Последняя из рода Блэк (СИ) - "Anastay" (версия книг .txt) 📗

Я со злостью громко захлопнула дверь за спиной и сделала шаг к нему.

- Знаете, что?! Вы меня – достали! Я прыгаю вокруг вас, как дура! А вы только шипите и огрызаетесь! За все время – ни единого хорошего слова! Нет, я, конечно, и не ждала, что вы будете благодарны – вы ведь не способны на какие-то чувства, кроме ненависти, да?!

Лицо Снейпа перекосило, но я не дала ему сказать ни слова.

- Что, Сириус наговорил гадостей – и все, вы готовы сбежать и сдохнуть?! Ах, задето ваше болезненное самолюбие?! А обо мне вы не подумали?! Конечно, нет! Вы ведь думаете только о себе! Я вас люблю, а вы меня только мучаете, мучаете и мучаете!

Я осеклась и развернулась, чтобы не видеть его лица.

И вылетела вон из комнаты, чтобы не слышать, какую гадость он на это ответит.

====== Глава 137. Грета Блэк и Принц-Полукровка ======

Следующие полтора месяца проходили в нервной напряженной атмосфере и местами напоминали кошмар.

Сириус со мной не разговаривал. Сперва он дулся после нашей беседы, которая больше походила на мой монолог с угрозами, оскорблениями и оплавившейся люстрой. Потом – из-за того, что я не включила его в список. В список вошли Рита, Нарцисса, Кричер и Грэм, и они были единственными, кто мог входить в детскую, под которую я отдала самую защищенную комнату в доме – свою спальню. После того, как Грэм уложила на лопатки Наземникуса, под Империусом пытавшегося пробраться в старую детскую, я приняла повышенные меры безопасности. Сперва я вообще хотела отправить детей в домик Мерлина или замок Гриндевальда, но подумала, что здесь будет надежней. В случае чего Грэм живо их всех эвакуирует.

Гермиона бросила Драко, и тот страдал. Страдал он очень живописно – со стонами, вздохами и нытьем. Его очень жалели Кристина и Джинни. В какой-то момент они начали жалеть его наперегонки и чуть не подрались.

Том выносил мозги Гермионе. За полтора месяца они успели три раза разорвать их тайные отношения и три раза их возобновить. Гермиона с каждым разом влюблялась в него все больше, а я проводила параллели и думала, что в каждой девушке есть этот некоторый мазохизм.

У Тома вообще здорово испортился характер. Он успел сразиться с МакГонагалл, Грюмом и даже Кингсли, каждого из которых довел до белого каления своим мрачным юмором и знанием отдельных болезненных фактов их биографии.

Когда я залечивала его исцарапанное после «беседы» с МакГонагалл лицо, он морщился и на все призывы к благоразумию лишь фыркал.

- С тобой стало очень тяжело. И чем дальше – тем тяжелее.

- А что ты хотела? – огрызнулся Том. – Попробуй получить все эти воспоминания и остаться милым.

- Ты должен...

- Ничего я не должен! – вспылил он. – Думаешь, мне просто?! Просто жить с тем, кто я есть?!

- Том...

- Думаешь, я не замечаю, как на меня смотрят? Грюм, МакГонагалл, Дамблдор, Гермиона... ты. С недоверием. Со страхом.

Я промолчала.

- Раньше мне это нравилось. Внушать страх. Но не теперь.

- Послушай, – я взяла его за руку. – Порой ты ведешь себя и вправду пугающе. Никто не знает, что творится в твоей голове. И я, как и они, тоже боюсь тебя. Но это не самое важное, пойми.

- А что тогда важно? – угрюмо спросил он.

Я обняла его за шею.

- То, что я с тобой. Я тебя люблю. И пойду до конца к нашей цели. Да, мне сложно тебе доверять, всегда было сложно. Ты должен это понимать. Но я буду до последнего слепо верить в то, что ты сделаешь правильный выбор.

Он сглотнул и прошептал:

- А если не сделаю?

- Ты всегда должен выбирать тех, кого любишь. И слушать свою совесть.

Он криво улыбнулся.

- У меня ее нет.

- Есть. Она делает тебе невыносимо больно здесь, – я положила ладонь ему на грудь, там, где стучало сердце, – когда ты ошибаешься.

Прочувствованный диалог результатов не дал, и через три дня мы с Ритой и Гермионой втроем откачивали его после второй драки с Грюмом.

Тем временем близнецы довели до заикания Грейбека, на котором тестировали свои изобретения. Молли назвала это варварством, и за беднягу оборотня вступился даже Люпин. В итоге Грейбека перевели на чердак, в соседнюю комнатушку с той, где теперь жила я, и по ночам я слушала его стенания и рассказы о былых деньках. Когда он надоедал слишком сильно, я начинала вслух перечислять темномагические зелья, где используются органы оборотней, и он замолкал. Большинство этих зелий было выдумкой, но оборотень об этом не знал. Неуч.

Криви тайно мотались в Хогвартс, и в один прекрасный день на пороге родового дома Блэков появились хогвартские эльфы с паникой на ушастых лицах. Как потом выяснилось, при тестировании двигателя звездолета что-то пошло не так, и теперь Тайная комната лежала в руинах.

Дамблдор только качал мудрой седой башкой. Он выполнил мою просьбу, и Снейпа в Хогвартс не пустил. После их прочувствованного разговора Снейп остался в родовом доме Блэков.

Он заперся у себя в комнате и вниз спускался крайне редко. А если спускался, то ни с кем особенно не разговаривал, а в мою сторону вовсе не смотрел.

Я к нему тоже не ходила. И без того было, чем заняться. Мы с Томом тренировались – много, до изнеможения. Когда не тренировались – то тайком ото всех таскались с Грюмом или вампирами на ночные прогулки по волшебным кварталам. Иногда встречали кого-нибудь интересного, но чаще было глухо – пожиратели затаились. Они что-то готовили, и все в напряжении ждали – что же именно.

Тем временем приближался день моего шестнадцатилетия. Он выпадал на полнолуние. На душе было тоскливо и мутно, и я хотела ненадолго сгонять к Гелле, но неясная угроза со стороны Волдемортовой шайки не позволяла отлучиться даже на пару дней.

Праздновать я не хотела, а потому с вечеринки сбежала. Нашел меня Драко, который пребывал в таком же унылом, как и я, настроении. Был он не один, а в компании бутылки огневиски.

Он прикрыл за собой дверь бывшей камеры Грейбека, где повсюду валялась шерсть, а толстая деревянная дверь была исцарапана. Сел рядом на скамью.

- Предлагаю грустить по-взрослому, – он запустил пробку в угол камеры, первый отхлебнул прямо из бутылки и протянул ее мне.

Я пожала плечами.

А почему бы и нет.

- Блэк, – уронил Снейп, когда я закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Он куда-то собирался, потому что стоял со своей тростью посреди комнаты.

- Профессор.

Я, пошатываясь, подошла к нему.

- Вы пьяны, – с отвращением заметил он.

- Немного.

- Немного? Вы едва держитесь на ногах.

Я фыркнула и кивнула на его трость.

- Вы тоже.

- Очень смешно, Блэк. Зачем вы пришли?

Я пожала плечами.

- Сегодня мой День Рождения.

Он скривился.

- Я знаю, и что?

Грубиян.

- Я пришла за своим подарком.

Я подошла совсем близко к нему и положила ладонь на его щеку, как тогда, в чулане.

- Остановитесь, Блэк, – Снейп оттолкнул меня своей дрожащей рукой и нахмурился.

- Почему? – выдохнула я, но он лишь покачал головой. – Дайте мне внятное объяснение, почему я должна остановиться, и я уйду.

Он дернул щекой и принялся сверлить меня мрачным взглядом. Я скрестила руки на груди и подняла брови.

Я ожидала какого угодно ответа, но он меня удивил.

- Потому что вы разочаруетесь, – наконец, сказал он.

Ого. Такого я еще не слышала.

- Что? – мои брови грозили доползти до макушки.

- Что слышали.

- Разочаруюсь в вас? – уточнила я.

- Именно.

Я фыркнула.

- Что я еще должна о вас узнать, чтобы разочароваться? Мне кажется, я видела все, но я все еще здесь.

Он скривился.

- Я объясню вам, Блэк, – с неохотой начал он. – Нет ни единой разумной причины, почему такая, как вы, обратила бы внимание на такого, как я. Ваша странная привязанность – не более чем подростковая прихоть. Рано или поздно она пройдет, и вы это поймете. А потом найдете того, кто подходит вам намного больше.

Вот как.

- Значит, дело в том, что вы не уверены во мне? – нахмурилась я.