Словарь Ламприера - Норфолк Лоуренс (бесплатные версии книг TXT) 📗
В изначальном плане Ле Нотра это просматривалось совершенно отчетливо. Апельсиновые деревья располагались стройными рядами, начинаясь с двух сторон террасы, которой заканчивалась задняя стена дворца, и доходили до искусственного озера. Первый в жизни Людовика учитель математики говорил ему, что параллельные линии встречаются в точке, бесконечно удаленной от наблюдателя, то есть, что само собой разумеется, — у подножия престола Господа Бога; Людовику больше нравилась эта метафора, чем точное определение, и он часто вспоминал ее, смутно ассоциируя с собственным троном, освященным божественной властью. Сидя на террасе после дневного официального приема, он находил некоторое утешение в созерцании длинных, ровных рядов апельсиновых деревьев, посаженных в квадратные деревянные горшки и аккуратно подстриженных. Они убегали к озеру. Стоило только прищуриться, как линии встречались, и Бог оказывался в озере.
Изменения начались месяц назад: какие-то незначительные перестановки, которые, впрочем, стали еще больше бросаться в глаза к концу марта. В апреле их уже невозможно было не заметить. Апельсиновые ряды теперь сходились в одну точку. Сначала Людовик подумал, что какой-нибудь чересчур усердный лизоблюд потихоньку переставляет их по ночам при свете луны, ожидая только монаршего знака, чтобы раскрыть свою преданность. Естественно, король заулыбался во весь рот в сторону деревьев, захлопал в ладоши и, приглашая на террасу, приветливо воскликнул: «Ха-ха!» Но никто не появился. Тогда Людовик решил, что это куролесят садовники. У деревьев расставили караул, но стражники никого не поймали. Итак, к заботам короля добавилось еще и непонятное поведение апельсиновых деревьев, некогда служивших ему самым явственным символом нерушимого порядка вещей.
А забот у Людовика хватало. В Вандее вероломные таможенники занялись разбоем, установив свою собственную систему пошлин через организацию, которую король на всякий случай упразднил. Офицеры, посланные для подавления негодных ослушников, подверглись жесточайшим преследованиям; угрожали даже их семьям. Мятежный парламент несколько поутих, когда Его Величество объявил об отмене lettredecachet , и на какое-то время Людовик почувствовал себя в безопасности. Но теперь его решение обернулось против него. При словах «налоговая реформа» он всякий раз испытывал приступ острой депрессии и начинал гадать, какие бедствия разразятся после его очередного указа. Когда он ничего не предпринимал, события разворачивались вокруг помимо его воли. А когда он предпринимал что-то, весь мир кругом застывал в неподвижности. К тому же его беспокоили эти апельсиновые деревья.
Конечно, его план возобновления торговли женскими часами не вызвал особых осложнений, как и утверждение нового состава чиновников Управления морских дел. И все же обстоятельства словно сговорились действовать королю наперекор. Отчеты банковских директоров на генеральном собрании вызвали скандал, который просочился в прессу и еще больше был раздут газетчиками, а отставка месье Кабура только усилила скандальную ситуацию. Самые разные ведомства, кажется, находят удовольствие в том, чтобы пересчитывать суммы задолженностей, приведенные Неккером, и дефицит в еженедельных публикациях оказывается все выше и выше. Кроме того, король утвердил новые налоги, а парламенты Тулузы, Руана и Монпелье отказались их признать. Небольшие мятежи прокатились не только по этим городам, но и по некоторым другим, где новый указ встретили с уже привычной враждебностью. Работы в Шербуре почти остановились, а расценки, достигшие уже четырех, а то и пяти миллионов, в течение месяца продолжали расти. Впрочем, это была уже забота Управления морских дел. Водрэй и Бугенвиль направили подкрепление в свои секретариаты, чтобы проект был выполнен к сроку и удалось уложиться в отведенные суммы. Это было на прошлой неделе. Итак, месье Дюлюк и месье Протагор по поручению Службы Финансов, где их хитроумная деятельность по преодолению дефицита уже вызвала всеобщие похвалы, хотя и несколько приглушенные, должны будут проехать из Шербура в Ла-Рошель. Здесь их ожидало другое задание. Водрэй возлагал на них большие надежды; даже сам Кардинал дал им свои рекомендации. Дефицит, естественно, до сих пор оставался огромным, но насколько хуже могло бы быть, если бы не усилия месье Дюлюка и месье Протагора? Королю было даже страшно об этом подумать.
Солнечный луч упал на скат крыши у него за спиной, осветил террасу и самого Людовика, сверкнул на озерной глади, согрел лениво пробуждающиеся коридоры дворца и задержался на крошечных, сморщенных апельсинах, украшавших деревья, которые в последнее время добавили королю новых хлопот.
И то же солнце в эту минуту освещало его доверенных помощников, стоящих на холме над Шербуром.
— Какая глупость! — произнес Протагор. Его товарищ, утомленно взиравший на разворачивающуюся внизу картину, кивнул в знак согласия. Путешествие из Парижа в Шербур заняло у них целую неделю. Могло бы хватить и трех дней, но по дороге не раз приходилось кое-куда завернуть, и времени ушло гораздо больше. Эти мелкие задержки едва ли вызвали подозрения в озабоченной своими проблемами столице, но и объяснить причину такого промедления было бы трудно. Ведь широта предоставленных Дюлюку и Протагору полномочий вряд ли была совместима с личными встречами с мелкими чиновниками из парламентов Тулузы, Руана и Монпелье. А какова была цель пребывания под покровом ночи в деревушке близ Аржантана? Даже принимая во внимание почти безграничную власть, которой были облечены посланники короля, все же контакты с находившимися вне закона таможенниками из Вандеи выходили за пределы их полномочий. Итак, Дюлюк и Протагор то и дело задерживались в пути, чтобы переговорить с нужными людьми, вплоть до вчерашнего вечера, когда в трактире в нескольких милях от Шербура наконец состоялась встреча, для обеспечения которой Кардинал приложил множество усилий.
Никаких предварительных переговоров не потребовалось. Тот человек уже ждал, потом все трое сидели в комнате на верхнем этаже за столом, заваленным бумагами. Разговор шел на английском. Дюлюк и Протагор смотрели, как их собеседник выписывает длинные колонки цифр, подчеркивая и помечая итоговые суммы в сложной системе перекрестных ссылок.
— Это можно сравнить с множеством прудов внутри одного водохранилища, — произнес он, когда Дюлюк и Протагор перевели взгляд с этих выкладок на своего собеседника. — Уровень воды в каждом отдельном пруду может повышаться и понижаться, Но общий объем воды в водохранилище остается постоянным. Различия только в распределении. Именно так и происходят события в Европе, да и во всем мире. Каждый пруд — это страна, более или менее богатая. Вот, к примеру, Франция, у которой нет ничего, — это отрицательная ценность. Но Франция до сих пор способна вести дела, потому что если продать ее всю целиком, с потрохами, то доходы от этого во много раз превысят дефицит. Теперь, если уравновесить импорт и экспорт, сопоставить иностранные долги с капиталовложениями и добавить для полноты картины богатства всех подчиненных стран, то можно «оценить» само государство, то есть получить цифру, соответствующую его стоимости. Это понятно. Далее, если сложить все эти цифры, то мы получим вместимость всего водохранилища, то есть цену всех государств. Однако в настоящее время нас интересуют отдельные пруды.
— Пруды? — переспросил Протагор.
— Отдельные государства. Это можно подсчитать, если вычесть выплаты и расходы на займы и в счет заработной платы, а также разницу между импортом и экспортом. Окончательная цифра и будет представлять собой богатства нации. В теории все это просто. А на практике, — он выразительно указал на стол, ломившийся от бумаг, — весьма трудоемкое дело. Впрочем, ваш Кардинал неплохо заплатил за…
— Кардинал? — резко перебил его Дюлюк. — Мы не знаем никакого Кардинала.
Собеседник на мгновение опешил, но тут же к нему вернулось самообладание.
— Ну конечно, — поспешно ответил он. — Я хотел сказать, что ваш друг заказал обзор состояния дел в Англии за последние три финансовых года. Как я уже заметил, подсчеты никогда не бывают абсолютно точны. Честно говоря, эта задача весьма утомительна. Обязательно вкрадываются ошибки. Кроме того, существуют факторы, которые учесть просто невозможно: контрабандные товары, неофициальные займы, транзитные перевозки и тому подобное. Но в целом этим можно пренебречь, а если нет, то возможны приблизительные оценки. Итак, я уверен в точности подсчетов до двух-трех процентов. И эти цифры меня удивляют. Я дважды перепроверил все подсчеты. В каждый из последних трех лет получается расхождение почти в четыре процента. Это означает несколько миллионов фунтов. Такое впечатление, словно кто-то управляет национальным банком, оставаясь при этом вне банковской системы. Но еще более странно то, что эти деньги так и не возвращаются в банковскую систему и ни в какой другой стране не наблюдается соответствующее возрастание капитала. Эти деньги не используются. В той или иной форме они просто где-то оседают. Я не знаю где и каким образом. Но это так и есть, джентльмены, я убежден.
