Популярная музыка в Ленинграде – Петербурге. 1965–2005. Том 1 - Бурлака Андрей (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Всю весну они гастролировали, записали альбом «Дети Красного Зомби», но в июне Тимофеев распустил состав. Казаков, Семенов и Гапонов планировали объединиться с лидером РОК-ОКО Романом Дивеевым (Смирновым), однако это не случилось, и они собрали свой ФАНК-ПРОФИЛЬ, а Тимофеев организовал рок-н-ролльное трио, в котором к нему присоединились гитарист Максим Фрич и барабанщик Андрей Ящерицын (экс-М.А.Т., ФРАГМЕНТ). Сам Сергей сменил гитару на бас.
В начале 1989 года состав ДИКТАТУРЫ усилил бас-гитарист Анатолий Пилипец. В то время Тимофеев подумывал о театральной карьере (он поступал в ЛГИТМиК, снимался в фильме «Взломщик», а потом стал студентом Института культуры) и иногда мелькал в программах питерского 5-го канала, вроде «Открытой двери», для которой был снят клип на хит ДИКТАТУРЫ «Дети Красного Зомби».
После того как в середине года Пилипец ушел в АЗЪ, а в группе появился баянист Юрий Зайцев, звукооператор DDT Владимир «Кузя» Кузнецов записал их альбом «Красная страна».
В сентябре 1989 года ДИКТАТУРА была снова реформирована: Зайцев исчез, Фрича позвали БЕСПОЛЕЗНЫЕ СОВЕТЫ, а к Тимофееву и Ящерицыну вернулись Казаков и Парфенов. Правда, в то время гастрольный бум в стране уже шел на спад, и весной 1990-го Тимофеев, окончательно распустив ДИКТАТУРУ, на несколько месяцев уехал в США, где пытался найти свое место в музыкальном бизнесе. Ящерицын стал барабанщиком ВНЕЗАПНОГО СЫЧА, а Казаков выступал с гитарой в концертных программах Юрия Байдака.
Американская эпопея Тимофеева не закончилась ничем (кроме того, что он растерял там оригиналы всех своих записей), и, вернувшись домой с новыми идеями и комплектом инструментов, Сергей начал сочинять своего рода бит, инспирированный музыкой R.E.M., Криса Айзека и других актуальных героев западного поп-рынка, но с христианскими по содержанию текстами. Все это вылилось в очередную группу FISH, которая воссоединила его с Казаковым и Ящерицыным, но просуществовала всего один сезон.
В августе 1992 года Тимофеев, его старый соратник Олег Эльтиков и легендарный барабанщик Александр Кондрашкин организовали нашумевший проект БОЛТТИЙЦЫ, вылившийся в пригоршню концертов и один альбом, так и не увидевший свет. После этого Сергей некоторое время ездил по стране – соло или с Олегом, но к середине 90-х окончательно перешел на студийный образ жизни: пишет песни, делает аранжировки, записывает других исполнителей (обычно в жанре русского шансона), хотя и не оставляет планов записать современные версии своих лучших песен.
Гена Барихновский (МИФЫ) сочинил на текст Сергея песню «Сон», вошедшую в альбом «Я падаю», а тимофеевский хит «Дети Красного Зомби» включил в свой одноименный альбом гитарист МИФОВ и ЧИЖА & Co Михаил Владимиров. Остальные песни ДИКТАТУРЫ до сих пор путешествуют по Америке.
Из участников ДИКТАТУРЫ в музыке остались только сам Тимофеев и Ящерицын; все остальные пропали из виду. Боб Казаков в смутных 90-х потерял работу и квартиру, оказался на улице и умер от сердечного приступа весной 2000-го.
• Дискография:
Дети Красного Зомби (1988); Красная страна (1989)
ДИЛЕТАНТЫ
Исторически группа ДИЛЕТАНТЫ стала для музыкальной сцены Питера середины 60-х связующим звеном между поколениями джаза и бита, а также любителей и профессионалов (в широком смысле обоих слов): она выросла из студенческой самодеятельности времен оттепели, не слишком отягощенной идеологическими табу и стилевыми рамками, и исполняла разнообразную музыку скорее ради удовольствия, нежели в качестве самоцели, хотя и славилась своим исполнительским мастерством и фирменным звучанием.
Собрал ДИЛЕТАНТОВ в начале 1966 года выпускник физического факультета ЛГУ и поклонник музыки, а ныне ученый с европейским именем в области акустики Александр Галембо. Он родился в Днепропетровске 4 февраля 1941 года, за три с половиной месяца до начала войны, и провел детство в эвакуации. Его родители были людьми музыкальными и передали свои таланты троим сыновьям. Александр вспоминал, как школьником мечтал научиться играть на гитаре, но у них дома был только аккордеон, поэтому он нарисовал на доске гитарный гриф и упражнялся с ним, точно рассчитав, как будут располагаться на нем перенесенные с аккордеона аккорды, – именно с этого начался его интерес к акустике как к точной науке.
В четырнадцать лет он увидел в местном Доме офицеров фортепьяно и тут же начал осваивать его, используя имеющиеся навыки. Формального музыкального образования Галембо так и не получил, а в школе отлично успевал по физике и математике, поэтому, чтобы совместить оба своих увлечения, поступил на физфак питерского Университета, где научился играть на банджо и других инструментах.
Очень скоро его музыкальные способности нашли применение, и Галембо с друзьями-студентами организовал небольшой состав, гордо называвший себя оркестром. «На факультете была 212-я аудитория с роялем, в ней-то все и происходило. Пели мы, в основном, иностранные песенки – благо со мной училось несколько англоговорящих людей; пели много американского фолка, хотя нас за это шугали. Но играли и джаз, например, с Юрием Вихаревым – когда он к нам заходил».
Вскоре он заполучил в свой оркестр настоящую звезду. «Я ходил на филфак слушать античную литературу и попутно интересовался тамошней музыкальной жизнью, а однажды услышал на филфаковской вечеринке человека, который очень здорово пел, но при этом был окружен музыкантами классом явно ниже. Тогда я просто оттолкнул плечом его пианиста и сел за рояль сам – с тех пор мы стали неразлучными друзьями». Молодого человека звали Вячеслав Мостиев, он приехал из Ульяновска, поступил на восточный факультет, имел сильный природный голос, артистизм и фактуру поп-кумира.
На протяжении следующих четырех лет оркестр Галембо и Мостиева, состав которого никогда не был особенно стабильным, черпал новых участников из тесного круга студентов-меломанов, выступал на вечерах в общежитиях ЛГУ, в начавших появляться молодежных кафе и заводских клубах (например, на Сталепрокатном заводе). Поначалу весь оркестр был с физфака, однако со временем к ним начали присоединяться музыканты из других вузов, например, тенор-саксофонист Игорь Абалян учился в медицинском, барабанщик Алексей Сазыкин, который впоследствии стал крупным монголоведом, пришел к ним с востфака, а на контрабасе играли сначала Александр Николаев, а потом более опытный джазмен Виктор Смирнов.
1 октября 1963 года оркестр играл в кафе «Буратино» на ул. Восстания, где за ним с любопытством наблюдали несколько иностранцев. Через месяц на адрес кафе пришла бандероль с норвежской газетой «Dagbladet», целую полосу в которой занимал восторженный отчет о концерте, интервью с музыкантами и с кем-то из публики и фотографии. Именно там Мостиев был впервые назван «русским Элвисом». Газету тут же реквизировал комсомольский секретарь и гэбэшник Виктор Вальтер – лишь сорок лет спустя, работая в Скандинавии, Галембо чудом отыскал следы публикации и заполучил ее копию из архивов газеты.
После ЛГУ Галембо работал на заводе «Арсенал» и параллельно с оркестром играл в диксилендах, а также сотрудничал на местном радио с сатирическим радиожурналом Александра Матушевского, а потом и с городской молодежной программой «Невская волна». Как-то раз Матушевский устроил их на устный выпуск «Невской волны» в ДК им. Кирова. «Там звучала наша с Мостиевым музыка и интересный квартет четырех студентов-медиков из Южной Африки: два юноши и две девушки, которые пели на четыре голоса, а один еще играл на ф-но только по черным клавишам. Они делали бэк-вокал Славке и спели народную песню на своем языке. Все выступление снимал „Ленфильм“: потом его даже крутили по телевизору и на радио».
В тот же период Галембо, Мостиев и компания участвовали в открытии нового молодежного кафе «Белые ночи» на Садовой, которое быстро стало одним из самых популярных заведений такого рода в Питере и открыло свой джаз-клуб, занимавшийся проведением концертов и фестивалей.
