Речные заводи (том 2) - Най-ань Ши (книга жизни .txt) 📗
Тогда Лу Цзюнь-и пригласил У Юна пройти в маленькую внутреннюю комнату, где они и уселись как полагается: один – заняв место хозяина, другой – гостя. После чаю Лу Цзюнь-и приказал служащему принести один лян серебра, чтобы вознаградить У Юна за гаданье.
– Я прошу вас, учитель, погадать, что ждет меня в жизни, – обратился он к У Юну.
– Для этого мне нужно знать год, месяц и число вашего рождения, – отвечал тот.
– Учитель! – снова заговорил Лу Цзюнь-и. – Благородного человека интересуют лишь бедствия, которые могут с ним приключиться, а вовсе не богатства. Мне не нужно знать о том, буду ли я знатным и богатым в дальнейшем. Вы скажите только, что ожидает меня сейчас. В этом году мне исполнилось тридцать два года. Родился я в первый год цикла, в третий день второго месяца, в четвертую ночную стражу, под знаком «Бин ин», в час «Дин мао».
И вот У Юн вынул железные четки, тряхнул ими и, когда стал откладывать одну из них, в изумлении воскликнул:
– Ну и чудеса!
– Что же меня ожидает, уважаемый прорицатель? – спросил с тревогой Лу Цзюнь-и.
– С вами должны произойти столь странные вещи, что не решаюсь даже говорить вам об этом, – сказал У Юн.
– Но прошу вас, господин учитель, без стеснения указать путь человеку, который находится в заблуждении, – стал просить Лу Цзюнь-и.
– В вашей семье, уважаемый господин, – сказал тогда У Юн, – в ближайшие сто дней должны произойти страшные события. Вы потеряете все свое состояние, а сами погибнете от меча.
– Ну, тут вы ошибаетесь, учитель, – сказал с улыбкой Лу Цзюнь-и. – Я родился в Северной столице, вырос среди богатства. У нас в роду никто из мужчин не совершал преступления, ни одна женщина дважды не выходила замуж. Да и сам я очень старательно веду свои дела. Ничего противозаконного в жизни своей не совершал и чужого имущества себе не присваивал. Почему же вдруг должны произойти страшные события?
При этих словах У Юн даже в лице изменился и, вернув деньги, тут же поднялся и пошел, приговаривая со вздохом:
– В Поднебесной все любят лишь лесть да угодливые речи, что ж, ладно! Не зря говорится: «Ему ясно указывали правильный и прямой путь, он же искренние слова счел оскорблением». Разрешите откланяться, господин!
– Вы не сердитесь на меня, учитель, – стал успокаивать его Лу Цзюнь-и. – Я просто пошутил. А на самом деле очань хотел бы выслушать ваши наставления!
– Так уж издавна повелось, – отвечал У Юн, – что истинным словам с трудом верят.
– Я готов выслушать все, что вы мне предскажете, и хотел бы, чтобы вы ничего от меня не скрывали, – сказал тогда Лу Цзюнь-и.
– Ваша жизнь, уважаемый господин, – начал снова У Юн, – протекала до сих пор благополучно. Но в этом году она столкнулась с несчастной звездой Суй. И вот тут-то как раз и находится граница бедствия, которое произойдет именно в ближайшие сто дней. Ваша голова отделится от тела. Так предопределено в Книге жизни, и избежать этого вам не удастся.
– А можно куда-нибудь уехать или скрыться? – спросил Лу Цзюнь-и.
У Юн снова потряс своими железными четками и, как бы про себя, пробормотал:
– Есть один только способ избежать столь страшного несчастья – это отправиться за тысячу ли к юго-востоку отсюда. Правда, и в тех местах вам придется пережить страх. Но никакого вреда вам лично от этого не будет.
– Если только мне удастся избежать бедствия, я щедро ознагражу вас, – воскликнул Лу Цзюнь-и.
– Судьба ваша заключена в четверостишии, – молвил У Юн – Я скажу вам его, а вы запишите эти строчки на стене. И вот когда в будущем мои слова оправдаются, вы убедитесь, что я кое в чем разбираюсь.
Лу Цзюнь-и велел принести тушницу и кисть и записал на стене, на уровне своего роста, четыре строчки, которые продиктовал ему У Юн:
Когда Лу Цзюнь-и кончил писать, У Юн собрал свои гадательные принадлежности и, отвесив низкий поклон, собрался в путь. Но Лу Цзюнь-и стал удерживать его:
– Посидите немного, учитель, – просил он, – а после полудня пойдете.
– Спасибо вам, уважаемый господин, за доброе отношение ко мне, – поблагодарил У Юн. – Но я боюсь, что ничего не успею заработать. Я думаю, что когда-нибудь еще смогу навестить вас в другом месте.
И с этими словами он встал и пошел. Ли Куй, взяв свой шест, последовал за ним. Лу Цзюнь-и провожал их до ворот.
Расставшись с Лу Цзюнь-и, У Юн вместе с Ли Куем вышли за ворота и отправились прямо за город, на постоялый двор, где расплатились за постой и питание. Затем они собрали свои пожитки, увязали в узлы, Ли Куй взял гадательную табличку, и они покинули постоялый двор.
– Ну, наша задача выполнена, – сказал тогда У Юн Ли Кую. – Теперь нам надо как можно скорее возвращаться в лагерь и приготовить там все для встречи Лу Цзюнь-и. Рано или поздно он придет к нам!
А сейчас, читатель, оставим пока У Юна и Ли Куя, направлявшихся к себе в лагерь, и вернемся к Лу Цзюнь-и. С того, самого дня, как он проводил У Юна, он каждый вечер выходил за ворота и подолгу смотрел на небо. Тревожные думы охватили его. Временами он сам с собой даже разговаривал, мучаясь неизвестностью.
И вот однажды, не в силах дальше терпеть подобных мучений, он позвал своего служащего и приказал ему созвать на совещание всех ведающих торговыми делами. Вскоре все собрались. Среди пришедших был также и главный управляющий дома Лу Цзюнь-и, по имени Ли Гу.
Этот Ли Гу был уроженцем Восточной столицы. В Северную же столицу он приехал разыскивать одного своего знакомого. Однако поиски его оказались тщетны, и он чуть было не замерз у ворот дома Лу Цзюнь-и. Лу Цзюнь-и спас его и оставил у себя. А когда убедился, что Ли Гу очень старательный и трудолюбивый человек, да к тому же еще умеет писать и знает счет, взял его к себе на службу. Через пять лет Ли Гу получил повышение и был назначен на должность управляющего домом. Теперь он уже ведал всеми делами Лу Цзюнь-и не только по дому, но и другими. Под его началом находилось до пятидесяти человек служащих. И в самом доме и вне его он был известен под именем главного управляющего Ли.
Итак, в этот день все служащие, во главе с главным управляющим Ли Гу, собрались в доме Лу Цзюнь-и и приветствовали своего хозяина. Оглядев собравшихся, Лу Цзюнь-и спросил:
– А почему же я не вижу этого…
Но не успел он договорить, как вперед выступил человек лет двадцати пяти на вид, с очень тонкой талией и могучими плечами. Ростом более шести чи. Борода и усы его, закрывая рот, трезубцем опускались вниз. На голове он носил платок, повязанный в форме плода айвы, а поверх платка обруч с изображением зверей. На нем была белая куртка с серебристым оттенком, подпоясанная красным поясом в крапинку, и желтые сапоги из промасленной кожи. За уши он воткнул себе цветы.
Человек этот происходил из Северной столицы. Еще в раннем детстве он остался круглым сиротой и воспитывался в доме Лу Цзюнь-и. Человек этот отличался ослепительно белой кожей. Потому Лу Цзюнь-и пригласил очень искусного татуировщика и велел ему разукрасить все тело своего воспитанника рисунками, после чего он стал походить на нефритовый столб с инкрустациями. Тело его напоминало узорчатую парчу, и тут не было ему равных.
Но не только этим выделялся воспитанник Лу Цзюнь-и среди других. Он мог играть и на флейте и на лютне, умел петь и танцевать; ловко разгадывал шарады, прекрасно вышивал. За что бы он ни взялся – все ему удавалось. Но этого мало. Он понимал все говоры и наречия, а также знал деловой язык различных профессий.
Никто не мог сравниться с ним по способностям. Он владел сычуаньским арбалетом и стрелами с тремя наконечниками. А когда отправлялся за город на охоту, то всегда без промаха настигал намеченную им цель. Возвращаясь к вечеру домой, он привозил с собой не менее ста штук разной дичи. В спортивных соревнованиях все призы неизменно доставались ему. Да! это был замечательно умный, живой и интересный человек, и если уж он о чем-нибудь говорил, то всегда со знанием дела.
