Гонконг - Задорнов Николай Павлович (книги онлайн полностью бесплатно .txt) 📗

В бинокль видно, как Колокольцов поднялся по штормтрапу на борт шхуны. «Хэда» пошла, оставляя за собой корвет «Оливуцу», набирая ходу при попутном, как гоночная яхта, и вскоре далекий парус ее чуть виднелся, как перышко, воткнутое стоймя в легкие волны.

А фрегат «Аврора» с устья Амура отправился на юг, торжественно помчался в кругосветное плавание. Домой! В Кронштадт! С заходом в Гонконг, в Сингапур, на мыс Доброй Надежды. «Оливуца» должна зайти в эти порты, но позже.

Фрегат «Аврора» первым из нашей эскадры возвращается в Балтийское море. Овеянный славой! Долго искали его союзники по всему океану, даже в Америке. Коммодор Чарльз Эллиот всех китобоев и купцов опрашивал. В Татарском проливе, когда на шхуне «Хэда» мы шли из Японии, окликнули: «Не видели русский фрегат «Аврора»?» Мы выдали себя тогда во тьме и тумане за янки-котиколова.

В Хакодате простояли 4 дня. Посьет встречался с губернатором. Все побывали в городе. Шхуна и корвет вышли в море. Но опять «Хэда» ушла вперед. Корвет потерял ее из вида.

Ночью на «Хэде» стреляли из пушек и жгли фальшфейеры, но нигде ни отклика.

А следующей ночью Колокольцов, спустившись по трапу, произнес громким голосом:

– Вставайте, господа! Симода!

Жаль расставаться со шхуной «Хэда», уже чувствуешь ее не своей. А ведь сам ее строил, сжился с ней. Сжился из-за нее с японцами, обучал их всему, что сам знал. Подрядчик Ябадоо уговорил переехать к нему на квартиру из казармы и держал Александра как зятя.

Тускло, мутно, сонно. Еще ночь. Город Симода спит. И не чуют, какой им приготовлен сюрприз.

При луне видно, как проплыли скалистые островки с тропической растительностью в вершинах и с соснами в виде зонтиков.

Со сторожевой халки окликнули по-английски, кто идет.

– Орося ни фунэ дес [73] ... – ответил Колокольцов по-японски.

На рассвете заметили, что в городе выросло большое новое здание. Это, верно, и есть Управление западных приемов, которое японцы начали возводить к сроку открытия порта для иностранных кораблей, когда мы еще тут были.

Штурман Семенов, оглядевший в трубу знакомые места на окружности побережий, заметил какую-то странность. За бухтой, у деревни Какосаки, на крыше храма Гекусенди что-то установлено вроде флага. Но тихо, в безветрие нельзя разглядеть.

– Дорогой Уэкава-сама! Рады вас видеть! – любезно встретил знакомого чиновника Александр Александрович.

Уэкава-сан явился в синем мундире европейского образца с квадратными желтыми погонами поперек плеч, в форменной фуражке, в больших американских башмаках и крахмальных льняных самурайских шароварах, какие в Японии носят исстари. В лучах солнца, восходящего из моря, он очень эффектен и довольно приличен.

«Недурна форма, – подумал Александр. – В тропиках и я охотно надел бы такие!»

Переводчик Татноске – старый приятель, немало получил от нас наград и подарков, немало услуг оказывал явных и тайных. Когда были американцы, он познакомился с банкиром Сайлесом, продавал ему японские золотые монеты бу. Американцы знали, что у японцев цены на золото ниже, чем в Европе, и воспользовались этим.

Татноске сейчас холодно вежлив и нижайше почтителен, воплощенный долг, верный исполнитель кодекса буси [74] !

– Мы прибыли в Японию по повелению молодого государя России и привели шхуну «Хэда», которая построена здесь, в подарок императору Японии.

– О-о! – Уэкава почтительно поблагодарил и многократно поклонился.

Осведомились друг у друга о здоровье государей. Уэкава спросил о здоровье Путятина. Колокольцов – о Кавадзи. Также про здоровье Накамуры Тамея. Он по-прежнему губернатор города Симода. Старый знакомый адмирала. Да, оказалось, что Накамура здоров и при деле – как и был.

– Как Посэто-сама?

– Вполне здоров. Скоро его увидите.

– Адмирал Путятин будет ли у нас?

– Адмирал Путятин не может оставить Петербурга. Он возведен в графское достоинство и отправляется по дипломатическим поручениям в Европу.

– О-о!

Уэкава осторожно хотел бы спросить, на чем же отправится Кокоро-сан обратно в Россию?

Гостей пригласили к завтраку.

– За мной идет корвет «Оливуца». На нем следует в Японию знакомый вам знаменитый дипломат, капитан первого ранга Константин Николаевич Посьет. Четыре дня мы простояли в вашем порту Хакодате.

– Там была хорошая погода? Доволен ли был Посэто-сама?

– Да, очень доволен. Погода была хорошая, дождь. И прием был любезный. Теперь «Оливуца» скоро будет здесь. Она идет следом за «Хэдой».

– Спасибо, спасибо.

– Капитан Посьет идет с очень важным поручением нашего государя.

– О-о... – цедя в себя воздух через зубы, протянул Уэкава и стал кланяться. Ясно, все ясно. Поручение такое важное, что Колокольцов так и не сказал в продолжение завтрака, в чем оно, даже не смеет объявить. Уэкава догадывался, что это за поручение. Иначе и быть не могло.

Оба молодых человека чувствовали себя как бы наиважнейшими представителями, решающими сейчас судьбу двух государств. Приятно все же быть дипломатом! Хотя бы самому себе показаться таким на время.

Пока суть да дело да придет «Оливуца», нужны дрова, вода, продукты.

– Яйца можно ли достать, как прежде? Мяса хорошо бы?

Колокольцов еще хотел спросить кое о чем...

Уэкава все обещал прислать и сказал, что для «Оливуцы» также подготовят воду, дрова, свежие фрукты, овощи, рыбу, птицу, мясо. Ясно, что Посьет послал вперед шхуну «Хэда» с предупреждением, как принято, чтобы известить о своем приходе заранее и дать подготовиться.

Уэкава-сан, избегая дальнейших объяснений, откланялся и отправился на берег с докладом губернатору.

В три часа дня в бухту вошел корвет «Оливуца» и бросил якорь. На судно явилась делегация японских чиновников во главе с городским головой Симоды. С ним Хамада Иохэй – еще молодой человек, но старый приятель – чиновный староста деревни Какисаки, где в храме Гекусенди жил Путятин, где когда-то давали бал американцам и много что еще происходило.

Посьет не объявлял о сути поручения. Надо видеть губернатора Накамуру Тамея. С этим все согласны. Это само собой разумеется.