Солёный ветер (СИ) - "_YamYam_" (бесплатные серии книг .TXT) 📗

Инён действительно заставляет себя улыбаться, пока рядом счастливо щебечет Нара, листая каталоги свадебных платьев. Она действительно заставляет себя работать, чтобы не утопиться в никчёмной и страшно позорной жалости к самой себе. А ещё действительно заставляет не вспоминать, мотает головой, выгоняя оттуда все мысли, что считает теперь недопустимыми, и хочет забыть обо всём чуть меньше, чем — одновременно — не забывать никогда. Инён слушает о банкетном зале, выбранном для торжества друзей, слушает непрекращающиеся жалобы на состояние здоровья животных — осенью действительно начинаются обострения, слушает всё то, что говорит ей отец, когда вечерами они вместе смотрят телевизор, заказав еду на дом, и даже слушает, что пытается донести до неё Ким Ёнджи, столь неожиданно позвонившая. Да вот только Инён слушает, но не слышит. И именно Ёнджи, кажется, становится той, кто понимает это лучше остальных. И именно по этой причине на следующее утро оказывается на пороге клиники вместе с померанским шпицем подмышкой.

— Необычный окрас, — это действительно оказывается единственным, на что Инён хватает.

— Я тебя чертовски осуждаю, — припечатывает в ответ Ёнджи так же неловко.

Девушка отмахивается от Чжинпаля, что привычно стоит за стойкой и напоминает о том, что у неё назначен приём через несколько минут, и приглашает Ёнджи в смотровой кабинет, понимая, что поговорить им, кажется, действительно нужно, но делать это в маленьком вестибюле — верх неразумности.

— Он в порядке, — хмыкает девушка, усаживая шпица на специально приспособленный столик — тот кажется абсолютно спокойным и довольным, оглядываясь по сторонам, — за исключением того, что тяпнул Тэхёна за палец, когда он попытался меня обнять.

Инён прыскает невольно, представляя себе эту картину, и ощущает даже, как потихоньку возникшая неловкость сходит на «нет». Она прекрасно осознаёт, что Ёнджи в целях планового осмотра животного обязательно выбрала бы куда более представительную и дорогую клинику, даже несмотря на их знакомство, и всё же девушка сейчас здесь — а значит жаждет почему-то разговора, а не чего-то иного. Вот только Инён совсем не знает, что тут можно обсуждать, если ещё минутой ранее та призналась, что действительно сильно осуждает её.

— В итоге вчера они поссорились, — продолжает Ёнджи, вздыхая так тяжело, что становится понятно — подобный дурдом уже действительно стоит ей посреди горла, — а сегодня этот красавец, — кивает она на довольного собой шпица, — оставил подарок сразу в трёх парах обуви. Тэхён, как ты понимаешь, в бешенстве.

— Ты поэтому здесь? — удивляется Инён, поражённая собственной догадкой, а потом выдыхает не без улыбки, получая в ответ:

— Нет, потому что в бешенстве я, ведь Тэхён предложил мне сменить спальное место, как только я заступилась за этого засранца, — Ёнджи едва только протягивает руку, а шпиц моментально ныряет под её ладонь, подставляясь под ласку. — А ещё потому что по телефону с тобой совершенно невозможно говорить.

— Если откровенно, я вообще не думала, что мы когда-нибудь ещё будем говорить, — признаётся Инён, поджимая губы.

— Да мне, если тоже откровенно, плевать, — пожимает в ответ плечами Ёнджи, — на то, что там между вами с Чонгуком произошло. Мы, может, и познакомились за счёт него, но общались точно не потому что так надо было. Людей, которые мне нравятся, я не отталкиваю от себя — даже если они сами оттолкнули тех, кто тоже нравится мне. Я осуждаю тебя, не понимаю, а ещё злюсь, потому что Тэхён тоже оказался втянут на правах друга в эту колею и из-за дебильной мужской солидарности пьёт, не просыхая. Но это не значит, что ты перестала мне нравиться. Мужское — это мужское. Женское — это женское.

Инён кусает губы, в очередной раз убеждаясь, что Ким Ёнджи с ног и до головы абсолютно идеальная. Она удивительно красивая, сильная в своей прямолинейности и очаровательная в ней же. Совсем не такая, как сама Инён, и куда более подходящая такому парню, как Чонгук. Девушка в очередной раз ловит себя на этой глупой мысли и качает коротко головой, избавляясь от неё, — она действительно никакого права не имеет решать, кто подходит или не подходит Чонгуку, парень отлично справится с этим и сам.

— Как он?

Вопрос срывается с губ так неожиданно, что Инён на мгновение даже перестаёт дышать, а Ёнджи только усмехается в ответ, явно моментально понимая, о ком идёт речь.

— Как и ты, — пожимает она плечами. — Делает вид, что в порядке.

Инён страшно неловко от того, что её насквозь видят вот так вот просто, что рассматривают, кажется, каждое притворство и каждый подтекст в случайно оборонённом слове.

— Я вот только одного понять не могу, — продолжает Ёнджи, подаваясь вперёд и локтями опираясь на высокий стол для осмотра, — если вы так любите друг друга, то почему вдруг разошлись? Я уже слышала версию Чонгука, но что-то она совсем не вяжется с тем, что знаю я.

— Это сложно, — улыбка сама собой селится на губах Инён, и она вздыхает. — Любовь вообще сложная.

— Глупости всё это, — не соглашается девушка. — Любовь простая: ты или любишь или не любишь. Нельзя любить только часть человека, как нельзя какую-то часть и не любить. Мы всегда, когда любим, любим всё: все плюсы и все минусы. У Чонгука их просто чуть больше, чем у других, но нельзя ведь забывать, что никто из нас не лучший.

— Чонгук совсем не ангел, — хмыкает Инён, признавая однако: — Но я правда, кажется, люблю его, просто… То, чем он занимается… Разве можно это игнорировать?

— Я скажу тебе больше — такое игнорировать нельзя. Но, как я уже говорила, если ты любишь, то любишь всё. И святая обязанность женщины, выбравшей такого мужчину, не осуждать его, а понимать и принимать. Осуждений им хватит своих собственных. Поэтому, — Ёнджи улыбается, снова подхватывая на руки пса, — если правда любишь, хватит мучить и его, и себя, и нас с Риан, вынужденных терпеть последствия мужской солидарности.

Она подмигивает, усмехается добродушно и направляется к выходу из кабинета, пока сама Инён ощущает себя ни живой, ни мёртвой. А затем вдруг останавливается на самом пороге и, обернувшись, добавляет:

— Я зачем приходила-то, — у Ёнджи, кажется, краснеют щёки, и Инён хочется ущипнуть себя, чтобы проверить, не сон ли это. — В общем, кажется, кто-то всё же посоветовал Тэхёну прокалывать презервативы. Я беременна.

========== Chapter 15. Jungkook ==========

Чонгука страшно забавляют люди, предполагающие в нём незнание чувства любви. Ведь на самом деле он знает о ней всё и даже больше. Чонгук бесконечно любил и уважал своего отца — на самом деле бесконечно любит и бесконечно уважает до сих пор. Чонгук ужасно любит и не может перестать заботиться о своей матери — даже несмотря на её чрезмерную и иногда раздражающую опеку. У Чонгука нет и никогда не было единокровных братьев, но это не мешает ему испытывать чувство неподдельной братской любви к своим друзьям. А ещё у Чонгука есть Со Инён. Та самая мелкая девчонка, живущая в его доме, льющая слёзы по поводу и без, уступающая ему в росте, несмотря на то, что на два года старше, а ещё имеющая не иначе как особенную зависимость от солёного ветра, учуять запах которого он так ни разу и не смог. Он, разумеется, в свои восемь лет понятия никакого не имел о том, что влюблён — сильно, крепко и, кажется, фатально. Представить не мог, что достаёт её и обижает лишь потому что не знал, как ещё привлечь внимание глупой девчонки, к которой, словно пиявки, липли почему-то все вокруг. Чонгук и жениться-то на ней хотел просто потому что считал Инён самой красивой — она и правда была таковой, сильно выделяясь на фоне его несимпатичных одноклассниц. А ещё потому что делиться ею не хотелось ни с кем — девчушка с собранными в косы его матерью волосами казалась интереснее любой другой игрушки. Однако затем Инён исчезла из его жизни, оставив после себя лишь какое-то туманное воспоминание о тёплой улыбке и таких же тёплых ладонях.

Чонгук вспомнил о ней лишь спустя семь лет — ровно в тот момент, когда увидел фото симпатичной старшеклассницы на столе в кабинете дяди Минсока. И одновременно с тем в груди появилось странное чувство, перемежающееся с целой кучей картинок-воспоминаний, проигрывающихся в мыслях. В нём не проснулась неожиданно любовь, не расцвела прекрасным цветком — она лишь распустила бутон снова, подобно многолетнему растению. Он — тот самый пятнадцатилетний, глупый совсем мальчишка — крутился вокруг дяди подобно волчку, неустанно расспрашивая об Инён и интересуясь самым главным — моментом времени, когда они смогут, наконец, увидеться. Однако уже буквально пару месяцев спустя мужчина осадил его на Землю одним коротким: «Инён уехала учиться в Америку». И тот самый бутон, едва-едва только открывшийся, закрылся и спрятался под огромной толщей снега вновь.