Асмодей (СИ) - "Dragoste" (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗
– Ты… ты не можешь так поступить, – подскочив, будто ужаленная, прошипела она.
– Тебе лучше не знать о том, что еще я могу…
– Асмодей…
– Диаваль! – прокричал он, бесцеремонно перебив демоницу, которая мысленно уже предавала демона самым жестоким пыткам. Если бы взгляды могли убивать, Асмодей замертво бы рухнул к ногам бывшей возлюбленной.
– Вы звали меня, Повелитель? – начал молодой темноволосый юноша, облаченные в черный балахон, напоминающий монашескую робу, скрывающую лицо.
– Проводи нашу гостью и проследи за тем, чтобы она больше здесь никогда не появлялась!
– Ты поплатишься за это! – вырываясь из рук охранника, взявшего ее под локоть, взревела она. – Ответишь за это… Я… клянусь, я убью тебя.
– Дорогая, никогда не грози тем, что не в силах исполнить. И что не готова совершить. Это признак слабости, – приподняв ее за подбородок, прошептал Асмодей, склонившись к ее уху. – Если желаешь мне отомстить, сначала нанеси удар, а потом произноси торжественные речи над остывающим телом, ибо глупо кричать о своих намерениях на каждом шагу, считая, что я подпущу тебя настолько близко, чтобы ты смогла совершить удар. И помни, в отличие от Абаддон, меня не отстранили от власти…
– Она тебя и погубит, – перебила Барбело, сплюнув ему в ноги. Глупая, отчаянная попытка придать значимости собственному уходу – вполне в духе столь эксцентричной особы. Асмодей даже иронично усмехнулся.
– Чтобы ни произошло, чтобы вы ни услышали, я запрещаю входить в мои покои, – уже у самого выхода остановив Диаваля, прошипел хозяин резиденции.
– Будет исполнено, Владыка!
Когда за дверью затихли их шаги, Асмодей подошел к ониксовой глади портала, ведущего на пустошь, невольно вглядываясь в собственное отражение, которое растворялось в дымчатом мраке по мере его приближения. Казалось, что цепкие руки незримых существ, обитающих на пустоши, пытаются утянуть его душу в закоулки этой мрачной неизвестности. В то же мгновение от спокойной зеркальной поверхности стали подниматься клубы черной дымки, обступившей его со всех сторон – ощущение, мягко говоря, мерзкое. Повинуясь инстинкту, демон даже отступил назад.
– Нуриэль, – произнес он, выпуская из груди сияющую сферу, которая подобно солнечным лучам, разрезающим черноту ночи, развеяла окруживший его мрак.
– Внимаю тебе, – с легкой издевкой в голосе, которую могут понять и простить друг другу только близкие товарищи, произнес плененный ангел.
– Она там, – кивнув в сторону портала, произнес Асмодей.
– Аврора?!
– Да. Дэлеб во всем созналась. С легкой руки Абаддон она предала меня, точно так же, как и Барбело, как Азазель…
– Ты говоришь так, будто это тебя удивляет! – фыркнул Нуриэль.
– Скорее беспокоит! Она опоила меня настойкой аконита…
– И что ты собираешься делать? – усаживаясь в кресло напротив демона, произнес он, проследив за его взглядом, который будто пытался пройти сквозь непроглядный мрак.
Нуриэль, будучи частью Асмодея, не имел возможности соприкасаться с его мыслями, демон надежно хранил ключ от своего сознания лишь изредка, в часы великой слабости или жгучей злости, теряя над собой контроль. Только тогда плененная душа могла вырваться из оков неведения, соприкасаясь с душой своего тюремщика. В остальное время он был будто погружен в сон, где сновидениями являлись отголоски реальности, пережитой Асмодеем. Таково было бремя непоглощенной души, которое Нуриэль принял с ангельским смирением. Но сейчас… сейчас не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять мысли собеседника, и ту немую решимость, которую источал каждый его жест.
– Нет, – с недоумением прошептал ангел, – ты же не собираешься…
– Раньше я думал, что и ее душа, и учетные книги в руках Абаддон; думал, что утратил шанс уличить его в воровстве, но теперь я знаю, что все это время они были здесь! Так близко. Стоило это понять после того, как мой разум, находясь в преддверии безумия, устроил мне агонию.
– Не мне говорить тебе об опасности. Пустошь – это пристанище для сознания демонов, а не для их тел. Твое сознание представляет собой некий сгусток эфемерной материи, но сейчас ты не можешь погрузиться в сон. Я знаю, о чем ты думаешь – это безумие! Живая плоть слаба и уязвима, она не сможет долго сопротивляться разрушительной силе пустоты.
– Долго и не нужно. Я знаю, по какому пути проходят души, прежде чем подойти к точке невозврата. Перехвачу ее по дороге, – с улыбкой, обнажающей ряды белоснежных зубов, проговорил Асмодей.
– Пустошь не пощадит тебя из-за громкого имени, высокого титула или мощи, напротив, эта ненасытная чернота с радостью поглотит твою энергию. И чем больше твоя сила, тем сильнее ты почувствуешь боль разложения.
– Я понимаю этот риск, но уже все решил…
– Тогда зачем тебе я? Не думаю, что ты вызвал меня для того, чтобы спрашивать мое мнение.
– Ты прав. Мне нужен маяк. Свет твоей души еще не угас, а потому, находясь на грани миров, ты сможешь указать мне обратный путь.
– Скажи на милость, и зачем тебе нужно ввязываться в это? – устремив на демона пронзительный взгляд, произнес ангел.
– Книги… Аврора забрала с собой свои тайны.
– Тебе не хуже меня известно, кто стоит за похищением душ! Цель достигнута, а потому всякая необходимость в Авроре отпала. Обожди пару недель и тогда, погрузив сознание в пустоту, возможно, ты отыщешь ее след, а вместе с ним и эти книги.
– Не привычно слышать такие речи из уст ангела, – с ехидной ухмылкой произнес Асмодей.
– Напротив, куда непривычнее услышать слова о самопожертвовании от демона. Признаюсь, истинная причина видится мне в другом свете…
– Уж просвети, – недовольно фыркнул Владыка Похоти.
– Есть у меня одна догадка, но тебе она не понравится! – демон хранил выжидающее молчание, и только тогда Нуриэль решился облачить свою мысль в слова. – Такое поведение свойственно людям. Хочешь, признавай эту истину, хочешь – нет…
– Неужели ты намекаешь на то, – перебил его Асмодей, но в ответ был так же бесцеремонно прерван.
– Ты ее любишь! Потому проявляешь несвойственную тебе заботу. Именно поэтому ты защитил ее от Дэлеб. С того момента, как ты увидел ее, ты подсознательно чувствовал, что она особенная, не потому ли ты купил ее на аукционе? Признайся хотя бы себе, что тебя томит разлука с ней.
– Большей глупости ты еще не говорил, – с негодованием вспыхнул демон.
– Должно быть от того, что большей глупости ты не делал! – в тон ему прошипел ангел.
– Абсурд!
– Тогда предложи объяснение получше, – равнодушно заметил Нуриэль.
– Эти книги помогут мне заручиться поддержкой остальных рыцарей или же убрать их с дороги, если те решатся мне противостоять. Они нужны мне! Все!
– Что ж, если эта истина тебе милее, кто я такой, чтобы ее оспаривать?! – риторически заметил он, всплеснув руками. Тысячелетняя мудрость и годы молчаливого наблюдения показали ангелу, что можно вступить в спор с демоном, если он не дурак, а Асмодей таковым не являлся. Напротив, он был на редкость восприимчив к весомым доводам что, видимо, и стало основой их сотрудничества. Но знал Нуриэль и другую истину – спорить с дураками бесполезно, ибо они, не смотря ни на что, гнут свою линию, отказываясь услышать кого-то кроме себя. А влюбленные – дураки! Все без исключения. А потому попытка доказать им очевидную истину, касающуюся их половинки, приравнивалась к еще большей глупости. Со вздохом проводив взглядом своего товарища, ангел подошел к порталу. – На пустоши нет времени, – спокойно начал он, – а потому, как бы больно тебе не было, не прекращай считать. Это поможет тебе определить момент, когда надо возвращаться, если не управишься в срок – останешься там навечно.
– И сколько, по-твоему, у меня времени? – равнодушно, будто речь шла вовсе не о его жизни, поинтересовался Асмодей.
– Оттуда возвращался лишь Люцифер, – задумчиво произнес Нуриэль, наблюдая за колеблющимся огнем свечи. Гипнотическое пламя будто танцевало на краю фитиля, являя собой двуликий образ судьбы. С одной стороны смертоносный, ибо огонь, вырвавшись из оков, разрастался и поглощал все, что попадалось ему на пути, а с другой – хрупкий, ведь было достаточно легкого дуновения ветра, чтобы свеча погасла, убив столь великую силу. Таковой ангелу сейчас представлялась жизнь Асмодея. Всесильного, непоколебимого и величественного, но в то же время слабого перед всепоглощающей мощью первородной пустоты, ставшей прародительницей всего сущего.
