Охотники за сокровищами - Уиттер Брет (полная версия книги .txt) 📗
Он пересмотрел открытки, которые покупал для пятилетнего сына Денниса по прозвищу Вуги. Поузи обожал посылать мальчишке всякие безделушки – открытки, пуговицы; в последний раз он отправил ему пряжку от ремня со свастикой и полотенце, на котором было вышито по-немецки «Kriegsmarine» – «Морской флот». Все это были обыкновенные солдатские сувениры, немногим отличавшиеся от тех, что посылали домой его товарищи из 3-й армии. Таким образом он не терял связи с сыном и документировал свое путешествие по Европе, которое – о чем он ни на секунду не забывал – в любой момент могла пресечь мина или шальная пуля.
И теперь, после освежающего душа, он оглядывался на свое путешествие и поверить не мог, как много уже прошел. Он вырос, преклоняясь перед армией, и уже подростком прошел офицерскую подготовку. Он стал архитектором, но был все еще записан в резерв, когда японцы напали на Перл-Харбор. Поузи мечтал отправиться на Тихоокеанский фронт на следующий же день, но в той ужасной неразберихе ему пришлось ждать целых шесть месяцев, прежде чем его призвали на действительную службу. Его отправили в тренировочный лагерь в Луизиане, в самое жаркое и влажное место, где ему приходилось бывать, а оттуда – в Черчилл, провинцию Манитоба, единственный крупный канадский порт в Северном Ледовитом океане и самое холодное место в его жизни. Большую часть времени в Черчилле он провел, проектируя и строя взлетные полосы на случай возможного немецкого вторжения через Северный полюс.
Северный полюс! Кто был тот генерал, кого осенила эта мысль? Поузи ни разу не встретил в ледяной тундре немцев, зато мог похвастать регулярными столкновениями с другими врагами – полярными медведями. Черчилл, провинция Манитоба, как выяснил парень из Алабамы, оказался мировой столицей полярных медведей.
И вот Роберт сидел в захваченных немецких бараках в Восточной Франции. Через несколько недель, а может, и дней он окажется в Германии, а вскоре и в Берлине… Впрочем, посмотрим, что скажет «папа» Паттон.
Он закончил письмо к Элис постскриптумом о роскоши горячего душа и взялся за пакет, пришедший из главного штаба. В нем была вся необходимая информация (фотографии, описания и прочее) о главных сокровищах бельгийского культурного наследия. Этот список возглавляли два шедевра: первый – «Мадонна Брюгге» Микеланджело, кражу которой Рональд Бальфур задокументировал ровно неделю назад, второй – Гентский алтарь.
Гентский алтарь был главным и, без сомнения, самым любимым художественным сокровищем Бельгии. Алтарь трех с половиной метров в высоту и пяти метров в ширину был составлен из двух рядов скрепленных шарнирами деревянных панелей: четыре в центре и по четыре створки справа и слева, причем расписаны были как внутренние, так и внешние стороны створок. Все эти двадцать четыре отдельных, но тематически связанных изображения были расположены так, чтобы в закрытом и открытом виде алтарь представлял собой единое композиционное целое. На центральной панели нижнего ряда, от которой алтарь получил свое второе название – «Поклонение Агнцу» – был изображен агнец Божий на жертвеннике, на него изливает свет Святой Дух в обличье голубя, а вокруг собираются толпы на поклонение. Алтарь был заказан Хуберту ван Эйку, известному как «maior qou nemo repetus» («величайший из всех»), после смерти которого в 1426 году работу продолжил его младший брат Ян ван Эйк, называвший себя «arte secondus» («второй в искусстве»), закончив ее в 1432 году.
Впервые представ перед публикой в соборе Святого Бавона в Генте, алтарь ошеломил голландцев. Он был исполнен в реалистичной манере, основанной на прямом наблюдении, и ничем не походил на идеализированные формы античности или плоские фигуры Средневековья. Все, даже не центральные образы, были выполнены с чрезвычайным вниманием к каждой детали, начиная от лиц, списанных с живых фламандцев, и заканчивая зданиями, пейзажами, растениями, драпировками, драгоценностями и одеждами. Этот детальный реализм, основанный на мастерском владении техникой масляной живописи, был чем-то невиданным в художественном мире. Он изменит историю живописи и станет началом Северного Ренессанса, золотого века голландской культуры, составившего конкуренцию южному, Итальянскому Ренессансу.
Пять столетий и восемь лет спустя, в мае 1940 года, холмы и луга, так живо изображенные на шедевре ван Эйков, были захвачены немецкими войсками. Пока британская и французская армии отступали на север, преследуемые вермахтом, на юг отправились три машины, груженные главными культурными сокровищами Бельгии, среди которых находился и Гентский алтарь. Последней надеждой бельгийцев было попасть в Ватикан и попросить покровительства Папы Римского, но они успели доехать только до французской границы, когда Италия объявила войну странам Западной Европы. Машины, еле прошмыгнув мимо немецких танковых дивизий, спешащих на север, чтобы не дать британским войскам эвакуироваться в Дюнкерке, прибыли в замок города По на юго-западе Франции, служивший хранилищем произведений изобразительного искусства. Там усталые и напуганные водители доверили безопасность алтаря французскому правительству.
Гитлер знал, что такой всемирно известный шедевр, как Гентский алтарь, невозможно украсть, не вызвав гнев всего остального мира. Гитлер думал и действовал как завоеватель – он был свято уверен, что имеет право на все военные трофеи, и был решительно настроен заполучить их. Но при этом нацисты проделали немалую работу, чтобы придать всем своим кражам видимость законности, создавая для этого новые правила и процедуры. Например, завоеванные страны обязаны были отдавать нацистам предметы искусства согласно условиям мирного договора. По плану Гитлера восточноевропейские страны, например Польша, должны были превратиться в земли, поставляющие ресурсы для Германии, а их жители – в рабов, производящих товары для расы господ. Значительную часть восточноевропейских культурных памятников разрушили, исторические постройки сровняли с землей, статуи свергли с пьедесталов и переплавили на пули и артиллерийские снаряды. Но Запад должен был стать для Гитлера наградой, местом, где арийцы будут наслаждаться плодами своих завоеваний. Грабить такие страны не было необходимости – по крайней мере сейчас. Ведь Третий рейх простоит тысячу лет. Поэтому Гитлер не притронулся к таким шедеврам, как «Мона Лиза» и «Ночной дозор». Но он страстно желал заполучить алтарь.
В 1940 году Гитлер поручил своему министру пропаганды Геббельсу подготовить для него список, впоследствии получивший название «Доклад Кюммеля» (по имени составившего его генерального директора Берлинских государственных музеев Отто Кюммеля). В списке было перечислено каждое находящееся на Западе (во Франции, в Голландии, Великобритании и даже в США, где, по мнению Кюммеля, было девять таких работ) произведение искусства, по праву принадлежавшее Германии. Согласно мнению Гитлера, к таким относились все работы, вывезенные из Германии после 1500 года, созданные художниками с австрийскими или немецкими корнями, заказанные или произведенные в Германии, а также работы, исполненные в германском стиле. Гентский алтарь, будучи по всем параметрам краеугольным камнем и эмблемой бельгийской культуры, был достаточно «германским» для нацистов, чтобы они считали себя вправе забрать его.
Более того, шесть боковых створок алтаря (расписанных с внутренней и внешней сторон и изображавших 14 сцен) до 1919 года принадлежали Германии. По условиям Версальского мирного договора немцев заставили отдать их Бельгии в качестве военных репараций. Гитлер всегда ненавидел Версальский мирный договор, видя в нем унижение немецкого народа и символ слабости прошлых властителей страны. В 1940 году, захватив Францию, Гитлер решил символически отомстить. Он поручил своим войскам разыскать тот самый вагон, где было подписано унизительное перемирие в 1918 году, велел снести стены здания музея, где его хранили, и перетащить вагон ровно в то место во французском Компьене, где он стоял за двадцать два года до этого. Сидя на том же самом стуле, на котором двадцать лет назад сидел праздновавший победу маршал Фош – французский герой Первой мировой войны, Гитлер диктовал французам условия перемирия. После подписания мира Гитлер велел отбуксировать вагон в Берлин, где его провезли по главной исторической улице города – бульвару Унтер-ден-Линден, протащили через Бранденбургские ворота и выставили на всеобщее обозрение в парке «Люстгартен» на берегу реки Шпрее.
