Маркиза де Ганж - Дюма Александр (бесплатные серии книг txt) 📗

И действительно, после этого случая она стала так строга с бедным молодым человеком, что тот, искренне любя ее, просто умер бы от горя, если бы не ободрение и поддержка маркиза. Но последний и сам стал постепенно приходить в отчаяние: это был тот случай, когда мужу тошно не от легкости нравов, а от добродетели жены. Наконец, видя, что дело с места не двигается и маркизу ничем не смягчить, он решился на крайнюю меру. Как-то вечером он спрятал пажа в шкафу в спальне жены и, когда та уснула, встал, тихонько вышел, запер дверь на ключ и стал внимательно слушать, что будет.

Не прошло и десяти минут, как в спальне послышался шум, который паж явно пытался прекратить, но тщетно; маркиз не терял надежды, что тот все же добьется своего, однако шум все усиливался, и старику стало ясно, что он ошибается. Вскоре раздались крики о помощи: позвонить маркиза не могла, так как сонетку подтянули повыше, чтобы ей было до нее не дотянуться; когда на крики никто не отозвался, маркиз услышал, как она выскочила из постели, подбежала к двери, а обнаружив, что дверь заперта, бросилась к окну и стала пытаться его отворить — сцена явно достигла своей кульминации.

Тогда маркиз решил войти: он побоялся, что может случиться беда или какой-нибудь запоздалый прохожий, услышав вопли жены, назавтра разнесет по всему городу весть о скандале. Едва он появился на пороге, как маркиза бросилась к нему и, указывая на пажа, воскликнула:

— Ну как, сударь, вы и теперь не захотите освободись меня от этого наглеца?

— Не захочу, сударыня, — отвечал маркиз, — потому что этот наглец уже три месяца действует не только с моего ведома, но и по моему повелению.

Маркиза лишилась дара речи. Тогда маркиз, не отпуская пажа, объяснил жене происходящее и стал умолять ее пойти навстречу его желанию иметь наследника, которого он будет считать своим собственным ребенком, только бы тот родился от нее, однако маркиза ответила ему с необычным для таких юных лет достоинством, что его власть над ней имеет известные границы, определяемые законом, а не его прихотями, и поэтому, при всем желании сделать мужу приятное, в этом она ему не подчинится, поскольку не желает жертвовать своим вечным спасением и честью.

Столь решительный ответ привел супруга в отчаяние: он понял, что ему придется отказаться от мысли заполучить наследника, однако, поскольку вины пажа в этом не было, маркиз, как и обещал, купил ему чин полковника и примирился с тем, что имеет самую добродетельную жену во всей Франции. Впрочем, горевать ему пришлось недолго: через три месяца он скончался, предварительно поведав своему другу маркизу д'Юрбану причину терзавших его печалей.

У маркиза д'Юрбана был сын, находившийся в том возрасте, когда приходит пора остепениться, и любящий отец подумал, что его весьма устроит женщина, чья добродетель с таким триумфом выдержала тяжкое испытание. Дождавшись, когда закончится траур, он представил ей молодого маркиза д'Юрбана, и тот, добившись благосклонности хорошенькой вдовушки, вскоре стал ее мужем. Он оказался более счастливым, нежели его предшественник, и через два с половиной года имел уже троих наследников, лишив таким образом всякой надежды побочных родственников. И тут в столицу графства Венесен приехал шевалье де Буйон.

Шевалье де Буйон представлял собою типичного повесу той эпохи: он был красив, молод, хорошо сложен, приходился племянником влиятельному римскому кардиналу и гордился принадлежностью к роду, пользующемуся неограниченными привилегиями. Самодовольный и наглый, он не мог пройти мимо ни одной женщины, и его поведение даже вызвало скандал в кружке г-жи де Ментенон [17], которая в ту пору как раз входила в силу. Один из его приятелей, бывший свидетелем того, как Людовик XIV, начавший уже превращаться в ханжу, выразил однажды неудовольствие похождениями шевалье, решил сослужить службу другу и сказал, что король имеет на него зуб.

— Мне дьявольски не везет, — отозвался на это шевалье. — Единственным оставшимся зубом он хочет укусить именно меня.

Острота наделала много шума и дошла до Людовика XIV, после чего шевалье недвусмысленно дано было понять, что король желает, чтобы он на несколько лет отправился в путешествие; зная, что подобными рекомендациями пренебрегать не следует, шевалье предпочел провинцию Бастилии и оказался в Авиньоне, сопровождаемый любопытством, которое обязательно вызывает молодой и красивый дворянин-изгнанник.

Добродетель г-жи д'Юрбан наделала в Авиньоне столько же шума, сколько беспутство шевалье в Париже. Сложившаяся за нею репутация показалась молодому человеку до известной степени оскорблением, и, едва прибыв в город, он решил бросить вызов столь высоконравственной даме.

Впрочем, приступить к делу оказалось весьма несложно. Г-н д'Юрбан, уверенный в жене, предоставлял ей полную свободу действий, шевалье видел ее везде, где хотел увидеть, и всякий раз находил способ засвидетельствовать ей свою крепнущую день ото дня любовь. То ли час г-жи д'Юрбан наконец пробил, то ли ее ослепила знатность шевалье, но только ее целомудрие, до сих пор столь неприступное, растаяло, как снег под лучами майского солнца, и шевалье, оказавшись счастливее пажа, занял место ее мужа, причем г-жа д'Юрбан на помощь в этот раз не звала.

Поскольку шевалье нужно было, чтобы о его победе знали все вокруг, он взял на себя труд постепенно сообщить о своем счастье всему городу, а поскольку некоторые вольнодумцы посмели усомниться в правдивости его рассказов, однажды вечером велел слуге дожидаться его у дверей маркизы с фонарем и колокольчиком. В час ночи шевалье вышел, и слуга двинулся перед ним, звоня в колокольчик. Услышав непривычный звук, мирно спавшие буржуа стали просыпаться и выглядывать из окон. Их взору представал шевалье, степенно шагавший за слугой, который нес фонарь и звонил, причем путь его проходил по улицам, ведшим от дома г-жи д'Юрбан к его жилищу. Поскольку об их связи знал весь город, то никто и не спрашивал, откуда он идет. А чтобы окончательно рассеять сомнения недоверчивых, шевалье проделал эту штуку трижды, так что на четвертый день сомневающихся не осталось.

Как всегда бывает в подобных случаях, г-н д'Юрбан понятия не имел о том, что происходит, пока друзья не сказали ему, что он стал в городе притчей во языцех. Муж, естественно, запретил жене видеться с любовником. Запрет принес обычные плоды. На следующий день, как только маркиз ушел, его супруга послала за шевалье, дабы сообщить ему о постигшем их обоих несчастье, однако тот оказался на диво хороню подготовлен к удару и принялся обвинять ее в том, что именно она своим неосторожным поведением навлекла на них беду, так что в результате несчастная женщина, сочтя себя причиной всех зол, залилась слезами. Между тем г-н д'Юрбан, впервые в жизни узнавший, что такое ревность, которая еще Усугубилась, когда он услышал, что шевалье находится у его жены, запер все двери и расположился в прихожей со слугами, чтобы схватить негодяя, когда тот будет уходить. Однако шевалье, нимало не тронутый слезами г-жи д'Юрбан, услышав все эти приготовления и опасаясь западни, отворил окно и, несмотря на то, что была середина дня и вокруг кишел народ, выскочил на улицу с двадцатифутовой высоты, после чего целый и невредимый неспешно отправился к себе домой.

Тем же вечером, желая поделиться своим приключением во всех подробностях, шевалье пригласил нескольких друзей отужинать с ним у пирожника по имени Лекок, брата знаменитого Лекока с улицы Монторгейль; это был лучший ресторатор в Авиньоне, который, будучи человеком замечательной корпуленции, служил лучшим доказательством высокого качества своей кухни и, стоя обычно у дверей ресторации, заменял вывеску. Этот добрый малый, зная, каким изысканным вкусам он должен удовлетворить, расстарался как мог и для пущего спокойствия решил, что будет прислуживать сам. Собутыльники пили всю ночь, а наутро, когда были уже изрядно под хмельком, вдруг увидели хозяина ресторации, с радостной физиономией почтительно стоявшего у дверей. Шевалье сделал ему знак приблизиться, налил стакан вина и заставил выпить, а когда смущенный подобной честью бедняга рассыпался в благодарностях, вдруг проговорил: «Проклятье, ты слишком жирен для петуха, придется сделать из тебя каплуна». Это своеобразное предложение было воспринято собутыльниками так, как того и следовало ожидать от людей пьяных и привыкших к безнаказанности. Несчастный ресторатор был тотчас привязан к столу и умер во время операции. Вице-легат, извещенный об убийстве слугами, которые сбежались на вопли хозяина и увидели, как он истекает кровью в руках у истязателей, сначала вознамерился арестовать шевалье и судить его по всей строгости закона. Однако из уважения к дяде злодея кардиналу де Буйону он передумал и лишь предупредил шевалье, что, если тот немедленно не покинет город, он отдаст его в руки правосудия и позволит процессу идти своим путем. Шевалье, которому Авиньон и без того уже порядком наскучил, ничего другого не требовалось: он велел смазать оси своей коляски и запрягать. Однако пока шли приготовления, он решил в последний раз повидаться с г-жой д'Юрбан.