Мы все умрём. Но это не точно (СИ) - "Aris me" (книги онлайн полные версии бесплатно .txt, .fb2) 📗
— Очевидно, то же, что и ты, — Нотт кивнул в сторону танцпола, и ей сразу стало понятно, что он видел, как она танцевала и флиртовала с тем парнем. Почему-то за это стало особенно неловко. Теодор, видимо, истолковал её взгляд по-своему и поспешил успокоить: — Я не скажу Драко.
Гермиона презрительно фыркнула, демонстрируя всю свою степень безразличия к Малфою, сделала глоток Маргариты и облизала солоноватые губы. Зачем они вообще макают бокалы в соль? Что в этом красивого, если это не вкусно?
— Говори, мне всё равно, — как можно равнодушнее произнесла она, нервно скручивая пальцами бумажный коктейльный зонтик и неловко поправляя волосы.
Теодор, не сводивший с неё внимательного взгляда, сделал долгий глоток из своего стакана.
— Может, я угощу тебя чем-нибудь? — спросил он и мило улыбнулся.
Гермиона с сомнением оглянулась на свой столик: Оливер целовался с Камиллой, Невилл уже дремал, а Кормак и рыжий о чём-то увлечённо спорили. Видимо, её отсутствия никто даже не заметил.
Она вновь перевела взгляд на Нотта. Тот сидел расслабленно, откинувшись на спинку барного стула, и не спеша потягивал какой-то янтарный напиток. Судя по всему, сегодня он пребывал в весьма хорошем расположении духа. За всё время, что Гермиона с ними работала, она так и не смогла понять причину его резких перепадов настроения и невольно задумалась, а что вообще ей о нём было известно?
Она с трудом вспомнила, как один раз видела Теодора в Хогвартсе. На третьем курсе некто по фамилии Нотт получил наибольшее количество баллов по Древним рунам и бесстыдно обошёл её в конкурсе. Гермиона восприняла это как личную драму. От обиды она еле сдерживала слёзы: столько готовилась, учила ночами, и кто-то всё равно смог её опередить на жалких десять баллов?! И в унизительный момент, когда его, а не её вызвали на торжественное вручение грамоты, они на мгновенье встретились взглядами.
Грейнджер даже на секунду опешила, забыв всю обиду. Она ни разу раньше не видела такого чистого, прозрачного оттенка глаз и думала, что подобный рисуют только в книгах. Теодор тоже замер на несколько мгновений, разглядывая её, затем сердито сдвинул тёмные брови на переносице и вновь повернулся к нахваливавшему его преподавателю. Гермиона бы не запомнила вовсе лицо этого возмутительного типа, если бы не тот поразительный цвет глаз. А ещё она с неудовольствием должна была признать, что победил он заслуженно и при этом совсем не получал удовольствия от всеобщего внимания. Простой, скромный парень, с вежливым достоинством слушающий преподавателя. Он смущённо улыбался и явно мечтал сбежать подальше. Что, кстати, Теодор и сделал, как только все отвернулись. Нотт был тих и незаметен.
Гермиона задумалась — что можно о нём сказать по этому фрагменту? Он был… увлечённым и скромным? Негусто. Она о нём ничего не знала, но подумала, что только один Теодор из всех её знакомых умел смотреть на тебя так, будто ты самое удивительное чудо на земле. Вовлечёно и вглубь тебя. Он также рассказывал истории, завлекая всех в волшебную атмосферу, и даже сейчас Нотт смотрел на неё так, словно больше ничего вокруг не существовало и, конечно же, отказаться от предложенного коктейля она просто не могла. Да и особых причин не находилось . А ещё не хотелось. Ей действительно было интересно узнать его получше. В конце концов, им предстояло проделать вместе большую работу, и ничего плохого из-за одного дружеского бокала Маргариты явно не случится. По крайней мере, если она присмотрит сейчас за Теодором, то точно сможет убедиться, что он ничего не натворил и отправился прямиком домой. Этот план ей однозначно понравился. Часик посидит, а потом предложит отправиться по домам — и Пожиратели целы, и авроры довольны.
Два часа и неизвестное количество Маргарит спустя она обнаружила себя абсолютно пьяной, сидящей на увядшей, пожелтевшей траве рядом с Теодором и толстенькой бутылкой из коричневого матового стекла между ними. Где-то вдалеке был слышен гул дороги и лай собак. Кажется, они решили, что не в состоянии аппарировать, и пытались дойти до её дома пешком. Точно. Он её вроде как провожал? Ну что ж, видимо, у них сейчас был привал. Холодная погода осенней ночи и возможность испачкаться почему-то не пугали, кажется, они уже успели наколдовать согревающие чары. Или нет? Но в любом случае холодно ей не было. Гермиона поуютней поправила на себе тяжёлую кожаную куртку Теодора, что он так галантно ей предложил, и уткнулась носом в воротник. Тот пах мягким, янтарным солнцем, сладким медовым десертом и горьким табаком. Ей даже нравился этот странный контраст ароматов — Теодору подходило. Нотт сам был такой же: то острый, то мягкий, и абсолютно ей непонятный. Она тайком бросила взгляд на сидящего рядом парня: волнистые пряди уютно рассыпались по лбу и слегка прикрывали брови, он расслабленно сидел, уперевшись одной рукой в траву, и смотрел на звёздное небо так, словно больше ничего вокруг не существовало.
— Грейнджер, что бы ты стала делать, если бы знала, что до смерти тебе осталась пара месяцев? — Тео сделал глоток сливочного ликёра и не глядя передал пузатую, прохладную бутылку ей. — Что твой приговор подписан и его не избежать.
Гермиона пьяно откинулась на руки и подняла лицо к небу. Алкоголь согревающим теплом растекался по телу, и движения выходили какими-то ленивыми. Было так хорошо и тепло. О плохом думать не хотелось, но самым честным стало бы признать что она, скорее всего, впала в панику и отчаяние. Хотя это такая роскошь, когда у тебя каждая минута на счету… И чего ей действительно хотелось бы?
— Знаешь, я всегда мечтала пожить простой, нормальной жизнью… — с лёгкой грустью произнесла она и тоже отпила прямо с горлышка, наслаждаясь сладким, пломбирным послевкусием алкоголя. — Влюбиться раз или два, завести кота, отдыхать с друзьями по пятницам… На самом деле я бы даже не хотела знать, что моё время истекает.
Тео глухо хмыкнул, явно недовольный её ответом.
— Спрятать голову в песок. Продолжать ходить на работу, тратить время на телевизор, обсуждать сплетни с коллегами и стараться быть для всех хорошей и удобной? Так бы ты провела последние два месяца?
— Когда ты это так сказал, то прозвучало вовсе не настолько заманчиво, — миролюбиво согласилась Гермиона и вдохнула полной грудью прохладный воздух осенней ночи. Ветер шумел в кронах деревьев, и ей было так хорошо просто сидеть на траве, просто пить сладкий ликёр и слушать, как он мягким голосом рассказывал свои истории. К чему сейчас это всё? Рассуждать о грустном совсем не хотелось, и она лениво отмахнулась: — Не знаю, наверное, постаралась бы откусить самый большой кусок от счастливой жизни.
— Это как? — упрямо протянул он и изящным жестом смахнул назад тёмные кудри. В отличие от её расслабленной неуклюжести он двигался вполне скоординированно.
Гермиона поморщилась — вот ведь пристал! Теодор определённо подталкивал к какому-то выводу, только думать было отчаянно лень. Поэтому она озвучила первое, что пришло на ум:
— Надела бы начальнику на голову его пепельницу, наложила бы на наставника по физической подготовке Империус и заставила нырнуть в те помои, в которые он вечно роняет нас, — Грейнджер мечтательно улыбнулась. — Потом бы съела ведро фисташкового мороженого и…
— Знаешь, — Тео нетерпеливо перебил, не дослушав её длинный монолог про фисташковое мороженое, которое вкуснее есть с шоколадной крошкой и солёной карамелью, но ни в коем случае нельзя поливать клубничным топпингом. — Я думаю, что мы все просто слишком привыкли жить. Ходить, гулять, прожигать время, будто бы у нас его много. Но это всё может кончиться в любой момент. Почему ты не сделаешь это сейчас, почему не откусишь самый большой кусок счастья?
— Социальные нормы, Теодор. Надень я Смитерсу его пепельницу на голову, меня бы сразу же выгнали из аврората, а мне нужна работа и деньги… — она на секунду запнулась, внезапно осознав, к чему он клонил.
Гермиона подозрительно прищурилась, медленно повернула голову и встретилась с абсолютно невозмутимым взглядом зелёных глаз, только в уголках его губ притаилась слишком уж хитрая ухмылочка. Она тоже ему улыбнулась и покачала головой, давая понять, что не купится на его уловку. — Мистер Теодор Нотт, вы что, думаете, я не умею рисковать?
