Искушение богини - Гейдж Паулина (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
Весной пустынная полиция принесла весть о новых волнениях в Ретенну. Военный совет Хатшепсут собрала неохотно, ее душа совсем к этому не лежала. Пен-Нехеб уже умер, и прежний дух единой силы больше не связывал людей, которые встретили фараона в зале для аудиенций.
Но теперь в совете выделялся Тутмос, который стоял перед ее министрами в своем желтом шлеме, расправив плечи, и сверкал глазами. Одну ногу он поставил на стул.
– Сердце Ретенну – это Газа, – говорил он, – а Газа – это важный город и к тому же морской порт. Дайте же мне разрешение, князья Египта, захватить Газу и тем самым не только преподать хороший урок этим вечно недовольным язычникам, но и открыть Египту доступ к Великому морю.
– Разрешения здесь даю я! – упрямо напомнила ему Хатшепсут. – Обращайся ко мне, Тутмос, а не к моим советникам. Ретенну и так наша уже много хентйсов. Так зачем нам стремиться к чему-то еще, кроме как преподать урок мятежникам?
Глаза Тутмоса видели будущее, недоступное ее взгляду.
– Потому что Газа – ворота в другие страны, где нас ждут новые союзники, завоевания и богатства. Мы и правда владеем Ретенну, но недостаточно уверенно. Пора наполнить Газу египетскими мастерами, египетскими торговцами, египетскими судами.
– Но зачем? Зачем рисковать армией и идти на штурм города, который так легко повернуть против нас, когда все, что нам нужно, – это напомнить им, кому они платят дань? А для этого можно обойтись небольшими силами.
Он посмотрел на нее, не веря своим ушам.
Министры молчали, даже Менх, которому всегда было что сказать, – знали, что их мнение никого не интересует и что они наблюдают за еще одной внутрисемейной стычкой.
– Зачем? Затем что Газа – отличное испытание.
– Для кого?
– Для меня. Для армии, которая устала от притворных сражений и долгих маршей в никуда. Для Египта, который, заполучив Газу, расширит свои пределы.
– Вот еще! В наших пределах и без того никогда не заходит солнце.
И она сердито зашуршала депешами, думая не о гордой и могущественной Газе, но о гордом и могущественном Тутмосе, который, сопя и топая, носился из ее дворца в свой, оттуда в казармы и обратно и гонял своих людей взад и вперед по стране. Наконец она потерла затылок под черно-белым полосатым шлемом, чувствуя, как где-то позади глазниц просыпается головная боль.
– Ладно. Возьми три дивизии и ступай завоюй Газу. Он поглядел на нее недоверчиво:
– Вот так просто?
– Так просто. Газа уже давно словно шип у нас в боку, но, как ты знаешь, до сих пор мне удавалось делать так, чтобы он не втыкался слишком глубоко. Если ты считаешь, что Ретенну угомонится, едва падет Газа, то иди и возьми ее. Делай что хочешь, Тутмос, только не умирай.
Они улыбнулись друг другу – способность отрешиться на время от предмета спора и взглянуть на него с точки зрения то и дело вспыхивавшей семейной вражды еще не была ими утрачена.
Он низко поклонился.
– Благодарю тебя, могучий фараон. Газа падет, а я, вне всякого сомнения, вернусь домой.
– Разумеется. – Ее рот изогнулся в полуулыбке. – Но не забудь: вся добыча – моя.
Он рассмеялся:
– Я брошу ее к твоим ногам.
Она отпустила его и с насмешливой улыбкой повернулась к смущенным, настороженным советникам. Те зашевелились и сочувственно улыбнулись в ответ, слушая, как за дверью Тутмос выкрикивает распоряжения глашатаям созвать его генералов.
На север из Фив пошли все: Тутмос в золоченом шлеме и серебряных браслетах главнокомандующего, Минмос, Нахт, Менхеперрасонб, Яму-Неджех, Май, Яму-Нефру, Джехути, Сен-Нефер, и с ними пятнадцать тысяч солдат – дивизии Гора, Сета и Анубиса. Хатшепсут все утро смотрела, как сверкающие кавалькады змеятся по дороге вдоль реки. Когда последняя обозная телега скрылась из виду, она покинула балкон и вернулась в пустой, притихший дворец. Ей стало не по себе от этой тишины, и она вспомнила, как когда-то сама, довольная и счастливая, уходила с войсками, оставив Тутмоса слоняться по покоям дворца в Асуане. Теперь армию Египта возглавляет Тутмос, а ей, точно старой кляче, только и остается что мирно пастись на солнышке. С другой стороны, приятно было проснуться утром, послушать, как Хапусенеб поет гимн, потом спокойно встать, одеться и не спеша отправиться в храм, не думая о том, что опять предстоит целый день состязаться с Тутмосом, кто кого тоньше подденет, и выдерживать бесконечные утомительные ссоры. Она не совсем утратила бдительность, зная, что он наверняка окружил се своими шпионами. Стражники день и ночь стерегли ее покои, и все же сама Хатшепсут, зная, что Тутмос вряд ли решится предпринять что-то серьезное, пока его нет в городе и он не может тут же выхватить из ее рук плеть и крюк, позволила себе отдохнуть немного.
Ее начала тревожить судьба экспедиции, и она распорядилась разослать вестников во все города на Ниле, чтобы, едва их суда заметят, ей сразу же дали знать. Но один безоблачный день проходил за другим, и никаких вестей не приходило. Она стала проводить больше времени с Мериет, пытаясь найти интерес в их беседах, которые сплошь состояли из бесконечных глупых и злобных сплетен, но низменная и подлая сторона натуры дочери неизменно отталкивала ее. Хатшепсут знала, что Тутмос и Мериет стали очень близки. Знала она и то, что, когда наступит время, Мериет весело отправится вместе с ним в храм и будет радостно аплодировать ее концу. Хатшепсут горевала по тихой и задумчивой Неферуре. которая наверняка поддержала бы ее чем смогла, хоть это и немного.
Мериет считала свою мать холодной и высокомерной, явно предпочитая компанию матери Тутмоса. Хатшепсут часто видела, как они, взявшись за руки, обе с головы до ног в драгоценностях, обе тощие и красивые хищной, пугающей красотой, гуляют по саду, неторопливо проходя между деревьями, смеются и разговаривают. Хатшепсут наблюдала за ними, не меняясь в лице, и винила себя во всех пороках Мериет. Нелегко расти в тени матери, которая не просто мать, но еще и фараон могущественной империи.
Весеннее тепло сменилось жарой, наступило лето; день, в который два года тому назад Сенмут увел флот к неведомым берегам, пришел и ушел, не принеся никаких известий о местонахождении экспедиции. Зато Хатшепсут регулярно получала депеши от армии, которая расположилась на равнине под Газой, готовясь к битве. Иногда с ними прибывали приветы от самого Тутмоса в письмах, которые он посылал матери и Мериет. Без малейших угрызений совести Хатшепсут приказывала их вскрыть и читала от начала до конца, но никакой информации касательно ее планов в них не было. Она и не думала в них что-нибудь найти, просто хладнокровно сознавала, что время ее падения близится, и потому не шла даже на малейший риск. Письма Тутмоса к Мериет были полны нежности, но сдержанны. Читая их, Хатшепсут не могла удержаться от мрачной улыбки, видя, насколько Тутмос хитер и как он не позволяет себе ни единого слова, которое могло бы бросить тень на Мериет, давая повод к обвинению в государственной измене. Пока Анен старательно запечатывал пергамент, она думала, насколько же умен и коварен Тутмос, несмотря на все его буйные повадки. Он делал все, чтобы в папирус не попало ни одного слова, которое можно было бы использовать против него в случае нежданной перемены обстоятельств, что было мало вероятно. Хатшепсут была довольна. Египет получит мудрого и дальновидного фараона.
Глава 26
Пыхтя и задыхаясь, Египет подошел к наводнению, и Хатшепсут наконец получила известие, которое уже почти не надеялась услышать. Она как раз шла купаться на озеро, когда увидела Дуваенене, бежавшего к ней по траве. Его лицо раскраснелось; она остановилась и стала с тревогой ждать его, уперев руки в бока. Добежав до нее, он споткнулся, удержал равновесие и поклонился. Хатшепсут едва сдержалась, так ей хотелось схватить его за плечи и встряхнуть как следует.
– Их видели! – закричал он. – Они вошли из канала в реку! Гонец уже здесь!
