Only Two of Us (СИ) - Grey Izolda (читать хорошую книгу .txt, .fb2) 📗
Он сделал несколько глотков и только после этого захотел высказаться.
— Рождество? В Малфой-мэноре? — он фыркнул. — Тебе бы, кстати, понравилось. Отец каждый год организовывает огромный банкет, приглашает кучу народа. Он называет это связями с общественностью. Хотя мне это напоминает скорее маскарад. Знаешь, когда все надевают маски и притворяются, что ничего не изменилось и никто никогда не был на службе у безносого ублюдка…
Грейнджер оказалась неплохим слушателем, так что спустя какое-то время он умудрился излить все негодование и даже расслабился. Возможно, этому также способствовали огневиски и праздничная атмосфера. В любом случае после пяти бокалов стало очевидно, что Грейнджер не такая зануда, какой казалась все эти восемь лет. Более того, если приглядеться к ней, когда она самозабвенно рассказывает о чем-то, что ей нравится; когда улыбается, словно происходящее не кажется ей чем-то странным и неправильным — можно обнаружить, что она… красива.
Затем удивиться собственным мыслям и понять, что нить повествования давно затерялась, а Грейнджер неожиданно замолкла, скорее всего, приметив его отсутствие и задумчивый взгляд, блуждающий по ее лицу.
Прежде чем Малфой успел отреагировать, она легко вскочила с места, подбегая к какому-то странному маггловскому прибору, после чего помещение заполнила приятная музыка, а на лице Грейнджер расцвела хитрая улыбка. Губами она прошептала, что это его мерзкое «нет» не принимается, руками потянулась к нему, заставляя подняться с места.
Может быть, завтра он пожалеет об этом, но сегодня позволил ей завершить начатое.
Рождество, наверное, действительно время чудес и откровений, потому что, если бы кто-то вчера сообщил ему, что он будет танцевать с Гермионой Грейнджер под маггловскую музыку, он бы точно посоветовал этому несчастному пройти курс лечения в больнице святого Мунго.
Но вот он здесь, в Большом зале, сейчас, и не сопротивляется, когда Грейнджер берет его за руку, увлекая за собой в центр помещения. Ее прикосновение странным образом отрезвляет, но думать о чем-то сейчас все равно не хочется, поэтому Драко просто кружит ее в такт, с насмешливой улыбкой наблюдая, как гриффиндорка изо всех сил старается сохранять равновесие и притворяться трезвой.
Радовался он ровно до того момента, как она не наступила ему на ногу и чуть не упала. Драко успел подхватить ее, притянув к себе, и она медленно раскрыла глаза, озадаченно разглядывая его лицо, будто видела впервые.
— С Рождеством… Драко.
— Грейнджер, похоже, ты действительно перебрала, — ужаснулся Малфой, но добавил: — С Рождеством.
***
В Рождество слово «волшебный» играло другими красками. Потому что в этот день все становилось чуть светлее. Пусть за окном царил сумрак, освещаемый лишь луной и прозрачными снежными комьями, внутри разливалось то самое тепло, которого не хватало весь год даже в самый теплый летний день. И даже люди, привычно-знакомые, менялись, будто представляясь под другим углом и открывая что-то необычное. Новое.
До полуночи оставалось всего несколько минут, кругом все стянула мягкая тишина, и Гермионе вдруг захотелось продлить Рождество на весь год или хотя бы на еще один день. Выкрасть лишний час до полуночи. Час, когда мысли достаточно согреты и ленивы, чтобы не думать о чем-то, кроме «сейчас»; когда свет луны серебрит окружающие тени, а в воздухе светлячками мерцают снежинки; когда не нужно куда-то спешить и действовать. Когда внутри теплится что-то подозрительно похожее на счастье.
Она поняла, что улыбается, когда поймала на себе взгляд Драко: менее язвительный, чем обычно. Улыбка сразу сползла с ее губ, потому что они встретились глазами.
— О чем задумалась? — спросил он, затем, опустив взгляд к ее губам, добавил: — Ты улыбалась.
— О… — начала она, запнулась и тяжело вздохнула. — Счастье.
— Звучит тривиально.
— Ох, заткнись, — возмутилась Гермиона, слегка толкая его в плечо. — Неужели ты никогда не думал о счастье?
— Для меня это нечто вроде конца книги, — он незаинтересованно пожал плечами. — Когда сюжетные линии подходят к логическому завершению, а все проблемы так или иначе разрешаются. Это последняя страница, когда судьба персонажей становится очевидна, а сами они теряются из виду. Нечто абстрактное и иллюзорное.
— А как же все те счастливые мгновения до концовки? — возмутилась Гермиона. — Разве они не важны?
— Они слишком зависимы от финала, — ответил Малфой после недолгого молчания. Можно было предположить, что он раздумывал об этом чаще, чем хотел признавать. — Взять хотя бы… — он скривился, словно проглотил дольку лимона или вспомнил нечто очень болезненное, — «Затерянных в Камелоте». Нельзя получить удовольствие от захватывающих интриг и счастливых моментов, когда знаешь, что все это заканчивается трагедией.
— Кстати об этом… — Гермиона виновато отвела взгляд, все еще не до конца уверенная в собственных действиях, словно решаясь на что-то сомнительное или дикое. Но в итоге кивнула самой себе, полезла в сумку под заинтересованный взгляд Малфоя и достала оттуда толстую прямоугольную вещицу, завернутую в упаковку с маленькими разноцветными елочками.
— Что это? — спросил Драко, когда она передала ему предмет.
— Подарок.
— Мне? — удивился он.
— Нет, передай это, пожалуйста, Макгонагалл, — она закатила глаза, отмечая, что он выглядит еще более обескураженным. — Мерлин, ну конечно тебе, — смущенно затараторила Гермиона. — Знаю, ты не любишь все эти рождественские традиции, но мне показалось, что я должна компенсировать урон… Хотя все еще считаю, что ты сам виноват в том, что случилось… — она недовольно вздохнула, отвела взгляд и сухо закончила: — Просто открой чертову упаковку.
Малфой недолго думая последовал ее совету, похоже, все еще ожидая какого-то подвоха.
— Это же один из самых редких экземпляров «Затерянных в Камелоте», — заинтересованно протянул он. — Это твое? — Она кивнула. — Спасибо, конечно, Грейнджер, но… Ты же понимаешь, что это никоим образом не может загладить того, что ты высосала оттуда всю радость, раскрыв такую отвратительную концовку?
— Что ж, тогда мне придется признаться, — Гермиона нахмурилась, предчувствуя новые пожары. — Я солгала насчет концовки, — осторожно начала она, пробуя на вкус настроение Малфоя, опасаясь обнаружить там «Кислые шипучки». — Ты тогда сильно меня достал, поэтому я решила… уравновесить нанесенный урон.
Несколько секунд он смотрел на нее с тенью подозрения, будто совершенно не веря в услышанное, словно она призналась, что всю жизнь мечтала стать всемирно известной гадалкой. Но прежде чем она успела понять, забавляет ее это или, напротив, раздражает, Драко усмехнулся:
— Надо же, Грейнджер, я почти восхищен твоим коварством.
И это ей определенно… нравилось.
— Тогда признай, что я вовсе не такая скучная и последовательная в своих действиях, — потребовала она, с удивлением осознавая, что его мнение действительно было важно. Кажется, уже давно.
— Да ты просто воплощение непредсказуемости и хитрости, — саркастично согласился Малфой, с завидной предсказуемостью не собираясь признавать ошибочность своих суждений. — Уверена, что не перепутала с факультетом?
— Малфой, — предостерегающе произнесла Гермиона, — не забывай, что я все еще могу сказать, чем все закончилось на самом деле.
— Ты этого не сделаешь, — с дразнящей уверенностью сказал он.
— Вот как? — она недобро улыбнулась, но прежде чем успела испортить концовку во второй раз, Драко бесцеремонно зажал ей рот рукой.
В первую секунду она встретилась с ним озадаченным взглядом, во вторую — задержала сбившееся дыхание, ставшее таким громким в тишине; еще несколько — чтоб прочувствовать, как он мягко проводит пальцами по линиям губ и наклоняется, заполняя легкие ароматом горького миндаля и сладкого шоколада.
Внутренности на секунду сковал холод, когда он убрал с ее лица теплую ладонь, затем Гермиона замерла, успев заметить, что он улыбнулся, прежде чем поцеловать ее в губы.
