Супермодель и фанерный ящик. Шокирующие истории и причудливая экономика современного искусства - Томпсон Дональд (полные книги txt, fb2) 📗
Величина империи позволяет Гагосяну на сто процентов использовать ту экономическую странность, что, когда художник в моде, отношение между спросом и предложением переворачивается с ног на голову. Если художник выпускает достаточно картин, чтобы одновременно выставляться в нескольких галереях и на нескольких ярмарках, то, будучи все время на слуху, его картины растут в цене. Каждая выставка, каждая ярмарка, каждое упоминание в художественном журнале дает больше отзывов со стороны арт-критиков, больше шумихи и больше коллекционеров в списке желающих купить. Поведение толпы подкрепляет уверенность дилера. Чем больше предложение, тем больше спрос.
Один из активов Гагосяна — это его доступ к домам и складам некоторых известнейших коллекционеров искусства в мире. Как рассказывает коллекционер Дэвид Крамер: «Я был однажды в офисе у Ларри и увидел фотографии картин, которые висят у меня дома». Он предполагает, что Гагосян сфотографировал их, когда Крамер говорил по телефону.
Говорят, что в прежние годы Гагосян предлагал картины, которые не выставлялись на продажу. Он показывал коллекционерам фотографии и слайды или вырванные из журналов страницы. Лос-анджелесский коллекционер Илай Броуд говорит: «Помню, сказал ему, что хочу лошадь Сюзен Ротенберг. Их всего около дюжины. Он позвонил тому арт-дилеру в Сент-Луисе, у которого дома была такая лошадь, но она не продавалась». Но продалась, когда Гагосян предложил ему 300 тысяч долларов Броуда.
Быть в галерее Гагосяна выгодно художнику еще и тем, что он поддерживает цены своих клиентов на аукционах. Если что-то подсказывает, что картина будет продана ниже текущей рыночной цены, Гагосян, как и Муграби (а иногда в партнерстве с ними), будет делать ставки до суммы, которую посчитает нужной, а при необходимости сам ее купит. Его клиенты знают об этом, и это придает им уверенности. Келли Крау из Wall Street Journal спросила у Хосе Муграби, что было бы с рыночными ценами на некоторых художников Гагосяна, если бы дилер их не поддерживал. Он ответил: «Страшно даже подумать».
Гагосян конкурирует с аукционами и ярмарками за внимание коллекционеров, представляя выставки непродающихся работ известных мастеров искусства XX и XXI веков. Часто эти выставки сопровождаются новыми научными каталогами творчества художника. Недавний пример — организованная Гагосяном нью-йоркская выставка Пабло Пикассо, проходившая с апреля по июнь 2011 года. Курировали выставку ученый Джон Ричардсон, наследница Пикассо Диана Видмайер-Пикассо и директор галереи Гагосяна Валентина Кастеллани. Выставка состояла из 80 работ, созданных с 1927 по 1940 год. Некоторые были одолжены из частных коллекций и никогда раньше не бывали в США. Другие Гагосян временно взял у MoMA, музеев Метрополитен и Гуггенхайма.
Зачем дилеру проводить выставки, картины с которых не продаются? Их дорого монтировать, транспортировать, размещать и страховать. Они занимают то место, которое иначе занимали бы работы, которые продаются. Зато они приносят большую известность и придают ореол успеха, намекая, что дилер стоит на такой вершине художественного мира, что ему не обязательно все время продавать.
Показы не на продажу также подчеркивают особые связи галереи с коллекционерами, музеями и фондами знаменитых художников. «Откуда он взял эти вещи, ведь их не показывал ни один музей?» Тем самым они громко заявляют: «Коллекционеры и музеи доверяют этому дилеру свои великие произведения искусства; может быть, именно он мне и нужен». Кроме того, коллекционеры вспоминают о его галерее, когда захотят в будущем что-нибудь продать.
К тому же табличка «Не продается» может лгать. Работы, занятые у музеев, разумеется, не продаются. А что касается работ из частных коллекций, то дилер часто бывает восприимчив к просьбе «связаться с владельцем».
Гагосян обладает таким влиянием, которое позволяет ему действовать без особой оглядки на то, что делают другие дилеры. В апреле 2012 года зальцбургский и парижский дилер Таддеуш Ропак объявил, что в следующем октябре открывает новую галерею в Порт-де-Пантен в Париже, где выставит 38 картин и скульптур Ансельма Кифера с вторичного рынка. Через шесть недель Гагосян объявил об открытии своей второй парижской галереи в комплексе аэропорта Ле-Бурже — и тоже с экспозицией Ансельма Кифера. По слухам, Ропак пришел в ярость: «Я два года планировал свою выставку». Представитель Гагосяна просто ответил: «Кифер — один из наших художников; он сделает для нашей выставки новые работы». Кифер предоставил работы на обе выставки.
Галереи Гагосяна организованы по принципу назначения персональных менеджеров по работе с клиентами, как это делают Procter & Gamble и William Morris Agency в Лос-Анджелесе, где Гагосян работал после университета. Однако в модели Гагосяна персональные менеджеры назначаются художникам, а не коллекционерам. Коллекционеры контактируют с теми менеджерами, с которыми имели дело при первом обращении в галерею, если, конечно, только они не особо важные покупатели или знаменитости, в каковом случае Гагосян берется за них лично. В конце концов, он же хозяин.
Каждый менеджер поддерживает связь со своими художниками, отвечает на вопросы, организует показы и заботится о том, чтобы художник был доволен. Миллисент Уилнер, которая руководила лондонской группой по работе с Дэмьеном Херстом до того, как он разорвал отношения с Гагосяном, говорит, что каждый день связывалась с художником о телефону или почте. Сам Гагосян может не встречаться и не разговаривать со многими своими художниками в течение полутора-двух лет между выставками.
Персональные менеджеры работают в основном на комиссии, получая 10 процентов прибыли с продажи каждой картины. Журналист Келли Кроу приводит слова Сэма Орлофски, директора нью-йоркской галереи, что драка за возможность представлять художника, на которого большой спрос, напоминает пьесу Дэвида Мэмета «Гленгарри Глен Росс», где продавцы недвижимости пускаются во все тяжкие из-за выгодных «наводок». Полагаю, в действительности у давно работающих менеджеров сложилась неофициальная, но строгая система распределения комиссии.
За очень немногими исключениями — например, покойного Жана-Мишеля Баския и Дженни Сэвилл, — Гагосян не занимался развитием или представлением малоизвестных художников. Он давно известен тем, что переманивает к себе зрелых художников из других галерей. Он ждет, пока художник, которого представляет другой дилер, не совершит качественно новый скачок, пока его цены не взлетят на аукционах или он не попадет в музей, и тогда уже является к нему с весьма соблазнительным предложением. Это может быть обещание известности и изменения имиджа, более высоких цен, приемов, каталогов, поощрительной премии при переходе в его галерею или крупный ежемесячный аванс в счет будущих продаж и заметное положение у него в павильоне на следующей ярмарке «Арт-Базель». Иногда он обхаживает художника несколько месяцев. А бывает, что взаимная любовь вспыхивает сразу же. Следует быстрый развод с предыдущим дилером и потом объявление, которое, по словам знающих людей, похоже на объявление о повторном браке.
Его контакты и связи не меньше искушают. В ноябре 2009 года в своей римской галерее он устроил показ Такаси Мураками. В вечер открытия состоялся ужин на сто персон, который начался с частной экскурсии по Сикстинской капелле, а столы были накрыты в одной из скульптурных галерей Ватикана. Во время ярмарки «Арт-Базель-Майами» он зарезервировал целый этаж отеля и устроил вечеринку на 800 человек.
О том, как Гагосян переманивает к себе художников, хотят несколько популярных баек. В одной из них участвует на тот момент тогда 83-летний скульптор Джон Чемберлен, который делает скульптуры из деталей старых машин. Несколько десятилетий Чемберлена представляла Pace Gallery. На аукционе каждая его работа продавались за миллион долларов с лишним. В конце 2010 года галерея Pace отказалась взять у него несколько работ, которые Чемберлен собирался изготовить при помощи своего технического ассистента из Бельгии. Гагосян услышал об этом, явился в мастерскую Чемберлена на Шелтер-Айленд в Нью-Йорке и сказал: «Я хочу взять все». Чемберлен ушел из Pace через несколько недель; его первая выставка у Гагосяна состоялась в мае 2011 года. Чемберлен сказал так: «Ларри всегда готов». Есть довольно твердые основания предполагать, что Гагосян при этом обеспечил себе контроль за наследием художника после его смерти.
