По зову сердца - Алексеев Николай Иванович (книги онлайн полные .TXT) 📗
– С заданием следует повременить. Вам надо после ранений как следует подлечиться, набраться сил, здоровья, укрепить нервы, а уж потом будем говорить и о задании, – и он перевел взгляд на Ильницкого: – Дайте ей отпуск и отправьте ее в такое место, где бы можно было и полечиться и отдохнуть.
– Большое спасибо, товарищ командующий. Но я прошу Вас перво-наперво разрешить мне съездить в Сибирь к маме. Ведь я ее, да и вообще всех своих, не видела с первого дня войны.
– Я не против. Но рекомендую посоветоваться с врачами. А теперь слово за генералом Алексашиным.
Алексашин поочередно зачитал оба приказа, и командующий вручил ей оба ордена. На что Вера ответила более чеканно, чем полковнику Ильницкому:
– Служу Советскому Союзу!
– А это от меня лично, – Соколовский протянул коробку конфет. – Большое Вам спасибо и от Военного Совета и от штаба за все то, что вы и ваша группа сделали для фронта.
ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ
В просторной землянке при керосиновой лампе генерал Железнов, водя циркулем по карте, обстоятельно рассказывал командованию дивизии цель предстоящего наступления.
– Корпус прорывает фронт на участке Забелинки – Аргуны. Наносит удар на Заходники и выходит на Лучесу с целью лишить витебскую группировку противника основной рокады Витебск – Орша. Затем следующим ударом на Замосточье, на рубеже озеро Городно – река Черниченка – и железнодорожную рокаду на Оршу. Учтите, что Прибалтийский фронт последним наступлением, ударом на юг, овладел Старым Селом, перехватил там километров пятнадцать железной дороги и шоссе Витебск – Полоцк и вышел на северную излучину Западной Двины. Представляете, что получится, когда и мы здесь захватим железную дорогу? – Яков Иванович стучал циркулем по карте. – А получится то, что витебская группировка останется без железных и шоссейных дорог, с единственным разбитым Лепельским большаком, который находится под надежным контролем партизан. Так что, товарищ Добров, собирай мощнее кулак, бей на Грибуны. Там седлай Оршанское шоссе, выходи на Лучесу, а затем развивай успех на Русаки, занимай рубеж озеро Городно – Заболино и крепко держи Витебско-Оршанскую железную дорогу. Времени для подготовки тебе вполне достаточно. Так что действуй!
Добров со скорбным видом проговорил:
– Не знаю, как все пойдет. Видели сами, завируха-то какая, да и мороз здоровый.
– Здоровый? – переспросил Железнов, посматривая на часы. – Это хорошо! Что нашему солдату здорово, то фрицу – смерть! Фрицы, небось, по землянкам и убежищам от мороза и завирухи попрятались. Так мы их в эту завируху и накроем. – Хлопнул он ладонью о ладонь. – Одно советую, в одиночной подготовке бойца обратите особое внимание на лыжную подготовку и на стрельбу на ходу.
– Ты что, торопишься? – Добров заметил, что Железнов все время посматривает на часы, – а я хотел пригласить тебя на чашку чаю.
– Да, тороплюсь. Верушка из госпиталя возвращается. Так что я тебя приглашаю. Выкрой время и часикам к четырем приезжай. Смотри, дома не обедай. Там Ирина Сергеевна такую вкуснятину готовит, что пальчики оближешь.
Обратно ехали медленно: метель замела дорогу.
Сметя в сенях перчаткой снег с бекеши, Железнов поспешил в дом, откуда несло манящими запахами жареной свинины с луком, пирожками с капустой и еще чем-то сладким. Желая скорее увидеть Веру, он, не снимая бекеши, заглянул во вторую половину дома. Но там ее не было, лишь у стола Ирина Сергеевна колечками лука наводила красоту на селедке и винегрете.
– Где бы она могла быть? – глядя на Валентинову, недоуменно пожал плечами Яков Иванович. – Ведь этот удалец, Костя-то, с утра уехал за ней… Неужели что-нибудь случилось?
– Юность, Яков Иванович, юность! Смотрите, как бы летчик не увез ее к себе в землянку, – усмехнулась Ирина Сергеевна.
– Типун тебе на язык.
– Чего типун? Чай на фронте все по-фронтовому. Здесь свои законы.
– Брось шутить, Ириша. Ты же сама на этом обожглась, так как же можешь желать такого моей дочери?
– Яков Иванович, дорогой мой, никак вы обиделись? Простите меня, я пошутила.
– Да уже отошло. Ты, Ириша, знаешь, что я одобряю только ту фронтовую любовь, которая происходит на основе истинных чувств и взаимной честности. Все остальное распутство… Ты что-то хотела у меня спросить?
– Да это можно и в другой раз.
– Зачем откладывать? Говори сейчас, пока никого нет.
– Я хотела бы, как только Вера оправится, вместе с ней повезти ребят в Княжино. У нас с Фомой Сергеевичем другого выхода нет.
– Сейчас это вполне возможно. Только после наступления. Лады?
Ирина Сергеевна успела только произнести – «лады», как в тамбуре затопали ноги.
– Это, наверное, Вера? – Яков Иванович распахнул дверь и от удивления отступил шаг назад: перед ним неожиданно предстал, вытянувшись во фронт, уже в годах, щупленький с бородкой красноармеец.
– Здравия желаю, товарищ генерал! – отдавая честь, не переступая порог, отчеканил пришелец: – Я, товарищ генерал, Иван Фотич Гребенюк, прибыл прямо из госпиталя, навестить вашего сынка, Юру. Как он тут воюет?..
– Так что ж вы, дорогой мой, стоите в тамбуре? Заходите – гостем будете. – И Яков Иванович, готовый расцеловать Гребенюка, взял его под руку и ввел в землянку: – Ирина Сергеевна, знакомься. Это Иван Фотич. Тот самый дедушка, который сберег Юру и твоих ребят, а в страшную минуту своим телом прикрыл их от неминуемой гибели. Спасибо тебе, дорогой Иван Фотич. – Яков Иванович обеими руками крепко сжал его руку. Теперь-то мы вас не отпустим.
– Да, да, не отпустим, – ринулась к Гребенюку Ирина Сергеевна и, схватив его руку с большим чувством материнской благодарности, поцеловала его. – Раздевайтесь, и никаких отговорок.
– Да я зашел только Юрочку да и ваших деток повидать. Родными они стали мне. Где же Юра, ваши детки. Если недалече, то засветло я к ним подамся?
– Далеко, Фотич, в Сибири. Так что раздевайся. – Яков Иванович ухватился за борт шинели и стал его расстегивать. – У меня сегодня торжество. Дочь вернулась оттуда же, откуда и вы.
– Дочь? Верочка? Жива? – взволнованно промолвил Иван Фотич. – Если бы вы только знали, как мы с Юрой там, в тылу врага, за нее переживали. Аж вспомнить страшно.
С улицы послышалось тарахтение машины, в сенях затопало много ног. С клубами морозного облака раскрылась дверь, и первой влетела Вера. Она здесь же у двери мгновенно сбросила на лавку шинель и шапку и кинулась в объятия отца, поцеловала и склонила голову на его плечо.
– Ну, ну, ты чего? Эх ты, летчица! – гладил ее волосы отец и прижимал к себе. Вера смахнула набежавшие слезинки, встряхнула прической и поздоровалась со всеми.
– Знакомьтесь. Это летчик Константин Урванцев. Мой хороший товарищ по первому авиаполку, – представила она Костю.
Костя тут же отприветствовал общим поклоном и направился к двери встречать новых гостей.
Приехали Добров и Бойко. Добров подошел к Вере:
– По праву самого старого друга разреши тебя приветствовать по-нашенски, – и он, пройдясь щепотью по своим буденновским усам, облапил ее. – Дай бог тебе остаться такой же красавицей, какой ты есть, и приобрести мужа любящего, трудолюбивого, умного, мужественного и отважного!
– Спасибо, Иван Кузьмич. Постараюсь выбрать такого, – улыбнулась Вера и стрельнула глазами на Костю. Тот ответил тем же.
– Друзья, прошу к столу, – пригласил Яков Иванович и сам сел за его торец. – Первую чарку поднимаю за Верушку, за ее выздоровление и за все то, что пожелал ей Иван Кузьмич, и еще за то, что она сегодня удостоена двух наград – орденов Красной Звезды и Красного Знамени.
– Ура! – взревел Добров.
– А чего же не на груди? – Ирина Сергеевна подалась к Вере. – Давай их сюда. Я сейчас тебе их привинчу.
– Идемте, – и Вера увела ее в первую половину. Оттуда она вышла сияющая и с двумя орденами на груди. Отец поднялся из-за стола и поцеловал ее.
– Папа, – Вера повела отца в первую половину. – Костя хочет сейчас попросить твоего согласия… Ну как это – попросить моей руки…
