшись поддержать два законопроекта о гражданских правах.
Неужели вот так сторонники сегрегации одержат победу, думал Джордж? Без конфронтации все вернется на круги своя?
Но нет. Мир длился всего четыре дня.
На пятый день поездки одного из их числа посадили за решетку за то, что он настаивал на своем праве на чистку обуви.
Акты насилия начались на шестой день.
Жертвой стал Джон Льюис, студент-теолог. Хулиганы напали на него в туалете для белых в Рок — хилле, штат Южная Каролина. Льюис не сопротивлялся, когда его били руками и ногами. Джордж не видел происходившего, что, вероятно, было к лучшему, поскольку он не стал бы проявляться гандистскую сдержанность, как Льюис.
На следующий день Джордж прочитал в газете короткие сообщения о насилии, но, к сожалению, эти события затмил полет в космос первого американского астронавта Алана Шепарда. Кому какое дело, с горечью подумал Джордж. Советский космонавт Юрий Гагарин стал первым человеком в космосе месяцем раньше. Русские опередили нас в этом. Белый американец смог полететь в космос, а черный американец не может войти в туалет.
Потом в Атланте участников рейса свободы громкими возгласами приветствовала толпа, когда они вышли из автобуса, и Джордж воспрял духом.
Но это была Джорджия, а сейчас они держали путь в Алабаму.
— Почему Кинг сказал, что в Алабаме у нас могут возникнуть неприятности?
— Говорят, что ку-клукс-клан что-то замышляет в Бирмингеме, — мрачно сказал Джордж. — Очевидно, в ФБР все знают об этом, но никакие меры не принимаются, чтобы не допустить этого.
— А местная полиция?
— Полиция заодно с ку-клукс-кланом.
— А как насчет тех двоих? — Мария кивком головы показала на места в следующем ряду, позади них через проход.
Джордж посмотрел через плечо на двух крепких белых мужчин, сидящих рядом.
— А что такого?
— Тебе не кажется, что они оттуда?
Он понял, что она имела в виду.
— Ты думаешь, они из ФБР?
— Одежда у них слишком дешевая для ФБР. Думаю, они из дорожной полиции Алабамы, только в штатском.
Джордж изумился:
— Как ты стала такой умной?
— Мама заставляла меня есть овощи. А отец — адвокат в Чикаго, гангстерской столице США.
— И что, по — твоему, те двое делают?
— Трудно сказать, но я не думаю, что они здесь, чтобы защищать наши гражданские права. А ты как думаешь?
Джордж посмотрел в окно и увидел указатель, сообщающий, что они въезжают в Алабаму. Часы показывали час дня. На голубом небе ярко светило солнце. Прекрасный день, чтобы расстаться с жизнью, подумал он.
Мария хотела заниматься политикой или работать на государственной службе.
— Оппозиционеры могут оказывать большое влияние, но в конечном счете мир преобразуют правительства, — сказала она.
Джордж задумался, соглашаться ли с этим утверждением или нет. Мария подала заявление на работу в пресс — службу Белого дома, и ее пригласили на собеседование, но работу там она так и не получила. «На работу в Вашингтоне не берут много темнокожих юристов — как — то раз сказала она Джорджу. — Вероятно, я останусь в Чикаго и буду работать в юридической фирме моего отца».
Через проход от Джорджа сидела белая женщина средних лет в пальто и шляпе. На коленях она держала большой белый пластиковый саквояж. Джордж улыбнулся ей и сказал:
— В такую погоду приятно путешествовать в автобусе.
— Я еду к своей дочери в Бирмингем, — ответила она, хотя он не спрашивал.
— Это хорошо. Меня зовут Джордж Джейкс.
— Кора Джоунз. Миссис Джоунз. Моей дочери через неделю рожать.
— Первенец?
— Третий?
— С вашего позволения, вы слишком молоды для бабушки.
Она издала звук, похожий на мурлыканье, и сказала:
— Мне сорок девять лет.
— Я бы ни за что не дал вам столько.
Автобус «Грейхаунд», ехавший во встречном направлении, моргнул фарами, и автобус с участниками рейса замедлил ход и остановился. Белый мужчина подошел к водительскому окну, и Джордж услышал, как тот сказал:
— На автобусной остановке в Аннистоне собралась толпа.
Водитель что — то ответил, чего Джордж не услышал.
— Так что будь осторожен, — сказал человек у окна.
Автобус тронулся с места и поехал дальше.
— Что это значит — толпа? — встревоженно спросила Мария. — Может быть, двадцать человек или тысяча. Встречающие или негодующая толпа. Почему он не сказал ничего более конкретно?
Джордж понял, что под маской раздражения скрывается страх.
Он вспомнил слова матери: «Я боюсь, что они убьют тебя». Некоторые участники рейса говорили, что они готовы умереть за дело свободы. Джорджу как — то не хотелось быть мучеником. Было много всего другого, чего он хотел: например, спать с Марией.
Через минуту они приехали в Аннистон, небольшой город, как любой на Юге: невысокие дома, прямоугольные кварталы, пыльные и раскаленные на солнце улицы. По обеим сторонам вдоль дороги стоял люди, как будто в ожидании парада. Многие оделись по — праздничному, женщины в шляпах, дети тщательно отмытые, несомненно, только что из церкви.
— Что они ожидают увидеть? Людей с рогами? — сказал Джордж. — Вот, полюбуйтесь, мы настоящие северные негры в ботинках и все такое. — Он говорил, словно обращался к ним, хотя его могла слышать только Мария. — Мы здесь, чтобы отобрать у вас ваши винтовки и научить вас коммунизму. Где здесь купаются ваши девушки?
