История Хэйкэ - Ёсикава Эйдзи (книги бесплатно полные версии txt) 📗

– Сейчас нам на это не стоит обращать внимания. Их так долго притесняли, а теперь они только начинают поднимать головы… Но что же случилось прошлой ночью?

– Слуга выпил немного лишнего и оклеветал вторую супругу его величества… Другой услышал его и стал спорить. Вот так все и началось.

– Это что, было причиной пожара?

– Как будто так.

– Мы можем не обращать внимания на чванство, но пожаров и личных ссор из-за политики терпеть не должны.

– Однако очень похоже, что воины постоянно превращают враждебность между их величествами в ссоры между собой.

– Меня беспокоит то, что могут сделать воины. Я хотел бы, чтобы Токитада присмотрел за ними, пока я в отъезде.

– О, вот и он, как раз вовремя!

Лицо Киёмори просветлело, когда он оглядел берег и увидел Токитаду, который слезал с лошади среди скопления повозок. Он очень торопился. Протолкнувшись через толпу, Токитада вскоре сел на корабль Киёмори.

За опущенными шторами они на некоторое время погрузились в разговор. Киёмори считал Токитаду своей правой рукой и полагался на него даже больше, чем на собственных братьев.

– Ну, очень хорошо, все оставляю на твоем попечении, – закончил Киёмори, и Токитада поспешил на берег и смешался с толчеей мужчин и женщин из Рокухары, которые пришли проводить своего хозяина.

В сезон жары река Ёдо обмелела. Даже в самых глубоких местах суда скребли дно, и это вынуждало лодочников и воинов тащить их или толкать шестами через мели. Безветрие делало жару почти невыносимой.

Уже на следующий день обмелевшая река заставила людей Киёмори оседлать лошадей и продолжать путь вдоль берега моря по раскаленным дюнам.

От Микагэ путешественники держали курс на запад. Позади них раскинулись живописные горы, а впереди лежала плоская равнина, которая извивалась по береговым контурам. Крайне редко попадались признаки обитания человека; юго-западные ветры беспрестанно бросали брызги на росшие на пляжах сосны. Время от времени путники видели китайские джонки, беспомощно дрейфовавшие на ветру и волнах. Но погода установилась прекрасная, и настроение у всех было хорошим.

Район, через который они проходили и который нарекли Фукухара – Долиной доброй удачи, – разбудил в Киёмори много воспоминаний.

«Вот здесь мы высадились в 1135 году, когда я был с отцом. Мы высадились здесь, чтобы подавить бунт на западе… Вон те рыбацкие деревушки и искривленные сосны ничуть не изменились. Изменились только времена и я».

Все земли Хэйкэ – Исэ, Бинго, Аки, Харима – граничили с морем. И его юношеские воспоминания об отце, об успехах дома Хэйкэ были неотделимы от моря, а Фукухара стала связующим звеном между богатым событиями прошлым и не менее богатыми мечтами Киёмори о будущем.

Почти три недели он провел в Фукухаре. В это время глава дома Хэйкэ часто брал с собой Бамбоку, чтобы исследовать окрестные холмы и горы. По его поручению произвели замеры глубины у мыса Овада и речного устья. Когда из-за дождей Киёмори лишился возможности исследовать прилегающие территории, он приказал сделать карты окрестной местности, а затем в задумчивости проводил над ними ночи напролет.

Военачальник, казалось, не знал усталости, но изнурил своих людей, до поздней ночи держа с ним совет, и даже тогда, когда все уже спали, вдруг приподнимался в кровати, зажигал светильник и до рассвета продолжал изучать карты.

– Я думаю, благоразумно ли с нашей стороны оставаться здесь так долго. Интересно, как к этому отнесутся люди при дворе, когда узнают об этом? – спросил однажды Бамбоку.

Киёмори покачал головой:

– Не могу сказать. По общему мнению, мы совершаем паломничество в Ицукусиму.

– В таком случае, господин, разрешите мне здесь остаться, чтобы закончить работу. Я буду следовать вашим планам по инспектированию здешних земель, изучу возможности водоснабжения и строительства дорог. А вы можете спокойно ехать дальше.

Киёмори поддержал предложение Бамбоку и, оставив с ним нескольких помощников, возобновил путешествие в Ицукусиму водным путем. День за днем он наполнял свои легкие воздухом, дувшим с бесконечного голубого океана. Во Внутреннем море мимо него проплывали бесчисленные острова, взоры Киёмори устремлялись далеко и свободно, и он распалялся: «Да, столица чересчур перенаселена! А с этой тоскливой дырой мы сотворим большие дела! Мой будущий дом будет построен с видом на это море!»

Наконец в один прекрасный день над гребнями волн возникли очертания Ицуку-симы.

Вскоре на берегу, чтобы приветствовать Киёмори, появились жрицы из синтоистского храма. Высадившись на берег, он обнаружил, что храм лежал почти в руинах – ветры с моря сделали свое черное дело; только пески и причудливо искривленные ветром сосны вдоль берега выглядели прекрасно.

Киёмори и его спутники переночевали на постоялом дворе недалеко от моря, а на следующий день он начал свое продолжавшееся неделю уединение.

В последние дни его пребывания многочисленные посетители с материка прибывали на остров, чтобы засвидетельствовать почтение Киёмори, чья слава разнеслась по всем уголкам страны. Появились старые воины, которые служили еще при его деде; приезжали и другие, которые помнили Тадамори; а воины, в прошлом служившие Киёмори, собрались, чтобы увидеть его еще раз.

– Я как будто приехал домой, – сказал он собравшимся на праздник в его честь. – Это место настолько стало родным для меня, что я не хочу возвращаться в столицу.

Пребывание Киёмори продолжалось две недели, и за это время он раскрыл свои планы главному священнослужителю Ицукусимы. Это были грандиозные планы – настолько невероятные, что его собеседник мог лишь с изумлением слушать.

И вот что сказал Киёмори:

– Мы не можем оставлять этот прекрасный остров в развалинах. Я хочу и могу рассказать вам, как быстро и хорошо все будет сделано. Мы построим тории [ 6], подобия которых еще не видели. Они раскинутся через водный путь при подходе с моря, и те, кто будет приезжать сюда молиться, станут проходить через эти великие ворота. Главная святыня и прилегающие к ней здания соединятся подвешенными над морем широкими галереями; по вечерам у моря будет зажигаться сотня светильников, и их сияние станет окрашивать волны, делая красоту острова еще более захватывающей. Главный зал для молитвы мы сделаем настолько просторным, что в нем поместятся тысячи людей. Сосновые леса на холмах будут застроены башнями и пятиэтажными пагодами. – Впечатлившись той картиной, которую нарисовал, Киёмори продолжал: – Это будет сделано и для моего собственного удовольствия, и для всех, кто будет приплывать на многих кораблях из столицы, из Китая и далеких стран. Путешественники станут говорить: «Смотрите! В Японии даже самый небольшой и отдаленный остров может похвастаться благородной архитектурой и природной красотой!» Они могут сказать, что мы скопировали их здания, но сосны, белые пески на берегу и вся природа, меняющаяся от сезона к сезону, уникальны. А когда они сойдут на берег, перед их взором предстанет сама многовековая сущность наших искусств – периодов Асука, Нара, Хэйан… И когда их корабли встанут на рейд у Овады, я буду приветствовать их в своем доме. Овада? Потребуется время, но я планирую сделать ее великим морским портом, защищенным от ветров и приливов. А когда будет готов мой дом в Фукухаре, я стану каждый месяц приезжать сюда, чтобы помолиться, на кораблях столь же величественных, как китайские…

Для слушателей Киёмори такие планы казались небылицами, бреднями сумасшедшего, невообразимого мечтателя. Но в этом человеке была широта, которая напоминала им море, они гордились тем, что могут считать его своим.

А когда Киёмори собрался уезжать, его нагрузили подарками, бесценными сокровищами из Китая – фимиамом, благоухающим алоэ, узорчатыми скатертями, шелковыми тканями, тяжелой парчой, картинами, сосудами цвета морской волны, красителями и лекарствами. Не все было из Китая, что-то пришло из стран, расположенных на востоке Средиземного моря, из Аравии и района Персидского залива.