Сила Хогвартса (ЛП) - "ksomm814" (книга регистрации .TXT) 📗
— Сэр, — осторожно начал Риддл, — я хотел у вас кое-что спросить.
Слагхорн улыбнулся.
— Тогда спрашивайте, мой мальчик, спрашивайте...
— Сэр, мне интересно, не знаете ли вы о... — Риддл замолчал, и на его лице отразилась нервозность, — ...о хоркруксах?
Резкая боль пронзила правый висок Гарри. Его окружили волны страха, отчаянья и злости. Он почувствовал озноб и тошноту. Схватившись за голову, Гарри попытался оттолкнуть боль и эмоции и сосредоточиться на просматриваемом воспоминании. "Что происходит?"
— Это для проекта по Защите от тёмных искусств, да? — неуверенно спросил Слагхорн.
— Не совсем, сэр, — вежливо ответил Риддл. — Я наткнулся на этот термин в одной из книг и плохо его понял.
— Нет... Что ж... Вам пришлось бы постараться, чтобы отыскать в Хогвартсе книгу, в которой описываются хоркруксы, Том, это очень тёмная магия, очень, — сказал Слагхорн.
Боль чуть усилилась. Гарри часто заморгал, пытаясь прогнать её.
— Но вы, очевидно, всё о них знаете, сэр? — с надеждой спросил Риддл. — То есть такой волшебник, как вы... простите, если вы не можете мне рассказать... я просто знаю, что если кто-то и мог бы рассказать мне об этом, то это вы... Так что решил спросить...
— Что ж, — напряжённо произнёс Слагхорн, теребя ленточку от упаковки с ананасами, — что ж, не будет ничего плохого, если я расскажу вам в общих чертах. Просто чтобы вы понимали термин. Хоркрукс — это объект, в который человек помещает часть своей души.
Боль шипом пронзила Гарри, комната стала невыносимо яркой, вынудив его закрыть глаза.
— Я не совсем понимаю, как это работает, сэр, — сказал Риддл, но его голос прозвучал словно издалека.
— Ну, человек разделяет душу, понимаете, — сказал Слагхорн, его голос тоже был еле слышен, — и прячет её часть в объект вне тела. И даже если тело будет атаковано или уничтожено, он не сможет умереть, потому что часть его души останется привязанной к земле и неповреждённой. Хотя существование в подобной форме... немногие согласятся на подобное, Том, очень немногие. Смерть в данном случае предпочтительнее.
— А как разделить душу? — жадно спросил Риддл. Неважно, каким далёким для Гарри звучал его голос, жажда информации в нём была чётко различима.
— Что ж, — явно чувствуя себя не в своей тарелке, произнёс Слагхорн, — не стоит забывать, что душе положено оставаться целой и невредимой. Её разделение — это насилие, противоречащее природе.
— Но как... как это сделать? — спросил Риддл. Его голос всё больше проигрывал битву боли, бьющейся в голове у Гарри.
— ...проявление зла... крайнее проявление зла... Убийство разрывает душу... создает Хоркрукс... повреждает для собственного блага... заключает оторванную часть...
Боль стала невыносимой. Гарри схватился обеими руками за голову, повалившись на колени. Что происходит? Он не мог толком думать, не мог пошевелиться. До его слуха донеслись голоса... странно искажённые голоса, которые были одновременно и знакомы, и незнакомы. Боль окружила его, сотрясая тело. Он едва осознал, что на его спину опустилась рука, как слова обрели чёткость.
— Что значит «он сбежал»? Это невозможно! Слушайте сюда, я хочу, чтобы Гораций Слагхорн умер! Сделайте всё, что нужно, или умрёте вместо него. Даю вам неделю. — Раздался звук шагов, удаляющихся по каменному полу. — Я не верю в совпадения. Старый дурак наверняка что-то заподозрил... но как? Это невозможно. Дамблдор не знал, что Слагхорн рассказывал мне что-либо о хоркруксах.
— ...но разве от одного хоркрукса будет много толка? Душу можно разделить только один раз?.. сильнее, разделить душу на большее количество частей... семь — это ведь самое могущественное магическое число...
— Так-так-так, добрый вечер, Гарри. Кажется, твой драгоценный наставничек снова решил усложнить мне жизнь. К несчастью для тебя, мне нужно на ком-то выместить злость. Crucio!
Новая волна боли наложилась на старую, огнём прокатившись по телу. Гарри закричал, повалившись на пол. Действие проклятья закончилось, оставив Гарри жадно глотать воздух в попытке отдышаться. — Ну же, Гарри, обычно ты куда сильнее. Crucio!— Боль вернулась сторицей. Каждый мускул, каждый нерв словно разрывало на части. Гарри не мог сдержать полных боли криков, срывавшихся с его губ. В этот момент он был готов на всё, лишь бы боль прекратилась. Он хотел умереть. Почему он не может просто умереть?
Боль снова пропала, оставив Гарри дрожать в конвульсиях на полу.
— Как бы много удовольствия это мне ни доставляло, Гарри, боюсь, тебе нельзя доверять ту информацию, что ты услышал. Obliviate!
— Гарри! Гарри, пожалуйста, посмотри на меня!
Гарри медленно открыл глаза, увидев, что лежит не на полу, а на руках у Ремуса, сидящего на полу в кабинете Дамблдора. Голова гудела, но это не шло ни в какое сравнение с той болью, что он испытывал всего мгновение назад. Тело налилось свинцом. Перед ним появились Дамблдор и мадам Помфри. Губы профессора Дамблдора двигались, но Гарри не мог понять слов. Его разум представлял одно сплошное затуманенное месиво, из-за чего он был не в состоянии осмыслить произошедшее до этого или происходящее сейчас.
Гарри почувствовал, как кто-то откинул ему голову и открыл рот. В горло потекла холодная жидкость, и почти тут же мысли в голове прояснились. Он смог думать. Он смог понять, что только что вспомнил украденное Волдемортом во время его плена воспоминание. Было ли оно единственным? Были ли другие случаи, когда Волдеморт пытал его лишь потому, что он был у него под рукой?
На его лоб опустилась рука, отвлекая от мыслей.
— Гарри, пожалуйста, скажи что-нибудь, — взмолился Ремус.
Гарри застонал, попытавшись пошевелиться и сесть, лишь тогда поняв, каким тяжёлым было его тело. Ремус и профессор Дамблдор тут же помогли ему переместиться в ближайшее кресло, да так и остались рядом, просто на всякий случай.
— Я в порядке, кажется, — прохрипел Гарри. Каждое слово давалось с трудом. Его взгляд переместился на пол, и он протяжно вздохнул. Он не знал, что сказать. Он никогда никому не рассказывал о неразборчивых кошмарах, долгое время преследовавших его. Ему казалось, что это обычные кошмары, но это были намёки на украденное воспоминание, намёки на то, что Волдеморт действительно пытал его.
— Гарри, пожалуйста, скажи нам, что случилось? — мягко попросил профессор Дамблдор.
Гарри закрыл глаза и попытался заблокировать воспоминание о своих собственных криках.
— Волдеморт... я подслушал его разговор, когда был в плену, — тихо ответил он. — Он упомянул профессора Слагхорна и был расстроен тем, что вы нашли его первым, сэр. Он... он упоминал о...
— О том, что он обсуждал с Горацием много лет назад, — сочувственно сказал профессор Дамблдор, опуская руку на плечо парня. — Всё в порядке, Гарри. Здесь Волдеморт тебе навредить не может. Это было обычное воспоминание.
Гарри кивнул, продолжая молчать. Если бы всё было так просто. Но это было не обычное воспоминание. Это было воспоминание, украденное у него, и, возможно, оно было не единственным. Он должен был догадаться, что его кошмары взялись не на пустом месте. Он должен был догадаться, что была причина тому, почему термин «хоркруксы» показался ему знакомым.
— Гарри? — ласково спросил Ремус. — Гарри, в чём дело?
Устало вздохнув, Гарри перевёл взгляд на обеспокоенное лицо Ремуса. Он поведал им о том, что ещё вспомнил, избегая любого упоминания хоркруксов. Закончив, Гарри понял, что за время рассказа его отвели в гостевую спальню Дамблдора. Прежде чем он успел заспорить, его одежду трансфигурировали в пижаму, а его самого уложили на знакомую мягкую кровать, напоив зельем. Он едва успел разобрать, что это было Зелье Сна Без Сновидений, как его окутала тьма.
Глава 21. Кусочки целого
На следующее утро сознание неохотно вернулось к Гарри. Глаза болели из-за того, что он не снял линзы перед сном, что в последнее время происходило всё чаще. Гарри медленно открыл глаза и вгляделся в туманную дымку. И едва он понял, где находится, как на него обрушились воспоминания о том, что случилось прошлым вечером. Не то чтобы его так уж травмировал весь этот случай — дело было в том, что он жил не один месяц, даже не подозревая о том, что с ним делали и что у него забрали. Гарри чувствовал себя так, словно его обворовали. По-другому это объяснить было нельзя. Физические пытки он мог перенести, но мысль о том, что кто-то проник в его разум и изменил воспоминания...
