Всемирный следопыт 1926 № 06 - Журнал Всемирный следопыт (е книги .TXT) 📗
Фург пошевелил руками, чтобы достать револьвер, но железные тиски так сжали его, что кости чуть не захрустели. Боль окончательно привела его в сознание.
— Ну что ж, — проворчал он. — Растерзай меня, и дело с концом! Чего ты юлишь и притворяешься? Так вот и разгадка всему. Это ты всех побросала в море. Ты открыла клетку и всех укокошила. А я, идиот, ломал себе голову. А камбуз ты и не смогла открыть, решетка слишком крепка. И теперь ты подыхаешь с голоду и жажды. Ты жуешь веревки. Когда ты увидела, что я поднимаю марсель, то вскарабкалась и дернула фал, каналья ты эдакая. А фал остался в блоке. Бриг тронулся. Полегче, отпусти хоть немного! С каким бы удовольствием я всадил штук двенадцать пуль в твою башку!
Взбешенный Фург извергал целый поток ругательств прямо в лицо чудовищу. Вдруг, как-будто брань вывела ее из себя, горилла подняла Фурга вверх, раскачала его и со всего размаха бросила в море.
— Вот, так-то лучше, — сказал Фург, выплывая на поверхность воды с шестиметровой глубины. — Ведь я старый моряк, такие ванны мне нестрашны.
К счастью, опять штилело, бриг почти не двигался.
Энергично рассекая воду руками, он в несколько минут был возле брига, схватился за конец, висевший за бортом, и принялся карабкаться. Но сверху на него глядело ужасное лицо чудовища; рука его, казавшаяся необ'ятной длины, готова была схватить пловца за горло.
— Нет, тут дело не выйдет, — и Фург сильным ударом ноги отдалился от судна. — Надо попытаться проскользнуть как-нибудь незаметно.
Он несколько раз проплыл вдоль брига, стараясь взобраться незаметно то с одной стороны, то с другой. И каждый раз над бортом появлялась безобразная голова, и страшная лапа опускалась к воде. Горилла мало-по-малу начинала раздражаться. Она хватала куски дерева, валявшиеся на палубе, и со всей силы кидала их в надоевшего ей упрямца, который ни за что не хотел исчезнуть.
Фург нырял, увертывался. Палки и щепы попадали ему на спину, на плечи, но вода задерживала силу удара.
— Еще пять минут, и я готов. Попробую выстрелить, а там будь, что будет…
Но карманы его были пусты, револьверы давно упали в море. Оставались только свечи, которые удержались, благодаря своей длине. Он выбился из сил, захлебывался и чувствовал, что еще одна такая попытка и он пойдет ко дну. Мускулы его начинали слабеть. Тяжесть его сапог, его намокшей одежды неудержимо влекли его ко дну.
Тогда он лег на спину, стащил с себя куртку и собирался уже бросить ее в море, как вдруг счастливая мысль озарила его мозг:
— Горилла голодна. Брошу ей свечи, а пока она будет есть, я незаметно вскарабкаюсь с другой стороны и запрусь в каюте капитана.
Зажав куртку зубами, Фург подплыл к борту. Громадная рука опустилась, намереваясь его схватить, но вместо него вытащила его мокрую одежду. Она скомкала ее. Фург прислушался, и ухо его ясно уловило звук жующих челюстей. Голодная горилла пожирала свечи.
«Теперь или никогда», подумал несчастный, делая последнее, неимоверное усилие.
Осторожно, стараясь не произвести ни малейшего шума, вскарабкался он по висевшему концу на борт, пробрался на палубу. Отсюда он почти на четвереньках сполз по трапу, ведшему в большую каюту, неслышно открыл дверь, проскользнул туда, запер дверь на задвижку и завалил всем, что мог сдвинуть. После этого он повалился на диван, едва дыша от усталости. Язык его совсем пересох, в голове кружилось и шумело. Он прислушался. Над его головой, сквозь узкий люк, чуть-чуть брезжила заря. Все было тихо. Вдруг послышался шум. Горилла тяжелыми прыжками обегала палубу, ища неприятеля.
— Ищи, ищи! — улыбнулся Фург. — Дай ка я выпью глоточек воды, хоть немного прояснится в уме. — Посмотрим потом, чья возьмет!
Он ощупью пробрался в соседнюю кладовку, отыскал стакан, подставил его под кран, наполнил водой и с жадностью поднес ко рту.
— Немного рому дела бы не испортило, — сказал он, утолив жажду.
Ступая на носках, он неслышно передвигался по каюте и открывал ящики, которые приметил раньше и в которых он нашел лекарства и разного рода жидкости. Обоняние безошибочно подсказывала ему, что находилось в сосуде. Выпив несколько глотков рома, он почувствовал блаженную истому, почта опьянение. Но, как он ни старался избегать шума, горилла, однако, услышала или, вернее, почуяла запах. В два прыжка она очутилась возле двери и с бешенством принялась ее потрясать.
— На здоровье, голубушка, стучи погромче. Вот и солнце взошло, теперь я вижу не хуже тебя. Посмотрим, кто кого одолеет. Не осилила ты меня ночью, а теперь берегись, как бы не пришел мой черед.
Стук прекратился. Животное, почуяв запах напитков и с'естного, стало искать отверстие, пытаясь проникнуть сверху, снизу и с боков. Оно грызло дерево, скреблось, царапалось, выло от голода. Фург маленькими глотками пил свой ром. В голове у него прояснялось.
Тем временем горилла, найдя люк вверху каюты, просунула в него свою громадную руку и стала шарить ею по столу. Она опрокинула стакан и разлила оставшееся в нем вино. Несколько капель попало ей на пальцы, и Фург услышал, как она стала их обсасывать. Затем рука снова появилась, но ничего уже не нашла на столе. Плечо гориллы опускалось все ниже и ниже, но раздвинуть отверстие она была не в силах. Фург вернулся в кладовку. В голове его созрел план.
— Да будет благословен тот, кто устроил это отверстие таким узким, что в него не может пролезть горилла. Тебе хочется пить, голубушка. Отлично: я тебя напою, только прибавлю несколько капель опия. Это невредно, ты заснешь часов на двенадцать непробудным сном. Вот и все. Тем временем я подумаю… А через неделю мы будем в Бордо. Ты умеешь ставить паруса?! Ага! Я буду капитаном, ты — моей командой, ты одна. И вот посмеемся мы над «Звездой Волн» и ее шайкой.
Фург отыскал в аптечке пузырек с опием. Рука гориллы продолжала шарить, размахивая, как маятник. Став, как можно дальше, Фург поднес животному большую кружку с приготовленной смесью. Рука моментально исчезла.
Горилла одним глотком опорожнила сосуд, причмокивая от удовольствия. Затем послышался топот ее тяжелых ног, наконец, она остановилась и со всего размаху грохнулась. Все затихло.
IV. Ты будешь матросом!
Весь следующий день Фург провел за работой. Он нашел два железных кольца, которые привинтил около мачты. Моряки умеют крепко ввинчивать такие кольца. В эти кольца он вдел цепи. Затем подтащил к ним бесчувственную гориллу.
— Жаль будет, если я переборщил, — бормотал он. — Горилла не должна умереть.
Но грудь животного равномерно поднималась. Оно было живо, и страшно было думать, что оно проснется внезапно.
Фург два раза обмотал железную цепь вокруг шеи гориллы; распилив одно из звеньев, вставил туда конец цепи, забил его молотком. Другую цепь он укрепил таким же образом у задней части туловища.
— Пусть ты будешь сильна, как пять чертей, все равно ты не порвешь цепь и не вывернешь колец.
Окончив работу, Фург отправился в камбуз, где подкрепился обильным завтраком. Сухари с маслом, мясные консервы, большой кусок сыра, стаканчик доброго вина. Потом он поднялся на палубу и поставил на пол сосуд с пищей, приготовленный для его спутника.
Вымерив высоту каждой мачты, длину каждой снасти, отделявшей точку, на которую паруса были подняты, от точки, до которой они спускались, он, взяв конец фала, размотал его и на одном кончике укрепил сухарь, к другому привязал кусок сыра. Чтобы достать их, горилла должна будет изо всей ее силы тянуть веревку. Голод удвоит ее силы. Таким образом, она поднимет, а потом направит грот-марсель, фок-марсель, брамсель. Фург высчитал длину шкотов, гафелей. К разным концам он привязал бутылки с водой.
