Как зовут вашего бога? Великие аферы XX века - Голубицкий Сергей Михайлович (библиотека книг бесплатно без регистрации .TXT) 📗

Наконец, подоспела Австралия: в мае 1997 года начался первый этап создания нерегулированного рынка электроэнергии в Новом Южном Уэллсе, Виктории и столичном регионе. Правда, на австралийском рынке Энрон припозднился: представительство было открыто лишь в конце 1998 года. Но тому была уважительная причина: процесс отмены государственного контроля за ценами на электроэнергию полным ходом пошел дома, в Соединенных Штатах. А посему отпала нужда скитаться по свету в поиске «диких прерий».

Теоретически предпосылки для дерегуляции были созданы еще в 1978 году, когда Конгресс принял Закон об организации коммунального хозяйства (Public Utility Regulatory Policies Act). Следующей юридической вехой стал Закон об энергетической политике (Energy Policy Act – 1992).

Процесс топтался на месте еще четыре года, пока Федеральная энергетическая регуляционная комиссия (Federal Energy Regulatory Commission (FERC) не издала указы № 888 и № 889 от 1996 года, которые дали зеленый свет закону от 1992 года. Акты эти проникнуты пафосом лучших советских времен: «Наша задача – устранить препятствия на пути свободной конкуренции в области оптовой торговли (энергоресурсами – С.Г.) для того, чтобы обеспечить национального потребителя более эффективной и дешевой электроэнергией».

Американская энергетика вступила на затяжной путь к свободному капитализму: сегодня только половина штатов приняла законодательные меры для реструктуризации местных энергосистем. Штаты с исторически высокими ценами – Калифорния, Нью-Йорк, Пенсильвания и Новая Англия – предельно раскрыли розничный энергетический рынок и предоставили потребителям право самостоятельно выбирать поставщика энергии. В остальных штатах, ступивших на путь дерегуляции, сохраняются различные ограничения:

Рис. Состояние дерегуляции энергетики в отдельных штатах (на февраль 2001 г.)

(Расшифровка легенды:

Restructuring Legislation Enacted – штаты, в которых дерегуляционное законодательство принято;

Comprehensive Regulatory Order Issued – штаты, в которых принят детальный порядок распределения ценового регулирования;

Commission or Legislature Investigation Ongoing – штаты, в которых работают комиссии или ведется подготовка к созданию законодательных мер по ценовому регулированию;

No Activity – штаты, в которых не ведется никакой деятельности по отмене государственного регулирования)

С первого по последнее свое дыхание Энрон выступал активнейшим лоббистом выдавливания государства из энергетического сектора рынка. Вообще разобобществление было идеей фикс Кеннета Лея: еще на заре карьеры он рекомендовал президенту Никсону дерегулировать системы газо– и нефтепроводов. Когда подошло время, Лей с не меньшим рвением окунулся в борьбу за «освобождение» электроэнергии. В конце 2001 года, проводя расследование деятельности Энрона, Американский Конгресс принял решение о выделении дерегуляционных усилий менеджмента компании в отдельное дело и тем самым еще раз подтвердил бессмертие древнеримского правового принципа: «Quo bono?» – «Кому это выгодно?». Энрон не только явился создателем оптового энергетического рынка Америки, но и полностью доминировал на нем.

Главный аргумент «дерегуляторов»: если устранить ограничения, налагаемые правительством, то цены на электроэнергию быстро снизятся благодаря свободной конкуренции дилеров на рынке. То, что это полная ерунда, подтвердили события в Калифорнии: в результате спекуляций на бирже цены на электроэнергию не то что не снизились, а вообще подскочили, в десятки раз превысив себестоимость выработки. В результате на жителей киновиноградного штата обрушился невиданный доселе кризис, выразившийся в веерных отключеньях света [61]. Результаты проведенного расследования позволили губернатору штата Грею Дэвису (Gray Davis) обвинить Энрон в том, что ее деятельность имела прямое отношение к калифорнийскому затемнению. Дубина народного гнева была занесена и 21 июня 2001 года генеральный директор Энрона Джеффри Скиллинг, выступавший с докладом на заседании калифорнийского клуба Содружества (Commonwealth Club of California), получил в лицо тортом.

Размазывание крема явилось не только символической оценкой дерегуляционных усилий Энрона, но и вывело на сцену нашего повествования новый персонаж – Джеффри Скиллинга.

Глава 4. Время головорезов

Итак, прошу любить и жаловать – Джеффри Скиллинг (Jeffrey Skilling), партнер и эксперт по энергетике консалтинговой фирмы McKinsey & Company.

В августе 1990 года он оставляет родную контору и становится председателем правления и генеральным директором нового финансового подразделения – Enron Finance Corp., надо полагать, созданного специального под него. Уже в следующем году Скиллинг возглавляет Enron Gas Services Corp, а в 1995 – Enron Capital & Trade Resources Corp. Кардинальное повышение состоялось в январе 1997: Джеф избирается президентом и исполнительным директором всего Энрона (Enron Corp.). Наконец, карьерная лестница уперлась в небосвод в феврале 2001 года, когда Скиллинг сменил Кеннета Лея на посту генерального директора, который Лея бессменно занимал с февраля 1986 года. Но уже шесть месяцев спустя Джеффри Скиллинг неожиданно для всех оставляет этот пост «по личным обстоятельствам».

Я не случайно акцентирую внимание читателя на появлении этого нового персонажа. Дело в том, что история Энрона – это классический «whodoneit», изюминка американской культуры, высушенная Реймондом Чандлером. Писатель создал серию детективов, царапающих мозг читателя единственной мыслью: «Кто же, черт побери, совершил это преступление?». Для пущего суспенса, тайна сия хранится до последних страниц.

Также в деле Энрон сакраментальный вопрос «Whoduneit?» никому не дает покоя: кто, ну кто задумал и воплотил с дьявольской изобретательностью план уничтожения прекрасной компании, обладающий здоровой корпоративной этикой и непотопляемыми активами? Кто надоумил руководство методично избавляться от этих самых активов и все смещать и смещать акценты в сторону биржевой виртуальности до тех пор, пока ничего кроме этой виртуальности не осталось? А может никакого вредителя и не было вовсе и все случилось само по себе?

Джефф Скиллинг автоматически попал в число первых подозреваемых в деле умерщвления Левиафана. По признанию анонимного сотрудника Энрона осенью 2001 года служащие активно использовали портрет бывшего гендиректора в качестве мишени для метания дротиков darts. Не мудрено: ведь с именем Скиллинга связывают не столько изменение профиля компании и даже не падение акций, а разрушение самого святого – корпоративного духа. Вместо атмосферы товарищеской поддержки в Энроне («мы – дружная команда единомышленников») утвердилась культура наемников-головорезов («умри ты первый»).

До прихода Скиллинга Энрон исповедовал религию Кеннета Лея, незлобливого человека, который редко выходил из себя, и уж тем более никогда не повышал голос. Лея так любили рядовые сотрудники, что до последнего отказывались верить в его причастность к уничтожению компании. Даже когда стали всплывать неприятные подробности о степени вовлеченности председателя правления в разрушительные финансовые схемы Энди Фастова, осуждение Лея не выходило за рамки горечи на грани сочувствия: «Если Кен Лей все знал, то ему должно быть стыдно, если он ничего не знал, то ему тоже должно быть стыдно», – сетовал бывший сослуживец.