Три цвета времени - Виноградов Анатолий Корнелиевич (книги онлайн без регистрации TXT) 📗

Такие процессы, как процесс Лафарга или Бертэ, становятся заурядным явлением во Франции. Энергия, пригодная для больших целесообразных действий, существует в той среде, которая связана по рукам и по ногам. Знают ли об этом те писаки, которые испещряют столбцы газет строками политической фальши? Жизнь становится лотереей. «Способные люди», еще не кончившие борьбы за власть «с людьми высшего происхождения», давят друг друга конкуренцией. В Париже началась скачканаживы и скачка карьеры. Самая надежная карьера для молодого человека среднего сословия – это поповская ряса. Разорившийся дворянин, младший сын в семье помещика, также должен идти в монахи, чтобы получить приличное своему титулу епископское место, в то время как старший в роде, в силу восстановления закона о майорате, получает титул, поместья и деньги. Конкуренция, ставшая игрой в лотерею, может дать ставку на красное и черное. Красное – это цвет красных знамен 93-го года, черное – это одежда католического духовенства. Третий цвет – белый цвет Бурбонского знамени – лег мертвенной полосой между красным и черным.

«Итак, зачеркнем название «Жюльен» и напишем «Красное и черное».

После «Арманс» этот роман пишется с необычайной легкостью и быстротой. Все становится на место. Одно только затруднительно – это язык. Полная прозрачность языка достигнута в новеллах и статьях. Здесь этого добиться не удалось. Но что может быть хуже отжившего языка французской академии, языка, не передающего ни бытовых слов нынешней Франции, ни живого разговора парижан на всевозможные темы за пределами академического слуха. Законы, управляющие умом современной Франции, редактировались человеком, ковавшим эту Францию. «Кодекс Наполеона» – лучший источник для получения правильных слов, источник, дающий все необходимые понятия для романа.

Через неделю Крозе, Коломб, Мериме, Марест, Корэф, Делеклюз и еще десять – двенадцать человек занимали целую комнату около Медона в ресторане «Братьев-провансальцев». Организатором ужина был Крозе. Говорили громко, ели с аппетитом, со смехом говорили сразу целой группой, иногда чей-нибудь голос овладевал общим вниманием. Наконец, приехал Бейль. Крозе объявил во всеуслышание, что сегодняшний ужин устроен в честь новорожденного. Все переглянулись. Бейль также смотрел с удивлением, ожидая объяснений.

– У Бейля родился незаконный сын!

– Я думал, что ты скажешь что-нибудь новое, – сказал Бейль и с разочарованным видом сел за стол. – Эта случается так часто, что я уже не считаю.

– Зато я считаю, – сказал Крозе. – Нет, кроме шуток, господа, есть с чем его поздравить.

Крозе Достал из-под стола два томика «Прогулок по Риму».

– Вот прекрасная книга, вот лучшая книга, которую я когда-либо читал.

Корэф ленивым жестом потребовал у Крозе книгу. Не дождавшись, перегнулся через стол и пролил стакан вина. Крозе опомнился и отдернул книгу. Делеклюз закричал:

– Действительно прекрасная книга! Никто до сих пор так не описывал Рима ни в целом, ни в частях. Это лучший путеводитель для туриста, авантюриста и контрабандиста. В самом деле: прежде путешествующий благородный синьор получал все указания о святых местах, о монастырях, о чудесах, совершаемых иконами, о знатности и богатстве князей, но о том, как без паспорта проехать из Парижа в Рим, о том, как таксируется должностная совесть таможенного досмотрщика, о том, как лучше и безошибочно надуть полицейских шпионов и жандармов, – нет, этого мы никогда не читали.

– А между тем мы это делали, – заявил Корэф.

– А для меня такие сведения прямо необходимы, так как полиция не пускает меня в Испанию, – заявил Мериме.

– Ну и сидите дома, чего вы там не видели, – грубо сказал Марест.

– Сидеть дома я не буду, а уж раз вышла книжка, раскрывающая римские секреты, то я поеду в Италию, – сказал Мериме, – и остановлюсь у вашей Гиацинты, – добавил он, обратившись к Бейлю. – Вы так ее расхвалили в «Римских прогулках», что мне хочется посмотреть на эту милую женщину, отдающую комнату за два франка. Сколько она берет за остальное?

– Это будет зависеть от наружности покупающего, – сказал Бейль.

– В таком случае мы все обречены или на неуспех, или на дорогую плату.

– А вы «всё остальное» везите с собой из Парижа, – заметил Корэф.

– «Все остальное» причиняет не мало хлопот в дороге, занимает много места, требует паспорта, так что лучше переплатить в Риме.

– Ну хорошо, давайте все-таки выпьем за здоровье Бейля, – сказал Делеклюз.

Пили за здоровье много и долго. Крозе совершенно отяжелел. Он уставился огромными непонимающими глазами на Бейля и мычал что-то в ответ, в то время как Бейль совал ему в карман пачку в шесть тысяч франков со словами:

– Вот видишь, книгу я все-таки написал. Вот тебе старый долг, дорогой друг.

Крозе заставил его выпить бокал крепкого вина. Бейль отяжелел. Под утро, не помня, с кем прощался, вместе с Мериме он поднялся по лестнице. Когда Бейль разделся, Мериме пожелал ему покойной ночи и, уходя, прислушался к звуку запираемого замка. Утром лиловатые круги плавали перед глазами Бейля. Голова болела, встать было трудно. Перед зеркалом заметил, как поредели волосы. Вылил кувшин холодной воды на голову, взялся за полотенце и с удивлением увидел на полу, рядом с сюртуком, свои вчерашние шесть тысяч франков. «Неужели я не отдал? – подумал Бейль, поднимая деньги. – Или этот пьяный негодяй Крозе вздумал надо мной подшутить? Что же, он воображает, что я возьму его подачку?»

Бейль оделся и вышел на воздух. Через четверть часа дышалось легко, голова стала свежей, и чувство полного отдыха охватило его.

Крозе уехал, оставив письмо «господину Бейлю»:

«Оказывается, Крозе меня перехитрил, – думал Бейль. – Можно ли возражать против дружбы? Но пусть он выбирает другие способы ее выражения. Во всяком случае, кипа банковых билетов сейчас очень кстати. Книга, конечно, окупится, она нужна, она интересна, она занимательна. Ничего, что там есть кое-какие шероховатости и выдумки. Возражение, что спутники по мальпосту выдуманы, конечно, отпадает. Четверо мужчин, обладающих живым умом, и три красивые женщины не всегда бывают спутниками в поездках по почтовым дорогам. Конечно, в книге есть краденые места: встреча с Мельхиором Джойе, увы! – это из письма Поля Луи Курье в Калабрии – „стране апельсиновых лесов, оливковых рощ, изгородей из лимонных деревьев“. Конечно, в день пожара базилики св. Павла 16 июля 1823 года я был в Париже, но каков рассказ очевидца! Я сам готов поверить своему свидетельству. Конечно, первый раз я был в Риме в 1811 году. Республиканское опьянение 1802 года, охватившее Рим, было мне известно только понаслышке. Но два шпиона, следившие за мной по пятам в день моего отъезда и целовавшие мне руку за то, что, выехав за заставу, я угостил их вином, – это реальная встреча. Не мог же я написать, что все это произошло со мною несколько месяцев тому назад! Этот насмешник Мериме поймал меня на том, что я приписал блаженному Августину тертуллиановские слова: „Credo, quia absurdum“ [171]. Ha этом поймать меня легко, но он сделал еще хуже, разоблачив «рекламный тон» моих похвал по адресу римского папы. Он заявил, что если папа умный человек, а это иногда случается, то он, конечно, должен вписать «Прогулки по Риму» в Индекс, и тогда даже французы-католики должны будут отказаться от счастья покупать книгу открыто. Мериме в упор спросил: «Так вы серьезно утверждаете, что после Милана вы снова виделись с Байроном в Венеции?» На мой встречный вопрос о причине его сомнений он ответил: «Слишком литературный разговор. Ваши рассказы о Милане дают другое впечатление». Проницательный юноша!»