Загадки древнего Манускрипта (Девять пророчеств грядущего) - Редфилд Джеймс Redfield (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
Прикинув все за и против, я пришел к выводу, что выбирать мне, по существу, не приходится. После познания Второго откровения для меня стал невозможным возврат к прежним занятиям. Чтобы сохранить в себе новое знание, я должен был идти вперед.
— Ночь я проведу здесь, — сказал Уил. — Так что у вас есть время до утра, чтобы принять решение.
— Оно уже принято, — заявил я. — Я поеду с вами.
ЭНЕРГИЯ МАТЕРИИ
Мы поднялись на рассвете и все утро ехали на восток практически в полном молчании. В самом начале пути Уил обмолвился, что мы двинемся прямо через Анды в район, который называется высокогорной сельвой и представляет собой покрытые лесами предгорья и плато. Больше Уил не проронил ни слова.
Я пытался было задавать вопросы о его прошлом и о том, куда мы направляемся, но он вежливо уходил от них, сказав, что должен следить за дорогой. В конце концов я тоже погрузился в молчание, чтобы вволю полюбоваться пейзажами. С горных перевалов открывались потрясающие виды.
Около полудня, добравшись до последней из высившихся над нами горных цепей, мы сделали остановку на одном из перевалов. Перекусили бутербродами, не выходя из машины и глядя на простирающуюся перед нами безжизненную долину. На другой стороне вздымались холмы поменьше, покрытые зеленой растительностью. Уил сообщил, что мы заночуем в усадьбе Висьенте, старинном поместье ХIХ века, которое некогда принадлежало испанской католической церкви. Сейчас, пояснил он, его друг, владелец Висьенте, использует усадьбу как место для проведения деловых встреч и научных конференций.
После этого короткого объяснения мы тронулись в путь и в течение часа не сказали друг другу ни слова, пока не добрались до Висьенте. Въехав в поместье через большие каменные ворота со стальной решеткой, мы проследовали дальше на северо-восток вверх по узкой, усыпанной гравием дорожке. Я еще раз попробовал задать несколько наводящих вопросов о самом поместье и о том, почему мы приехали именно сюда, но Уил, как и прежде, отмахнулся от моих расспросов, только на этот раз без обиняков предложил мне полюбоваться окружающей природой.
Красота Висьенте пленила меня. Кругом раскинулись пастбища и сады во всем своем многоцветий. Трава казалась необыкновенно зеленой и сочной, она густым ковром покрывала землю даже под огромными дубами, которые росли на пастбище примерно через каждые тридцать метров. Чем-то эти великаны привлекали внимание, но чем именно — понять я не смог.
Примерно через милю дорога повернула на восток, и начался пологий подъем. На вершине холма располагался дом — обширное строение в колониальном стиле из рубленых бревен и серого камня. Как оказалось, в нем было не меньше пятидесяти номеров, а с южной стороны имелась просторная крытая веранда во всю длину дома. По периметру двора высилось еще несколько дубов-великанов. Еще там были клумбы с редкими растениями, а по краям дорожек росли цветы и папоротники такой красоты, что дух захватывало. На веранде и около дома у деревьев непринужденно разговаривали какие-то люди.
Когда мы выходили из машины, Уил на какой- то миг задержался и бросил взгляд на открывшийся вид. За домом, к востоку, начинался пологий спуск в долину, на ней простирались луга и лес. Вдалеке виднелась еще одна цепь холмов, отливавшая голубоватым пурпуром.
— Я, пожалуй, зайду и выясню, как у них с местами, — сказал Уил. — Может, пока осмотритесь? Вам здесь понравится.
— Правда? — отозвался я.
Он направился к дому, потом обернулся:
— Непременно побывайте в садах для исследований. Увидимся за ужином.
Было ясно, что по какой-то причине Уил оставляет меня одного, но причина эта меня не интересовала. Я чувствовал себя превосходно и не испытывал ни малейшей тревоги. Уил успел рассказать мне, что приезжающие в Висьенте туристы представляют для страны источник солидных долларовых поступлений, и поэтому власти стараются не вмешиваться в происходящее здесь, даже несмотря на то, что темой обсуждения зачастую бывает и Манускрипт.
Мое внимание привлекли несколько больших деревьев и тропинка, вившаяся между ними. По ней я и направился. Подойдя к деревьям, я увидел, что тропинка ведет к небольшой железной калитке, миновав которую можно было спуститься по нескольким пролетам каменной лестницы до луга, усеянного полевыми цветами. Вдали виднелся фруктовый сад, небольшой ручей и участок лесных угодий. У калитки я остановился и, сделав несколько глубоких вдохов, залюбовался красотой раскинувшегося внизу пейзажа.
— Прелесть, ничего не скажешь, верно? — послышался сзади чей-то голос.
Я быстро обернулся. Это была женщина лет сорока с походным рюкзаком за плечами.
— Вне всякого сомнения, — отозвался я. — Никогда не приходилось видеть ничего подобного.
Какое-то время мы любовались просторами полей и тропическими растениями, которые нависали одно над другим на поднимавшихся слева и справа от нас террасах, а затем я поинтересовался:
— Вы случайно не знаете, где находятся сады для исследований?
— Конечно знаю, — охотно отозвалась она. — Мне как раз в ту же сторону. Я провожу вас.
Мы представились друг другу и, спустившись по ступеням, зашагали проторенной тропинкой к югу. У Сары Лорнер — так звали мою новую знакомую — были золотистые волосы и голубые глаза. Она выглядела бы по-девчоночьи, если бы не ее серьезная манера держаться. Несколько минут мы шли молча.
— Вы здесь в первый раз? — спросила она.
— Да, — ответил я. — Я об этих местах мало что знаю.
— Ну а я почти что год, как бываю здесь время от времени. Так что могу немного ввести вас в курс дела. Лет двадцать назад эта усадьба приобрела популярность как место для общения ученых из разных стран. Здесь проводили встречи различные научные организации, главным образом биологи и физики. Но вот несколько лет назад…
Какое-то мгновение Сара колебалась, потом подняла на меня глаза:
— Вы слышали о Манускрипте, найденном здесь, в Перу?
— Да, — подтвердил я. — О первых двух откровениях. — Мне хотелось поделиться с ней тем, насколько меня это захватило, однако я сдержался, не зная, могу ли полностью доверять ей.
— Мне показалось, что так оно и есть. Было такое впечатление, что вы здесь набираетесь энергии.
В это время мы шли по деревянному мостику через ручей.
— Какой энергии? — недоуменно спросил я.
Она остановилась и оперлась на перила.
— Вам что-нибудь известно о Третьем откровении?
— Нет.
— В нем описывается новое понимание материального мира. Нам, людям, говорится в нем, предстоит научиться восприятию того вида энергии, который раньше считался невидимым. В этом доме теперь собираются ученые, которые заинтересованы в изучении и обсуждении этого явления.
— Значит, ученые считают, что эта энергия на самом деле существует? — спросил я.
Мы двинулись дальше по мостику.
— Лишь некоторые, — сказала она. — И нам из-за этого приходится довольно туго.
— Выходит, вы — ученый?
— Я преподаю физику в небольшом колледже в штате Мэн.
— Так почему же некоторые ученые не согласны с вами?
Сара помолчала, словно задумавшись.
— Вам нужно разобраться в истории развития науки, — сказала она и вопросительно посмотрела на меня, словно желая узнать, хочу ли я вникнуть поглубже в этот предмет. Я с энтузиазмом кивнул.
— Вспомните на минуту Второе откровение. После того как потерпело крах средневековое мировоззрение, мы на Западе поняли, что совсем не знаем мира, в котором живем. Было ясно: для того чтобы постараться осознать сущность этого мира, необходимо отделить факты от суеверий. С этой целью мы, ученые, выработали определенный подход, известный как научный скептицизм, который, по сути дела, требует неоспоримых доказательств для любого предположения относительно того, как устроен мир. Прежде чем во что-то поверить, мы требовали доказательств, которые можно было увидеть и потрогать руками. Любые идеи, для подтверждения которых невозможно было представить вещественные доказательства, отвергались.
