Охотники за сокровищами - Уиттер Брет (полная версия книги .txt) 📗
Наконец небольшое издательство согласилось выпустить его книгу «Мировые сокровища искусства в опасности», которую он без всякого успеха издал на собственные средства в 1948 году. Карл Зибер поддержал его, написав, что «все изложенные здесь факты, которым я сам являюсь свидетелем, – правда. Что до фактов, свидетелем которых я не был, то они подтверждаются рассказами известных мне людей, так что, вне всякого сомнения, доктор-инженер Э. Пёхмюллер приложил все усилия, чтобы изложить события объективно и достоверно». Но никто не обратил особого внимания на эту книгу. Тираж был крошечным – например, сегодня найти ее необычайно трудно (но не невозможно, как мы убедились на собственном опыте).
Доведенный до полного отчаяния Пёхмюллер обратился в суд, поскольку, согласно австрийскому закону, каждый, кто спас предметы искусства не для личной выгоды, мог требовать десять процентов от их стоимости в качестве награды. Хотя Пёхмюллер неоднократно заявлял, что деньги ему не нужны, и добивается он только амнистии и справедливости, пресса и заинтересованные лица вроде доктора Михеля немедленно обрушились на него, обвиняя в алчности.
В 1950-е годы Пёхмюллер продолжал выдвигать иск за иском, стремясь вернуть свое доброе имя. В 1954 году он был признан «менее виноватым», что означало разрешение на работу в прежней должности. В 1955 году он наконец нашел себе занятие, но в Германии, а не в любимой Австрии. Последнюю попытку обелить себя он предпринял в 1959 году в письме австрийскому правительству: «Я хотел бы, чтобы мои усилия по спасению сокровищ мирового искусства были официально признаны, чтобы мое величайшее желание работать в Австрии на соответствующей моим знаниям должности <…> было удовлетворено. За одно это я готов отдать все остальное». Ответа не последовало.
Доктор Эммерих Пёхмюллер умер в 1963 году от сердечного приступа. Его заслуги так и не были признаны. Годы борьбы за справедливость сломили его физически и психологически.
Но и доктору Герману Михелю не удалось уйти от наказания. Хотя его и восстановили в прежней должности директора венского Музея естественной истории, отношение к нему было настороженное. В 1945 году ему удалось убедить Министерство образования, что он вступил в НСДАП лишь для того, «чтобы успешнее поддерживать движение Сопротивления в музее». Но Министерство внутренних дел ему одурачить не удалось, и в 1947 году он попал в список бывших нацистов.
В 1948 году, когда стала известна версия Пёхмюллера, от Михеля потребовали представить письменное объяснение всех его действий в Альтаусзее. Он тянул до 1950 года и даже тогда сдал только краткий черновик. На все вопросы он отвечал, что ему угрожал Пёхмюллер, который хотел получить свой куш.
Правительство так и не приняло его доклад, но необходимость тащить на себе груз огромной лжи в итоге подкосила Михеля. Он начал срываться на знакомых и даже подал в суд на одного из кураторов, обвинив того в воровстве. Признавая подсудимого куратора невиновным, судья добавил: «Что касается свидетеля, доктора Михеля, суд считает необходимым заявить следующее. Показания свидетеля были осознанной ложью. Он также пытался склонить ко лжи других свидетелей и потому признается виновным в подстрекательстве к лжесвидетельству».
В декабре 1951 года, пока шло расследование, Михеля отправили в административный отпуск. В мае 1952-го он был вынужден до времени отправиться на пенсию. В октябре 1965 года он умер. Он ушел с позором, что не помешало музею, отчаянно пытавшемуся отмыться от расистских выставок времен нацизма, заявить в 1987 году: «Доктор Михель вместе с прочими борцами за свободу предотвратил уничтожение сокровищ мирового искусства [в Альтаусзее] ».
Что до Жака Жожара, то спасение государственных художественных коллекций Франции от фашистов сделало его национальным героем. Он был произведен в командоры ордена Почетного легиона, получил медаль Сопротивления и был назначен генеральным секретарем по вопросам культуры во французском правительстве Андре Мальро, сформированном после освобождения от оккупации. В 1955 году, провожая его на почетную пенсию, представители Академии художеств воспевали его как защитника искусства: «Перед ним лежит будущее, освещенное великолепием спасенных им шедевров».
Но в отличие от многих других важных фигур музейного мира Франции Жожар не оставил нам письменного рассказа о своих днях на посту директора Национальных музеев Франции или своей роли в спасении культурного наследия страны. Он благоразумно считал, что те, кто молчит, достигают гораздо большего, чем те, кто слишком много говорит. Единственное оставшееся от него письменное свидетельство о войне – семь страниц, посвященных деятельности Розы Валлан во время немецкой оккупации Парижа. Составил ли он этот документ по ее просьбе или самостоятельно решил предпринять некоторые шаги, чтобы снять возникшие на ее счет подозрения, неизвестно. Но он, конечно, продолжал ее защищать.
В 1967 году Жак Жожар скончался от сердечного приступа. Ему было семьдесят два года. Его друг, знаменитый историк Андре Шамсон, сказал в надгробной речи: «Кульминацией [его жизни] стали годы оккупации, долгий момент истины, когда на кону стояло все, и судьба зависела только от смелости и здравого рассудка. <…> [Он] сражался как истинный боец, сохраняя ясный ум и умение убеждать, честно служа обязательствам, которые взял на себя сам в дополнение к долгу перед родиной…» В 1974 году ограниченным тиражом была напечатана книга сентенций Жожара. Одна из них гласила: «Не важно, испытываешь ли ты страх, если тебе удается это скрывать. Тогда ты – храбрец». И еще одна: «Есть битвы, которые можно проиграть с честью; но, уклоняясь от боя, точно потеряешь честь». Его друг Альбер Анро, один из лидеров французского Сопротивления, вспоминал лаконичный и элегантный девиз Жожара для всех сотрудников Лувра: «Беречь!»
Граф Франц фон Вольф-Меттерних, который помогал Жожару противостоять нацистам, тоже почитался французами как герой. После войны он помогал союзникам возвращать произведения искусства в Германию. Затем поступил на службу в Министерство иностранных дел Западной Германии, где занимался розыском украденного. В 1952 году возглавил знаменитую библиотеку Герциана в Риме – немецкую библиотеку, которая была конфискована Гитлером. Умер Меттерних в 1978 году.
Роза Валлан, главный информатор Жака Жожара, продолжала сражаться за культурное наследие Франции еще долгое время после того, как Джеймс Роример покинул Париж. 4 мая 1945 года, спустя месяц после того, как он получил назначение в 7-ю армию США, Валлан была зачислена в 1-ю армию Франции. «Вдоль [немецких] дорог, – писала она, – я наблюдала душераздирающие картины: процессии беженцев, похожих на призраки, как пять лет назад [при эвакуации Парижа в 1940 году]. <…> Снова те же страдания <…> Увидев их, я утратила то четкое представление о враге, которое прежде подпитывало меня. Я поняла, что мы только тогда сможем по-настоящему насладиться свободой, когда оставим позади ужасы войны».
Между 14 и 16 мая 1945 года, всего неделю спустя после Джеймса Роримера, она прибыла в Нойшванштайн. Наконец-то она здесь, в этом почти легендарном месте, ради которого столько раз рисковала жизнью! Но дальше ворот Розу не пустила американская охрана. Солдаты понятия не имели, кто перед ними, зато хорошо помнили строгий приказ Роримера: никаких посторонних на территории замка. Сам хранитель памятников находился далеко, на другом задании, смысла спорить с солдатами не было. Роза Валлан развернулась и ушла.
Но только в тот день. Она задержалась в Германии еще на несколько лет, на должности офицера службы изящных искусств при 1-й армии Франции. В мужской компании она чувствовала себя как рыба в воде. Сохранились ее бесчисленные фотографии в капитанской форме среди других офицеров на пунктах сбора ПИИА: на лице – неизменная улыбка, в руке – сигарета.
Роза Валлан никогда не была «скромным, застенчивым» куратором, в которые ее записала история. Она была неутомимым борцом за возвращение культурных ценностей. Она могла слиться с окружением, когда это было необходимо, но не боялась подвергать критике чьи угодно действия, как не побоялась бросить вызов Бруно Лозе, заявившему, что ее «расстреляют за малейшую оплошность». После 1951 года, вернувшись из Германии домой, Валлан продолжала разыскивать украденные у французов произведения искусства. Успехи, достигнутые ею в этом и других начинаниях, доказали, что она была не хрупким цветком, а умной, отважной, решительной и смелой женщиной, страстно любившей свое дело и верной своему долгу.
