Неучтенный фактор (СИ) - "MoonCherry" (библиотека электронных книг .txt) 📗
— Очень здорово, Луна. Я не говорила, что у тебя талант? — она прикоснулась к её гладкой щеке и провела по ней пальцем.
Четверокурсница в синей мантии отчего-то смутилась и отвела взгляд. А Марии стало забавно. Смущать Луну было интересно.
Прошло уже несколько часов. Мимо проехала тележка со сладостями, где девушки купили несколько тыквенных кексиков, шоколадных лягушек и чай. Прошли старосты, проверяя порядок в поезде. У них были рэйвенкловцы. Луна закончила новый набросок. Мари удивилась, услышав, что подруга хочет рисовать ее, но не смогла ей отказать. Черты фигуры на пергаменте были узнаваемы, но для полноценной картины было ещё далеко. Мысли о Роне и Медоуз больше не волновали Мари. Скорее воспоминания о своей глупой реакции вызывали смех. Мария бы выкурила сигарету, но рядом сидела Луна. При ней демонстрировать ещё одну плохую привычку не хотелось. А вот заботиться — наоборот.
Она не отрываясь смотрела на Луну, которая в свою очередь сосредоточено изучала пейзаж за окном. «Красивая… Мерлин, до чего же она красивая, но почему, почему я стала это замечать?!» Когда именно это началось? Этот вопрос начал терзал Марию все лето, все те бессонные ночи, что она ворочалась в постели, пытаясь выгнать образ подруги из головы и болезненные мысли, связанные с ней, пыталась переключить свое внимание на других людей. Да, Луна практически с первых дней пребывания в Хогвартсе стала ближе всех к ней. Лучшая подруга? Да, можно было сказать и так. Марию обижало и раздражало то, как другие смотрят на нее и смеются. На самом деле Полумна была самой тихой, самой нежной из всех, кого она только видела. И она так тепло относилась к ней самой, видела ее истинное лицо под слоем косметики и сарказма. Луна была теплой, мягкой и родной. Рона было весело подкалывать, над Гарри смеяться и помогать словно глупому братцу, а вот Луну… Луну хотелось обнимать и довериться ей беззаговорочно. Обнимать… Может быть, с этого все началось?
Полумна Лавгуд стала первой девочкой в жизни Марии, кого она обняла не с целью пожалеть, как это было с Флер в Шармбатоне, и не с целью пофлиртовать. Луна стала ее отдушиной, ее лучиком счастья. С ней было тепло и спокойно. С ней хотелось зарыться в теплый плед и пить сливочное пиво. С ней ощущался дом. Если бы Мари решила создать патронус, то эмоции связанные с Луной там обязательно были бы.
Она отвернулась, стараясь прогнать эти тревожащие душу мысли. Луна ее друг. И только. В этом нет ничего такого. Правда же?
Когда бессонная ночь дала о себе знать, Мария зевнула, наверное, раз в десятый. Полумна вновь читала журнал и вела себя так, будто ее не было рядом. Возможно, она тоже размышляла о чем-то своем. И несмотря на то, что в купе была свободна соседняя лавка, Мари склонила голову на плечо Луны. Та не возмутилась. Поэтому девушка, вдохнув свежий парфюм подруги, прикрыла глаза. Все-таки поезда утомляют. Пускай аппарация противна, но скорость для нее все еще останется решающим фактором. И как только Мария отметит свое семнадцатилетние, то сразу же сдаст экзамен. Это была ее последняя здравая мысль.
Очнулась девушка от приятных ощущений. Ее волосы перебирала теплая тонкая рука. Она открыла глаза и успела отметить, что уснула на Луне, но сейчас ее голова покоится у нее на коленях. Сама Лавгуд похоже продолжала заниматься тем же, чем и до этого: читала журнал своего отца, и ее рука автоматически поглаживала волосы подруги.
Мари слабо улыбнулась и прищурила глаза. Вставать не хотелось. Поезд все ещё продолжал движение. Колени подруги были мягкие и удобные. Губы Луны едва слышно шевелились, будто бы она пыталась запомнить что-то. «Интересно, целовать ее тоже будет так волнительно?» Эта мысль опасно всколыхнула сознание Марии. О чем она думает? Луна не должна знать и доли того, что крутится в ее голове. «Мы подруги. Подруги и только».
Ситуацию спас Драко Малфой.
— Эй, лунатичка и… Дюпен Чен, — сразу скис тот. Оскорблять Лавгуд было привычно — та не скажет и слова в ответ. А вот если это услышит ее защитница тире почти его кузина, Малфою было несдобровать. Уж очень его раздражали ее жалящие заклинания и едкие слова.
Мария, не отрывая головы с колен, подняла вверх обе руки. А точнее средние пальцы.
— Малфой, здесь нет твоего любимчика Поттера. Он в соседнем вагоне. Если хочешь устроить сеанс горячих переглядок, иди дальше.
Его напарница фыркнула. Драко закатил глаза, цыкнул на старосту Паркинсон и вновь обратился к Мари:
— Дюпен Чен, а где же ты потеряла свою гоп компанию? Ты же всегда хвостиком таскалась за своим рыжим неудачником. Ну и как мы могли забыть про Поттера?! — растягивая гласные почти гнусаво произнес блондин.
Мари все-таки уселась прямо, посмотрела на слизеринца несколько секунд, а потом засмеялась. Марию всегда это развлекало. Даже у мистера Малфоя не было такой богатой палитры негативных гримас, как у его сына. Иногда Марии казалось, что Драко большую их часть скопировал у Северуса. А от того это выглядело ещё более комично.
— Драко, милый, не переживай, твой Поттер только твой. Теперь отныне и навсегда. Больше никаких матримониальных планов на мистера самые “обаятельные лживые глаза Хогвартса”. Кстати, признайся, ты давал интервью Белинде Блидвудсток? Она явно решила продолжить дело Скитер.
— Да как ты смеешь. Ты, поганая… — рявкнула вдруг Паркинсон, в защиту своего друга.
— Поганая кто, Паркинсон? — сорвалась Мария, вскочив на ноги. — Ну же договаривай. Или ты трусишь? Прячешься за мужскую спину и гадишь исподтишка? Этому учат в Слизерине?
— Грязнокровка, — вскинула голову Паркинсон, распаленная ссорой. Малфой, что странно, вмешиваться не стал. Похоже знал, чем все закончится.
— По тонкому льду ходишь, сучка, — чуть ли не прошипела Мария, отвыкнув за прошлый год от таких оскорблений. — Не смей звать меня магглокровкой, грязная дура. В моих жилах течет кровь сильного чистокровного рода, и я не собираюсь этого скрывать. А вот то, что тебе не даётся трансфигурация, большая часть заклинаний и даже травология это, конечно, признак чистокровности. Браво, — она едко захлопала в ладоши.
— Паркинсон, успокойся. И ты, Дюпен Чен, иначе сниму с вас баллы. В Хогвартсе, — довольно грозно заметил Малфой-младший, в кой-то веки не встав на сторону однокурсницы. С Мари ссориться себе дороже. К тому же она почти родственница. И больно бьёт.
— Драко! — недоуменно воскликнула слизеринка.
— Адье! Поттер в соседнем вагоне, — рассмеялась Мари и захлопнула дверь купе.
Луна внимательно смотрела на нее не издавая ни звука. А потом просто улыбнулась. Так просто, словно и не была свидетельницей почти грубой драки. Так, словно могла лишь она. И за это Мария как никто другой ценила Полумну Лавгуд.
Малфой таки отыскал Поттера и сказал ему пару ласковых. Вернее, их перепалка началась ещё в поезде, а закончилась уже на платформе, когда большинство учеников разъехалось в каретах. Осталась последняя. Туда уже запрыгнула Мари и подала руку Луне.
— Как ваше романтическое свидание с Малфоем? Ничего? — ухмыльнулась он, когда все остальные, включая Невилла залезли внутрь, и фестралы потянули карету к замку. Пришлось немного потесниться, отчего бедра Луны опять касались ее ног, но это не приносило дискомфорта.
— Свидание? Ты издеваешься? Да Малфой просто, просто, как ты вообще с ним общаешься? Кстати, вы ведь общаетесь, — обвинительно ткнул в нее пальцем Поттер.
— Хмм. И что?
— Но его отец же… Пожиратель, — понизив голос произнес Гарри, хотя все в компании, наверное, знали об этом от самого Гарри, который видел мистера Малфоя на кладбище.
— Мистер Малфой не причинит никому вреда, — Мария была готова поклясться в этом. Потому что это твердил Северус, а ему она доверила бы свою жизнь. И, наверное, выделила это слишком ясно, потому что больше вопросов не последовало.
— Кстати, где Боунс? Ей надоело слушать про твои подвиги? — хохотнула она, переводя тему. Хаффлпаффки в карете не было. И даже в поезде она больше её не видела.
