Елизавета Петровна - Сахаров Андрей Николаевич (книги полностью TXT) 📗

В таких размышлениях Ванька дошёл вместе с лакеем до каменной ограды посольства двора. Здесь они условились, что Жан встанет в том месте, где ход из люка резко опускается книзу, а Ванька – несколько ближе к выходу. Каин будет стеречь, чтобы не пришёл кто-нибудь с улицы, Жан подстережёт секретаря, ловко опутает его верёвками и в тот же момент свистнет Ваньке. Тогда они вдвоём овладеют ею.

А Жанна, ничего не подозревая, уже шла прямо в западню. Освещая себе дорогу маленьким фонарём, она медленно опускалась в люк. Вдруг резкий свист заставил её вздрогнуть. Она хотела бежать назад, но ловко брошенная верёвка мигом опутала её, какое-то тяжёлое тело навалилось на неё, повалило на пол, и Жанна почувствовала, что в рот ей суют какую-то грязную тряпку.

Фонарь не погас, и при его свете Жанна узнала Брульяра. Топот быстро бегущих ног доказал ей, что он не один.

«Всё кончено!» – с тоской и ужасом подумала Жанна.

Но, к её удивлению, приземистый широкоплечий человек, прибежавший на свист лакея, вдруг размахнулся и с силой ударил Жана кулаком по голове. Брульяр без стона рухнул на землю. Тогда незнакомец достал из кармана кляп, сунул его лакею в рот и затем ловко и быстро опутал его верёвками.

– Так! – сказал он, подходя к изумлённой Жанне. – Теперь за вас примемся, сударыня! – Он вытащил у неё изо рта тряпку, развязал руки и ноги, помог ей встать с пола и продолжал: – Этот негодяй давно уже предавал вас всех. Хорошо ещё, что он имел сношения только со мной, а я счёл более выгодным не выдавать вас. Сегодня я узнал от Брульяра, что он вступил в сношения с таким человеком, который погубил бы вас всех. Чтобы наглядно доказать его вину, я допустил разыграться этой истории. А теперь благоволите вызвать господина маркиза де ла Шетарди; я должен сделать ему важное сообщение!

– Но кто же вы? – изумлённо спросила Анна Николаевна.

– Я – Ванька Каин. Изволили, чай, слышать?

«Ванька Каин! Один из опаснейших шпионов правительства, виновник гибели Столбина! Да уж не мистификация ли это какая-нибудь?» – подумала Жанна.

Но Жан Брульяр, очнувшийся от краткого беспамятства и теперь бессильно корчившийся на полу, свидетельствовал, что в словах шпиона была странная, но неопровержимая истина.

– Хорошо, я пойду к маркизу, – сказала, наконец, Жанна.

– А я тем временем подтащу молодчика наверх, в комнату, – весело отозвался Ванька.

– Но ведь вы не знаете дороги?

– Я-то? Да сколько раз с Жаном взад и вперёд по ней лазили!

Безмолвно покачав головой, Анна Николаевна отправилась к маркизу Шетарди, чтобы рассказать ему об этом странном происшествии. Когда она через полчаса вернулась вместе с Шетарди, чтобы служить переводчицей (маркиз немного понимал, но совершенно не говорил по-русски), Ванька Каин уже сидел в кресле потайной комнаты, с довольным видом поглядывая на лежавшего на полу Брульяра, вид которого свидетельствовал, что шпион не очень-то церемонился со своей ношей, протаскивая её по извилистым ходам подземелья.

– Вы действительно Ванька Каин? – спросил Шетарди.

– Он самый, ваша милость, – ответил Ванька, тряхнув головой.

– И вы уже давно знаете об этом тайном ходе и… некоторых замыслах, но молчали?

– Да.

– Чем вы можете доказать, что не обманываете нас, не расставляете нам западни? Отвечайте без малейшей уклончивости, так как при малейшем сомнении я не выпущу вас живым отсюда!

Когда Жанна перевела эти слова, Шетарди показал Ваньке пару заряженных пистолей.

– Бросьте эти игрушечки, ваша милость, – презрительно ответил Ванька, – если уж вам мало того, что я вас сейчас от очень большой опасности спас, так знайте, что письмо касательно Воронцова писал вам я, а положил его на стол вот этот молодец.

– Почему вы перестали служить своему правительству и решили помогать нам? – спросил посол.

– Потому что меня кормили одними завтраками да обещаниями. Обещают денег за услугу, а потом всё «завтра» да «завтра». Приходилось из своего кармана тратиться…

– Почему же вы раньше не открылись нам?

– Я хотел сначала увериться, крепко ли стоит на ногах дело нашей матушки, а то зря головой рисковать не хотелось.

– И теперь убедились?

– Да.

– На что вы рассчитывали, собираясь изменить императору и перейти на сторону царевны?

– Ваша милость, сегодня многие особы подвергались большой опасности, – Ванька рассказал о том, кто такой Семён Кривой, как он стал не доверять ему, Ваньке, и как Кривой вступил в сношения с Брульяром. – Так вот, ваша милость, – закончил он, – я одного хочу, чтобы вы сказали об этом матушке-царевне. Пусть знает, что я для неё по мере сил потрудился. А сверх того вот ещё что: шведский главнокомандующий Левенгаупт [76] издал на русском языке манифест и разослал его повсюду. Правительница строжайше приказала этот манифест задержать, чтобы народ не узнал о нём. Вот я и достал один листик. Тут важные дела прописаны, и вам об этом манифесте непременно следует знать. Вот и всё. Скажите об этом матушке, а уж за ней не пропадёт!

Шетарди передал манифест Жанне. Прочтя его, она сказала по-французски:

– Это действительно очень важный документ, который нам надо обсудить!

Тогда Шетарди, внимательно посмотрев на Ваньку, сказал:

– Я передам её высочеству всё, что вы для нас сделали. Но помимо того от нас никто не уходит без награды. Мы ничего не обещаем, а просто даём. Вот! – он кинул шпиону кошелёк, и Ванька, поймав его на лету, сразу оценил по весу кошелька щедрость новых друзей.

Когда Ванька ушёл, Жанна передала маркизу содержание манифеста. Левенгаупт извещал русских, что шведы пошли войной не на русских, а за русских, что Швеция воюет не против русского народа, а против правительства, состоящего из чужестранцев и подавляющего всё русское. Кроме того, Левенгаупт объявлял, что в рядах шведских войск находится принц Голштинский, внук Петра Великого, имеющий все права на русский престол. О Елизавете Петровне не было ни слова!

– Вот ответ Швеции на упрямство царевны! – с досадой сказал маркиз. – Конечно, с одной стороны, это очень хорошо, так как у правительницы нет ни малейших оснований обвинять царевну. Но, с другой стороны, это ясно указывает на то, что Швеция связала принца Голштинского рядом обещаний, а потому хочет обязательно провести его кандидатуру. Этот манифест – откат Швеции от Елизаветы!