Двое: я и моя тень (СИ) - "AttaTroll" (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Ой да брось!
Джокер подсел к Лизи и прижал её к себе, зажав сигарету в зубах.
***
Лизи зажмурилась и помотала головой, будто это могло помочь стряхнуть добрые, но грустные новости. Почему просто нельзя отмотать время назад? На ту самую точку, когда всё пошло кувырком — нажать клавишу «отмотать назад». Запретить пугающему будущему вихрем врываться то ли в сон, то ли в явь и портить всё.
— Эй, ты как там? Всё нормально? — настороженно позвала Марта.
Лизи поудобнее перехватила трубку и кивнула, будто Марта могла её увидеть. Маленькая надежда уезжала. Каким-то странным образом Готэм отпустил её, дал билет в один счастливый конец. Новый управляющий, пришедший на место убитого по приказу Джокера, — этого Марта, естественно, не знала, — оказался славным парнем, он тоже нечист на руку, но говнюком при этом не был и помог Робу найти работу в Калифорнии. Сказка со счастливым концом, идеальная история, достойная того, чтобы про неё написали книгу, а потом сняли по ней романтический фильм. Драма с хорошим концом. Все счастливы.
Да вот только Лизи ощутила себя ещё более одинокой, невообразимо жалкой. Она ведь когда-то тоже мечтала уехать подальше отсюда, хотела, чтобы судьба подмигнула ей, похлопала по плечу и ободряюще шепнула: «Вали-ка ты отсюда, этот мрак не для тебя». В жизни Лизи разворачивалась криминальная драма с любовным треугольником, в котором она меж двух пылающих огней: один обжигал и пугал размахом кровавых пожаров, а другой горел в них. И, кажется, ему это даже нравилось.
— Слушай, а поехали с нами! Роб купит ещё один билет, приедешь к нам быстро, оглянуться не успеешь. Мы и квартиру снимем побольше ради такого случая, всем места хватит. Как там твоего парня зовут? Эрик? И он пусть присоединяется.
— Артур, — Лизи вздохнула и повторила: — Его зовут Артур. Он не согласится переезжать, даже не знаю, как он на другой район решился, а тут — город.
— Ну тогда айда одна. У него не будет выбора: он приедет за тобой, увидит, какая ты счастливая и останется. А если не приедет, то и пошёл на хрен.
Лизи задумчиво ответила:
— Всё не так просто, — она долго молчала. — У меня задержка две недели, не знаю, что делать.
— Ходила к врачу? — упавшим голосом спросила Марта.
— Пока нет. Как я буду одна растить ребёнка, если окажется, что я… Кто меня возьмёт на работу, я и на новой-то боюсь рассказать правду, хотя ничего ещё не подтвердилось. А у вас и без меня финансовых проблем полно, я буду вам нужна как снег летом. Сечёшь?
Как сказать Марте, что она не знает, кто отец?
С другой стороны, в последнее время навалилось столько трудностей, что на весь Китай хватило бы с лихвой, ещё бы и осталось на добавку. Хотя это мог быть просто сбой, каждой женщине знакома гормональная встряска: перенервничала, и типа здравствуй, задержка, проходи, чувствуй себя как дома, можешь мне ещё нервы помотать.
— Может, тогда хотя бы проводишь нас? Мы уезжаем послезавтра, поезд в восемнадцать тридцать.
— Погоди, я найду ручку и бумагу.
Голос Марты безмятежный, далёкий, слишком родной. Лизи разглядывала эти странные слова и цифры: как же щемило сердце. Поезд унесёт Марту, её боевую подругу, и она никогда не вернётся. У Лизи останутся Артур и Джокер — только они на весь город, и больше никого. «Я приду», — пообещала она и повесила трубку.
Обещание звонить почаще растворится вместе с поездом, как только он скроется, и Марта с Робом бесследно растают, пропадут из истории Готэма.
Лизи не стала ничего говорить Артуру, ни к чему очередной разговор о том, куда ездить можно, а куда нельзя. Он лишь поинтересовался как прошёл день, всё ли хорошо, а потом они поужинали, шуршал проигрыватель, и Элвис пел им свои песни, растворяя дождливый вечер в музыке.
— Ты какая-то грустная сегодня, — заметил Артур.
Лизи отпила из кружки: кофе всегда был крепкий, чёрный, чтобы ни на миг не забывать, где живёшь. А на дне вязкий осадок.
Она пожала плечами и перевела разговор:
— Расскажи мне что-нибудь о себе. Я тебя знаю и не знаю.
— Что ты хочешь услышать?
— Ну… Что-нибудь. Расскажи о маме, о школе, чем ты жил до нашей встречи.
Он хмыкнул и иронично ответил:
— Нечего рассказывать. Моя жизнь — сплошная комедия.
— Занятно, — задумчиво протянула Лизи.
Артур достал сигарету и посмотрел на неё. «Что именно?»
— Джокер точно так же говорил на шоу Мюррея. «Моя жизнь — сплошная комедия».
— Ты же говорила, что не смотришь телик и то шоу не видела.
— Да, — не стала отрицать Лизи. — Но надо же как-то время убивать, вот сегодня посмотрела. Знаешь, мне кажется, ты из кожи вон лезешь, хочешь быть похожим на Джокера.
Он улыбнулся уголком губ:
— И как? У меня получается?
Она помотала головой:
— Нет. Не хочу больше о нём говорить, зря я эту тема завела. Лучше скажи, что ты послезавтра делаешь?
Как ни спрашивал Артур, она не поделилась с ним переживаниями. Ни к чему. Марта всё равно уедет, а Лизи не выбраться из этого бездонного болота. В какой район ни переберись, а всё одно, только толщина кошельков у горожан разная. Странно, что до здешних мест долетал в основном лишь рокот протестного движения, но люди всё равно остерегались выходить по вечерам, ведь не сегодня, так завтра всё могло круто измениться. Воздух наэлектризован. И, несмотря на напускную чванливость, город жил.
Лизи жила вместе с ним: их сердца бились в унисон. Можно ли убежать от себя, если ты и есть Готэм? Отныне и вовеки веков. Но она не сдавалась и решила, что если позволит Джокеру и дальше запугивать себя, то или окончательно сойдёт с ума и слетит с катушек, или сгниёт заживо. Покроется мхом, станет тенью из своих невыносимых кошмаров и будет всё время прозябать в тоскливом ожидании непонятно чего. Поэтому на следующий день Лизи собрала все свои грамоты, дипломы, благодарственные письма за все велозаслуги и привезла их на работу. Не чтобы похвастаться. Нет. Вся эта кипа легла на стол начальника, сдобренная охрененно бессовестной и наглой просьбой: «Разрешите мне уходить с работы в четыре».
Начальник, перебрав бумаги и офигев, разрешил.
Да, это ещё одна двойная жизнь. Просто надо перестать быть трусихой, не позволить запугивать себя и дальше.
На третий день Артур преподнёс прекрасную новость: он не придёт домой ночевать. Дела. Долго извинялся и сто раз кряду спрашивал, не обиделась ли она. Обида? Нет. Всё сложилось просто великолепно, после работы сразу провожать Марту, а потом поймать такси — и домой. Супер.
На работе день прошёл легко, весело, непринуждённо. Лизи оживала рядом с велосипедами, каждая запчасть была для неё как внутренний орган для талантливого хирурга: чудо из чудес. В четыре она поймала такси. Небо оплакивало моросью её дружбу с Мартой, но Лизи решила для себя, что отпустит свою тоску, не позволит ей ещё раз испортить и без того трудную и странную жизнь.
В сувенирной лавке очень кстати нашлось две статуэтки в виде велосипедов. На одном сидела смешливая девчушка в кепке, а на втором девчонка пыхтела и изо всех сил крутила педали. Лизи купила оба велика, сунула их в большой бумажный пакет и пошла в продуктовый магазин. Марта та ещё сластёна! Так что к великам прибавились пряники, печенье, конфеты. И вдруг на душе стало так легко и светло! И когда они встретились с Мартой на перроне, Лизи плакала не от истязающего уставшее сердце горя, а от счастья: она не хоронила их дружбу, она отпускала из сердца старую боль.
Поезд ушёл, и Лизи побрела на привокзальную площадь. Странно осознавать, что жизнь продолжалась.
Время близилось к семи, хотелось скорее попасть домой, принять душ и лечь. Забыться. А назавтра проснуться обновлённой, начать с нового листа, а сегодняшний день признать удачной репетицией новой жизни. И только Лизи порадовалась своим мыслям, как кто-то сзади обхватил её и закрыл рот ладонью. В ухо прорычали: «Не рыпайся!» Она рванулась, укусила негодяя, но ей на голову надели мешок и затолкали в машину. Но ведь только что всё было хорошо! Лизи, не унимаясь, предлагала деньги, просила её отпустить, обещала никому ничего не говорить. Липкий страх то и дело нашёптывал, что её убьют. Увезут за город, изнасилуют и бросят умирать, угостив ножом или пулей. Она не знала, сколько человек в машине, а когда попыталась снять мешок, на неё шикнули: «Тише ты!»
