Полустанок - Граубин Георгий Рудольфович (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
Мне стало неловко от того, что я невольно подслушал чужой разговор. Я уже было повернулся, чтобы уйти, но зацепился за крышку парты, и она захлопнулась с оглушительным треском.
— А, новенький, кажется!— натянуто засмеялся заведующий, открывая дверь.— Проходи, проходи, потолкуем. Знакомься, это вот Глафира, ваша будущая пионервожатая.
— Мы уже, кажется, знакомы,— не поднимая головы, выговорила Глафира.— Его отец работал у нас в санатории.
Она поднялась, поправила прическу и просительно заключила :
— Не сердитесь, Алексей Никитич, так надо. Всего хорошего, первого сентября увидимся.— И, даже не посмотрев на него, вышла, решительная и строгая.
— Так-то вот, брат,— печально сказал Алексей Никитич. — Давай-ка будем пить чай. Значит, получил, говоришь, крещение, отлежал в больнице. Хорошее это дело... То есть неважно все это. Ну, давай, пей,— и он пододвинул дымящийся стакан и мелко наколотый сахар.
— Извини, брат, за такую обстановку, клеенки даже нет. Ну, да теперь она мне уже и ни к чему. Уезжаю.
Алексей Никитич рассеянно смотрел в окно. На нем была синяя ситцевая косоворотка, мятый пиджак висел на спинке стула. Лет ему было за тридцать, лицо слегка припухшее, щеки выбриты до синевы.
Он смел с газеты хлебные крошки, кинул их в форточку.
— Вы теперь должны быть серьезнее. В школе остается одна Мария Петровна. Не давайте ее в обиду. И, вообще, вам пора уже стать мужчинами.
Потом оглядел стены своей каморки и спросил:
— Мать не будет возражать, если я оставлю у вас кое-какие вещички? Вы от вокзала живете всех ближе, если что, в любую минуту заскочить можно.—И, не дожидаясь ответа, стал лихорадочно собирать вещи. Потом сел к столу и что-то быстро стал писать на листке из школьной тетрадки. Положил листок в конверт, тщательно заклеил, написал: «Ст. пионервожатой».
— Это вот передашь Глафире. А это вам от меня на память, чтобы всякой ерундой не занимались,-— протянул он черную лакированную коробку с каким-то стеклянным цилиндриком наверху.— Выдумываете разные мины да пушки, еще чего доброго себе руки-ноги пообрываете.
Я недоуменно повертел в руках непонятный лакированный коробок.
— Детекторный приемник сконструировал,— пояснил Алексей Никитич.— Ничего тут мудреного нет: самая примитивная схема. Поставьте повыше антенну, провод подключите сюда,— он показал на металлический штырек сбоку,— а заземление — вот сюда. Главное, найти в кристалле чувствительную точку. Иногда чуть ли не час приходится в него тыкать иголкой... Ну что, пошли? В магазин заходить не будем, матери потом скажешь.— И, перехватив мой недоуменный взгляд, пояснил:—Пригородный идет утром, но я уеду на товарняке. За чемоданом забегу, если буду ехать мимо. А если нет, то...
И еще раз оглядев свою опустевшую каморку, он торопливо пошел вперед, чуть сгибаясь под тяжестью фанерного чемодана.
Когда мы натянули между высоченными жердями антенну, дом наш как будто преобразился. Стал он каким-то значительным и солидным: приемник на весь поселок был только один, в конторе санатория, и на возвышающуюся над ним антенну все поглядывали с почтением.
— Никак, Яколевна, у вас и радио появилось?— допытывались в магазине женщины.— Что новенького? Может, наши перешли уже в наступление?
— Пока еще радио не работает,— солидно отвечала мать,— но со дня на день заговорит. Налаживают.
Увидев над нашим домом антенну, Вовка-Костыль чуть не задохнулся от зависти.
— Ребя, а может, приемник к нам перетащим, а? Мамка весь день на работе, никто не будет мешать.
— Вступай к нам в пай,— поддразнил его Генка,— тогда подумаем.
— По сколько берете — по рублю, по полтине? — сплюнул под ноги Костыль.
— Берем инструментами. Если есть плоскогубцы, паяльник — неси.
Костыль побежал домой и принес все, что у него было: какие-то шурупы, болтики, гвоздодер.
За ним, выпячивая губу, протиснулся в дверь Кунюша.
— Вот я вам штуку принес так штуку,— самодовольно объявил он.— Из нее хоть граммофон, хоть приемник можно сварганить.
— Интересно, с чем эту штуку едят,— повертел в руках Славка коробку с пружинами, катушками и контактами, прикрытую стеклянной крышкой. Выглядела коробка таинственно и солидно.
— Селектор,— гордо оттопырил губу Кунюша.— Достал в одном месте.
— Селектор?— вспомнил я, рассматривая коробку.— Да ведь ты же его срезал в конторе санатория! Тогда еще мой отец там работал.
— Работал, работал,— заюлил Кунюша, вырывая прибор из моих рук.— Как будто один такой селектор на белом свете. Не хотите, как хотите, я к вам не напрашиваюсь.— И, зажав коробку под мышкой, вихляющей походкой зашагал прочь.
Когда все было готово, Славка начал иголкой нащупывать чувствительную точку. Но в наушниках слышался только далекий треск.
— Дай-ка я попробую,— стал оттирать его от стола Вовка-Костыль.— Я же говорил, что надо перенести приемник к нам, а то тут поезда мешают.
— Конечно,— подзадорил Генка.— Перережет радиоволну поездом и лежит она, бедняга, корчится.
— Тише вы!— цыкнул Славка.— Слышите?
Мы пригнулись к наушникам — в них раздавалась далекая, тревожная музыка. Она то замирала, то, приближаясь, нарастала. Потом музыка смолкла, и диктор стал Передавать сообщение Информбюро. Немцы наступали по всем направлениям. Бойцы Красной Армии героически оборонялись. Было тридцатое августа тысяча девятьсот сорок первого года.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
СНОВА В ДЕРЕВНЕ
Первого сентября все пришли в школу с сумками и портфелями.
Мишка Артамонов отводил каждого в сторону, показывал на часы и возбужденно рассказывал:
— Сегодня в восемь пятнадцать меня чуть медведь не задрал. Хорошо, что я успел проскочить линию перед самым поездом. Медведь за мной и — под паровоз. Чуть-чуть крушения не было.
— Ну и балабон, вечно какую-нибудь ерунду придумываешь,— ни с того ни с сего обозлился на него Захлебыш. — Пока награды не получал — человек-человеком был, а теперь фикстулой заделался, хочешь, чтобы все любовались тобой да похваливали. Давно тебя надо было на палочках покатать!
Вовка-Костыль выпячивал грудь, чтобы все видели его значок. Девчонки шушукались. Одна Надя Филатова о чем-то думала, печально подперев щеку ладонью. Кунюша сидел на парте и с отрешенным видом пересчитывал мелочь. Захлебыш успокоился и стал делать из проволоки и тонкой резинки крохотную рогатку.
В класс, по-старушечьи шаркая туфлями, вошла Мария Петровна, а за ней стремительно влетела Глафира.
Мария Петровна каким-то усталым движением расправила на плечах шаль и объявила, что четвертый класс пока будет работать в колхозе. Занятия откладываются.
Кунюша деловито осведомился:
— Платить нам за это будут?
Мишка Артамонов захлопал глазами и озаботился:
— Как же я буду работать в форменке, ведь она казенная, поизносится?
— Там ты приобретешь форму получше — спортивную,— усмехнулась Мария Петровна.— Хорошая будет закалка!
Все оживленно заерзали, а Глафира нетерпеливо подняла руку.
— Ребята, нам надо выбрать председателя совета отряда и заместителя.
Была она взвинченной, нервной, смотрела куда-то мимо нас, и ямочки на ее щеках казались скорбными складками.
— У кого какие будут предложения?
— Кунюшу, то есть Николая Степановича Голощапова,— ухмыляясь, съязвил Федька Мирошников.— Честняга и работяга. Будет и активягой.
— Лучше Рогузина,— отозвался, не поняв шутки, довольный Кунюша.— У него значок оборонный.
— А еще у него какие заслуги?— спросила Мария Петровна.
— Он сильный,— дополнил Захлебыш.— Хоть кого на лопатки положит. Костыль, одним словом.
