Генерал Раевский - Корольченко Анатолий Филиппович (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗
И вот его враги повержены, стёрты с лица земли. Упоенный долго ожидаемой победой и властью, стоит он, скопец Ага-Мохаммед, в окружении верных служителей. Перед ним на центральной площади Тегерана дворец недавнего смертельного соперника.
— Сделано ли, как я повелел? — потребовал он женским голосом.
— Можно ли ослушаться, луноликий! — послышалось в ответ.
Стоявшие с лопатами и заступами слуги бросились к парадным ступеням, выворотили плиты, и под ними открылась яма.
— Бросайте в неё грязную собаку!
С подкатившей повозки стащили труп недавнего персидского владыки. От него исходило зловоние.
— Вы чувствуете, как смердит мой враг? Только падаль так может вонять!
Труп сбросили в яму, засыпали землёй, сверху уложили плиты.
— Вот где место моего врага. Я отомстил ему! Теперь каждый раз я буду попирать ногами его смердящий прах.
Семеня, скопец ступил на плиты и стал их топтать.
— Вот так!.. Вот так его!.. — брызгал он слюной в диком упоении.
А потом к его ногам уложили тяжёлые кожаные сумы. Один из ханов, поклонившись в ноги, доложил:
— Мы рассчитались с врагами, как ты повелел.
Он раскрыл клапаны сум, и там холодно блеснуло что-то осклизлое.
— Сколько же здесь? — указал скопец перстом.
— Двадцать тысяч пар, мой повелитель. Твои враги теперь бессильны. Они слепы, их глаза перед тобой...
Персидский владыка Ага-Мохаммед собрал восьмидесятитысячную армию и вторгся в пределы кавказских княжеств, сея у народа страх и ужас. А 11 сентября его орды ворвались в Тифлис.
Город запылал огнём, отовсюду неслись истошные крики, жителей охватила паника. За восемь дней жилища города превратились в руины и пепел. Завершив своё чёрное дело в грузинской столице, беснующиеся отряды переметнулись в другие районы Закавказья.
Грузинский царь Ираклий и кавказские князья обратились к России за помощью. Екатерина не стала возражать.
За план разгрома персидских полчищ сел фаворит престарелой российской императрицы Платон Зубов. Стремясь упрочить своё положение первого в правительстве лица, он попытался придать замыслу масштабность и грандиозность.
— Этим походом, матушка, — докладывал он Екатерине, — мы без труда низвергнем Персию, а заодно и Турцию. Непременно вынудим их владык пасть к вашим стопам. А сделаем вот как. Из Кизляра наша армия пойдёт главными силами вдоль моря на Дербент. Оттуда — на Баку, Шушу и затвердит их за собой. Когда разгромим кровожадного Агу и захватим торговые пункты, вся торговля с Индией и Турцией окажется в наших руках. Но это ещё не всё. После того как проникнем в самую сердцевину Персии и низвергнем её, армия повернёт к Константинополю. Пред нашей грозной силой, матушка, туркам не устоять, и мы последуем к проливам. А навстречу ей прямиком чрез Балканы двинется наша Молдавская армия. Она тоже устремится к проливам. Константинополю возникнет угроза с двух сторон. Сможет ли он удержаться против подобного манёвра? Вряд ли...
— Ну уж, Платон Александрович, ты замахнулся, — с недоверием сказала Екатерина. Умная и проницательная, она и в свои шестьдесят шесть лет не теряла трезвость рассудка. Правда, вспыхнувшее чувство к молодому и пылкому фавориту несколько пригасило его. — Не в тягость ли сие будет для России?
— Ничего, матушка, поднатужимся, зато потом всё окупится. Но ведь это ещё не всё. Соизвольте выслушать до конца.
— Ну-ну, расскажи, послушаю.
— Когда Константинополь окажется в осаде и к его стенам подступят две армии, тогда из Севастополя отплывёт русская эскадра. А на главном фрегате будет находиться великая императрица земли российской. Вы, матушка, поведёте сию эскадру к проливам.
— Кому ж доверить командовать в сём предприятии? Тут нужен мудрый и многоопытный начальник.
— Обдумал и это. Я уже имел разговор с самим Суворовым. Правда, старик капризничает, но, полагаю, сумею уговорить его, решим по-родственному.
Год назад дочь Суворова Наталья, или, как её называли, Суворочка, вышла замуж за Николая Зубова — старшего брата Платона, и, к досаде фельдмаршала, их семьи породнились.
— Он старик с норовом, — согласилась с предложением фаворита Екатерина. — С ним будь пообходительней. Равного ему полководца во всей Европе нет.
Зубов не стал рассказывать, как три дня назад он пригласил Суворова к себе в Зимний дворец и чем закончилась эта встреча.
Когда в то утро Суворов явился к Зубову, тот ещё валялся в постели. Узнав о прибытии фельдмаршала, он, не очень заботясь о своём виде, облачился в сюртук, сунул ноги в шлёпанцы и кое-как пригладил волосы. Он не очень баловал вельмож. Случалось, принимал их в постели, соизволял выслушивать и в ватерклозете. Кто мог выразить неудовольствие ему, Платону Зубову, обогретому ласками самой императрицы-матушки?
Внешность фаворита и та небрежность, с какой он заговорил, покоробили Суворова. Он даже сделал вид, что не заметил протянутой руки заспанного и непричёсанного родственника.
Зубов сел в кресло, закинув ногу на ногу, и указал гостю на стул.
— Есть у меня к вам дельце, Александр Васильевич, — начал он, но фельдмаршал вдруг скорчился от боли, схватившись за живот.
— Ох, рази его так!.. Ох!.. Опять схватило... Мочи нет... Уволь от разговора.
Не ожидая разрешения, он направился к двери. Выйдя из кабинета, выпрямился и молвил подскочившему камердинеру:
— Скажи этому болвану, что в среду поутру буду ждать его у себя.
— Как изволили сказать? — оторопел тот.
— Болвану, — отчётливо произнёс Суворов и, по-солдатски твёрдо ступая, пошёл к выходу.
Отношения между Суворовым и Платоном Зубовым были натянутыми издавна. Ещё когда Александр Васильевич находился с корпусом в Новороссийском крае, Платон Зубов прислал ему назидательное письмо. Прочитав его, Суворов тут же отправил бумагу назад, сделав приписку: «Ко мне штиль Ваш рескриптный, указный, повелительный, употребляемый в аттестованиях?.. Нехорошо, сударь!»
А когда однажды зашёл разговор о Зубове, Александр Васильевич прямо заявил: «Да он же царя в голове не имеет! Болван — и только!»
В среду фаворит сам пришёл в назначенный час к Суворову.
— Что фельдмаршал? — сбрасывая с плеч соболью шубу — подарок «матушки», спросил он слугу.
— Ждут-с.
Слуга проводил гостя в спальню.
— A-а, родственничек пожаловал, — послышался голос, и из-за ширмы вышел Суворов.
Он был в одних подштанниках.
От такого зрелища Зубов не мог произнести ни слова. Его, светлейшего князя, генерал-фельдцейхместера, генерала от инфантерии и генерал-адъютанта, преемника всесильного Потёмкина, встречать в подобном виде!..
А Суворов меж тем, осмотревшись, хлопнул себя по лбу:
— Ах ты, господи! Вот уж старая голова! Совсем запамятовал, что ваша светлость должна приехать. Но я сей миг... Эй, Прошка! Подай штаны!
И стал при госте натягивать их.
Разговор, однако ж, состоялся. Слушая план похода, Суворов всё более утверждался в несбыточности задуманного и полной несостоятельности его составителя. В случае согласия принять командование над войсками он, Суворов, должен был подчиняться этому бездарю, выслушивать его указания и не сметь перечить.
Ознакомившись со списком предлагаемых для похода генералов, он порекомендовал:
— Поболее казаков нужно взять, а во главе их непременно поставить Платова. А ещё включи братка своего Николая. Нечего ему в столице околачиваться. Пора о чинах думать.
Зять Суворова третий год ходил полковником, время надеть и генеральские эполеты, а сделать это было легче в боевом походе.
— Как решит государыня-матушка, — уклончиво ответил Зубов.
Он не хотел обидеть брата и не желал выказывать Суворову своё послушание.
— Ну так как, фельдмаршал, даёте согласие принять командование? — спросил в конце разговора Зубов.
— Подумать надо, — дипломатично произнёс Суворов. — Такое дело!.. Сразу не решишь.
