Князь Кий - Малик Владимир Кириллович (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗
Старик тяжело опустился на землю и умолк, печально глядя перед собою.
Гридни тоже молчали. Они ещё сами не успели свыкнуться с тем, что нет больше рядом с ними рассудительного, храброго Мечника.
Чтобы нарушить ставшее тягостным молчание, Богдан спросил:
- И давно вы с Мечником разлучились?
- Давно, сынок, давно, - очнулся от своих дум Микула. - Когда ещё на Руси Игорь княжил.
Гридни окружили старика, с любопытством разглядывая его суровое, изрезанное глубокими морщинами лицо. Кто-то подкинул в костёр сухих веток, пламя вспыхнуло ярче, швырнуло сноп искр в чёрное небо.
Тёмные глаза Микулы пристально смотрели вдаль, будто вновь возникло перед ними давнее прошлое.
- Давно это было, - медленно и негромко начал свой рассказ Микула.
Двадцать один год назад ватага русских витязей из Киева, Чернигова, Любеча и Новгорода решила поискать военной удачи в чужих землях. Князь Игорь в ту пору отправился с дружиной в поход на ромеев, а эта ватага двинулась на восток. В пути к ней пристало немало людей без роду-племени, больше всего - степняков, осевших на порубежных землях Руси. Было немного и варягов, любителей бродить по белу свету. На лодьях, захваченных у камских болгар, ватага поплыла вниз по Итиль-реке.
Хазары пропустили лодьи русичей в Джурджанское море, выговорив себе за это третью часть добычи, которую добудут витязи в южных землях.
Предводитель ватаги Борич смело дал такое обещание - он рассчитывал возвращаться домой другим путём, через владения ясов.
В Итиль-граде к ватаге пристало немало русичей, живших здесь издавна. Борич закупил у хазар мечи и кольчуги, всех пришлых воинов вооружил. Под его началом было уже несколько тысяч человек, целая дружина.
Поплыли лодьи по Джурджанскому морю, взяв курс на полдень. То к берегу приставали, то к безлюдным островам, чтобы сделать передышку.
Дружина высадилась на берег в устье большой реки Куры. Здесь остались лодьи и с ними человек триста охраны. Остальные воины направились к богатому городу Бердаа, расположенному немного выше устья реки. Бердаа был жемчужиной Ширванского государства, слухи о его сокровищах доходили до Киева. Ширванский шах, прослышав о вторжении чужеземцев, поспешил им навстречу с большим отрядом. Мусульманские воины рассчитывали на лёгкую победу, но, несмотря на численное преимущество, были разбиты наголову пришедшей с севера дружиной. Русичи вошли в город, и Борич объявил себя его правителем.
Этот витязь правил разумно и осторожно, не ущемляя прав жителей Бердаа, уважая их обычаи. Привыкшая за время похода беспрекословно подчиняться ему дружина строго выполняла приказы Борича, собирала дань: с богатых - большую, с бедных - малую. В городе было тихо и спокойно.
Несколько раз к Бердаа подступало войско шаха, но каждый раз ему приходилось отступать с тяжёлыми потерями. Шах решил нанести удар русичам в спину. Его лазутчики под видом мирных жителей пробирались в город, тайно проносили оружие.
Восстание в городе началось неожиданно и нанесло серьёзный урон русичам. Но дружина, хотя и понесла немалые потери, выстояла. Борич, однако, задумался: если так пойдёт и дальше, то со временем у него вовсе не останется воинов. Пора Забирать богатую добычу, пленников и отходить к берегу, где оставленная стража по-прежнему несла охрану лодий. Дружинники с ним согласились.
Ночью без шума они покинули город.
Добравшись до лодий, Борич держал совет с дружиной: каким путём добираться домой? Как ни жаль было отдавать хазарам третью часть добычи, но большинство воинов высказалось за то, чтобы плыть отсюда к Итилю - путь по суше мало был известен, да и много ли унесёшь на своих плечах!
Земляки Микула и Мечник всё время держались вместе - рядом сидели в лодье, когда плыли на юг, рядом стояли в бою, сражаясь с ширванцами, а при возвращении Борич назначил их десятниками и разлучил, рассадив по разным лодьям. Разыгравшаяся ночью буря разлучила их навсегда. Лодью, где плыл Микула, разбило, выбросило на камни. Тяжёлые кольчуги потянули многих воинов на дно. Только двое - Микула и молодой варяг Лидул выбрались на берег.
- Выбрались всё же… - с облегчением вздохнул Чеглок, ловивший каждое слово рассказчика.
- Выбрались, - повторил с грустью старик, - да не в доброе время то случилось. Лодью-то разбило бурей под самым Семендером. Наскочила на нас, безоружных, хазарская стража и повязала…
- А потом что было? - не выдержал Чеглок.
- Потом? Ведомо что: полон, неволя. Тот Лидул был горяч больно, кинулся как-то на хазарина, что доглядывал за нами, придушил. Ну его, сердечного, распяли на городских воротах, чтоб другим невольникам неповадно было. А я годов десять мыкался, пока не сбежал. Пристал к каравану чужеземному, с ним дошёл до земли ясов, а там и до Тмутаракани добрался.
- Гляди ж ты! - удивлённо воскликнул Богдан. - И со мною такое было.
- Долю нашу боги намечают, - с уверенностью сказал Микула. - Мне сюда наметили попасть, Мечнику - другое. Он, значит, до родных краёв добрался… Чтоб тут, около меня, голову сложить! Про него я теперь знаю, а вот Борич? Слыхал кто про него?
К огню подступил немолодой гридень Сварг.
- Борич, говоришь? Того, что на Бердаа ходил, я видел. Он вернулся в Киев почти в одночасье с Игорем. Только князь с пустыми руками пришёл с под Царьграда, а Борич вернулся с богатой добычей. От Днепра до ворот киевских устлал дорогу аксамитами, парчой и шелками.
За то и прозвали тот извоз Боричевым.
- Вот оно что!
У Сварга и Микулы нашлись общие знакомые, они вспомнили былое. Появилась корчага с добрым тмутараканским вином. Пошла в ход рыба, умлевшая в горячих углях костра, свежий хлеб, выпеченный из пшеницы нынешнего урожая. Молодые гридни охотно присоединились к бывалым воинам. Пошёл по кругу турий рог, отделанный серебром, - вместительная походная чарка, отыскавшаяся в торбе у Сварга.
В Тмутаракани, стал примечать Богдан, будто притомились гридни, не так справно службу несут, как прежде. «Неужто и я такой стал? - задумался он. - Или это кажется только?» Нет, это ему не казалось. Гридни ходили какие-то хмурые, а смерды, взятые князем на войну, и вовсе поостыли в ратном деле. Им уже родные избы во снах видятся, днём и ночью их тоска по родным местам гложет.
Одного ратника повстречал Богдан у торжища - шёл тот навеселе, отведав, видать, вина или меду здешнего.
- Пошто ходишь не оружно? - загородил сотник дорогу воину. - Где меч, лук твой где? Забыл, что ты в княжьей дружине?
Ратник - он был и без шелома - тряхнул кудлатой гривой, прищурился зло:
- А ты кто таков? Посторонись!
- Я - сотник над княжьими гриднями… - Пёс ты княжий, вот кто! За нашими спинами воюешь.
Богдан побагровел от гнева, рука его помимо воли потянулась к мечу. Ещё немного - и он снёс бы голову дерзкому смерду. Смерду… А сам-то он кто? Кем он был до той поры, пока удача не подняла его на гребень судьбы? «Эх, занёсся ты, Богдане! - будто послышался ему голос покойного отца Ратши. - Высоко поднялся, земли под ногами не видишь. А от неё, земли, силу свою простой люд берет. И ещё от того, что каждый один другому опора…»
И вместо того чтобы нанести удар дерзкому ратнику Богдан вдруг как-то неловко, будто виновато, положил руку на его плечо.
- Иди, друже, проспись. Зла я на тебя не таю, слов твоих не слышал. Только князю на глаза не попадайся.
Немного их дошло до Тмутаракани, простых смердов, ставших ратниками. Куда меньше, чем воинов княжеской дружины… Богдан вспомнил начало осады Саркела, сечу с хазарами. Первый удар вражеской конницы приняли на себя пешие ратники, простые смерды Русской земли. Сколько их полегло под хазарскими кривыми саблями, под копытами вражеских коней! А оставшиеся в живых не дрогнули, устояли… И в песках у Джурджанского моря, и в трясинах вдоль Кубани сушат горячие ветры, моют болотные воды белые кости простого люда, добывавшего славу Русской земле и русскому князю.
Этот ратник, что до моря дошёл, небось живым-невредимым в родные места возвратится. А что его ждёт там, дома? Семья? Княжьи тиуны?
