Александр Невский - Васильев Борис Львович (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
Накануне Великого курултая — церемонии провозглашения Гуюка великим ханом Монгольской империи — Сбыслав не сомкнул глаз. Сказать, что он строил планы, о чем-то думал, значило бы не сказать ничего. Он ни о чем не думал. Он не мог думать— перед ним разверзлась бездна, и ничего, кроме черноты, он в ней не видел. Просто метался без сна.
Утром 24 августа тысячи людей в парадных одеждах двинулись к коронационному шатру Гуюка, стоявшему на берегу ручья в горделивом одиночестве. С рассветом началось славословие, перемежаемое хвалебными песнями. Это продолжалось мучительно долго, до полудня, когда все вдруг смолкло, и старый седой шаман повернулся лицом к югу, подняв руки. И тотчас же все монголы, а вслед за ними и остальные присутствующие на церемонии тоже повернулись лицами на юг и тоже воздели руки. Началась длинная заунывная молитва с резкими выкриками шамана и хором голосов, пока верховный шаман вдруг не развернулся лицом к северу, дико выкрикнув:
— Вот он, светлый!
Все повернулись. За их спинами на белом, без единого пятнышка, жеребце сидел Гуюк в торжественном ханском наряде.
— Объявляю вам сына своего! — выкрикнула ханша Туракина, поднятая офицерами на золототканом ковре.
Орду, как старший, подошёл к Гуюку, подержал стремя и протянул руку, на которую и опёрся будущий великий хан, спешиваясь. В полном молчании повёл его в шатёр, занавеси которого были высоко подняты, где и усадил его на отделанный золотом трон из слоновой кости работы русского мастера Кузьмы Ростовчанина. Следом за ним двинулись остальные приглашённые, но в сам шатёр вошли только чингисиды, видные полководцы и — самым последним — князь Ярослав. А войдя, преклонили колени.
— Мы хотим и требуем, чтобы ты повелевал нами! — громко провозгласил Орду, и все присутствующие в шатре повторили его слова.
— Желая иметь меня великим ханом, готовы ли вы исполнять мою волю? — спросил Гуюк. — Являться, когда позову вас, идти, куда велю, и предать смерти всякого, кого наименую?
— Готовы! — хором ответили ханы, полководцы и толпа за шатром.
— Слово моё да будет отныне разящей саблей монголов! — выкрикнул Гуюк.
Орду и Бури подошли к трону, помогли Гуюку спуститься вниз и усадили на расстеленный по полу белоснежный войлок Почёта. Вельможи, находившиеся в шатре, тотчас же подняли войлок, а с ним вместе и нового великого хана. И князь Ярослав тоже держался за уголок этого белого войлока.
— Над тобою Небо и Всевышний, под тобою земля и войлок! — торжественным хором возвестили ханы и полководцы. — Если будешь любить наше благо, уважая ханов и вельмож по их достоинству, то царство Гуюка прославится в мире, земля покорится тебе, и Бог исполнит все желания твоего сердца. Но если обманешь надежду подданных, то будешь презрен и столь беден, что самый войлок, на котором сидишь, обратится в дыру.
Вельможи бережно опустили войлок Почёта. Гуюк встал, и все, кто находился в шатре и за его пределами, опустились на колени.
— Прими дары наши, великий хан1 — возопило и поле, и шатёр, и ритуал был завершён.
Начался пир, всем присутствующим развозили кумыс и варенное без соли мясо. В том числе и вельможам: пир был ритуальным. Князь Ярослав сумел избегнуть чаши с кумысом, но мясо пришлось есть, и он давился от отвращения: несолёная жирная баранина застревала в горле.
— Великий почёт Руси оказали, — с торжеством объявил он пробившемуся к нему Сбыславу.
— А как угощение? — холодно спросил Сбыслав.
— Потерпим, потерпим! Во имя Руси…
— Во имя… — вздохнул Сбыслав.
Вечером того же дня великий хан Гуюк принял послов. Он сидел на троне слоновой кости под зонтиком, украшенным драгоценными камнями. Плано Карпини оказался первым европейцем, увидевшим зонтик; этот предмет настолько его поразил, что он трижды упомянул о нем в своих воспоминаниях. Равно как и о пяти сотнях телег, нагруженных золотом, серебром и китайским шёлком: Гуюк был едва ли не самым богатым властелином своего времени, что потрясло князя Ярослава.
— Он мир завоюет!
Сбыслав тоже подумал об этом, но от замечаний воздержался. Он был раздавлен пышным днём коронации, потому что ясно осознавал, что судьба не оставила ему иного выхода, кроме того, о котором он до сей поры вспоминал только как о запасном, а потому и почти невероятном.
— Господин позволит ничтожному монаху задать вопрос?
Сбыслав оглянулся. Перед ним в рясе францисканского ордена стоял папский посол Плано Карпини.
— Имя вашего превосходительства Федор Яруно-вич?
Карпини говорил по-русски. Кое-как, но объясняться можно было без переводчика, и Сбыслав молча поклонился.
— Его высокопревосходительство господин главный советник Бату-хана просил передать вам, господин, свой нижайший поклон.
— Произнесённое вами имя не следует часто поминать в этой земле, господин посол.
— Извините мою ошибку. По просьбе упомянутого лица я привёз подарок его сиятельству князю Ярославу.
— Примите мою благодарность, я представлю вас князю. Но не сейчас и не здесь. На приёме у ханши Ту-ракины, если вы не против.
Карпини рассыпался в благодарностях, а Сбысла-ва опять бросило в жар. Он сделал первый шаг, ещё не продумав всего пути, но уже понимая, что это — путь. И как только Карпини отошёл, тут же принялся искать Орду: первый шаг — самый трудный — требовал второго. Не менее трудного.
Найти хана Орду было несложно, сложно было увести его для разговора наедине. Самодовольный Орду раздулся от важности, оказавшись главной персоной в окружении великого хана. Тем более что перед тем, как появиться Сбыславу, Гуюк сказал ему с глазу на глаз:
— Знаешь, о чем мечтает сейчас твой великий хан, Орду? О бесценном даре, который ты мне доставил. Я уже повелел разбить для неё шатёр.
Это был намёк на щедрую награду. А Орду, несмотря на воинский аскетизм и прирождённую доброту, очень был неравнодушен к дорогому оружию. И решил во что бы то ни стало выпросить его у счастливого великого хана.
— Я занят, — с неудовольствием сказал он. — Зачем ты меня тревожишь?
— Ключ иссяк, бел-камень треснул, — сквозь зубы процедил Сбыслав.
