Виннету - Май Карл Фридрих (бесплатные серии книг .txt) 📗
— Придумано неплохо, ничего не скажешь, но мы расстроим их план.
— Этот план задуман Сантэром, чтобы при случае добраться до золота. Даю голову на отсечение, что их план именно таков. Вы все еще настаиваете на преследовании кайова?
— Нет, зачем же? По правде говоря, ваши предложения очень уж неожиданны, но насколько я знаю вас, вы никогда не ошибались. Думаю, попали в точку и на сей раз! А ты как думаешь, старина Билл?
— Думаю, так оно и есть, как говорит наш друг. Нам надо торопиться и предупредить Виннету. Вы согласны, сэр?
— Целиком и полностью.
— Пленника берем с собой?
— Обязательно! Свяжем и посадим на Мэри, и пусть только попробует покапризничать. Перед дальней дорогой надо найти воду и напоить лошадей.
Через полчаса мы уже были в пути, обсуждая неутешительные результаты нашей погони. Искали Сантэра, а вместо этого потеряли Сэма Хокенса! Однако если мои предположения сбудутся, то и Сэма освободим, и Сантэра поймаем.
Когда мы преследовали Сантэра, мы, естественно, вынуждены были идти по его следу и сделали большой круг. Теперь я решил ехать напрямик, благодаря чему к полудню мы уже оказались у входа в каньон, ведущий к той злосчастной поляне.
Оставив лошадей в долине под присмотром одного из апачей, мы двинулись в горы. На краю поляны нас приветствовал легким движением руки часовой апачей. Двадцать воинов занимались приготовлениями к погребению вождя и его дочери. На земле лежали свежесрубленные тонкие деревья для подмостков и камни. Прибывшие со мной апачи моментально включились в работу. Я выяснил, что погребение должно состояться через два дня.
Неподалеку был сооружен шалаш, куда поместили тела убитых. Узнав о нашем прибытии, Виннету вышел из него поприветствовать нас. Нам сказали, что он ни на минуту не покидал умерших. Как же изменился за это время молодой вождь!
Виннету всегда был серьезен, и улыбка редко озаряла его лицо. Я никогда не слышал, чтобы он громко смеялся. Однако это строгое лицо излучало доброту, а темные бархатные глаза смотрели порой с нежностью. Сегодня же передо мной стоял совершенно незнакомый человек. Лицо его словно окаменело, глаза были полны печали, движения замедленны и тяжелы. Он подошел, угрюмо взглянул на меня, вяло пожал руку, глядя прямо в глаза, от чего мне вдруг стало не по себе, и спросил:
— Когда вернулся мой брат?
— Только что.
— Где убийца?
— Скрылся.
Честно признаюсь, нелегко было произнести эти слова, и я невольно опустил глаза.
Виннету тоже потупился. Помолчав, он спросил:
— Мой брат потерял его след?
— Нет, пока не потерял. Убийца скоро сам придет сюда.
— Пусть Сэки-Лата расскажет мне все!
Мы присели на камень, и я подробно все изложил. Он слушал в полном молчании, а когда я окончил, сказал:
— Значит, мой брат не уверен, попали ли пули в Сантэра?
— Не уверен, но скорее всего, они его не задели.
Он кивнул головой, пожал мне руку, сказав:
— Брат мой, прости меня за вопрос о следах Сантэра. Сэки-Лата прекрасно справился с заданием, вдобавок поступил очень мудро. Сэм Хокенс поплатился за свою неосторожность, но мы простим ему и освободим нашего белого брата. Я согласен с Сэки-Лата: кайова идут сюда, но мы примем их иначе, чем они думают. Пленника следует беречь, как зеницу ока. Завтра я сделаю гробницы для Инчу-Чуны и Ншо-Чи. Мой брат поможет мне?
— Я бы огорчился, если бы Виннету не позволил мне быть рядом с ним.
— Не только позволяю, но и прошу. Твое присутствие, вероятно, поможет остаться в живых многим сыновьям белых людей. Закон крови требует смерти для множества белых, но твой глаз — как солнце, которое растапливает холодный лед и превращает его в живительную воду. Ты знаешь, кого я потерял. Будь мне отцом и сестрой одновременно, прошу тебя, Чарли!
В его глазах блеснула слеза. При посторонних он бы сдержался, но меня ему нечего было стыдиться. Он стремительно скрылся в глубине шалаша. Сегодня Виннету впервые назвал меня по имени — Карл, и впоследствии он произносил его точно так же, как сейчас — Чарли.
Погребение состоялось с соблюдением всех обычаев. Признаюсь, подробное описание составило бы занимательную картину. Но стоит мне только вспомнить об этих горестных минутах, как к горлу подступает комок, так свежи еще воспоминания. Поведать о тех событиях, значит для меня осквернить — нет, не склеп, который мы построили тогда для умерших у подножия Наггит-циль, — а тот памятник, который я воздвиг в своем сердце и окружил неустанным почитанием. Поэтому прошу извинить меня и избавить от подробного описания.
Тело Инчу-Чуны привязали к его коню, засыпали животное землей так, чтобы оно не могло пошевелиться, и прострелили ему голову. Затем насыпали землю слоями, чтобы она покрыла всадника вместе с его оружием и мешочком с «лекарствами». Сверху рядами уложили камни.
Ншо-Чи, по моей просьбе, была похоронена в другой могиле. Мне не хотелось, чтобы земля непосредственно касалась ее тела. Прислонив труп в сидячем положении к стволу дерева, мы затем уложили камни в форме пирамиды, вершину которой венчала верхушка дерева.
Впоследствии мы часто навещали с Виннету могилы у Наггит-циль и всегда заставали их нетронутыми.
Глава VI
ОСВОБОЖДЕНИЕ СЭМА
Виннету тяжело переживал утрату отца и сестры. Во время похорон он еще мог дать выход горю, теперь же следовало скрывать свои чувства ото всех. Так повелевал обычай индейцев. Кроме того, нам предстояла схватка с противником. Передо мной стоял уже не убитый горем сын и брат, а мужественный воин, готовый к любой атаке неприятеля, жаждущий покарать убийцу своих близких. Вероятно, он все обдумал заранее, так как сразу после церемонии похорон приказал апачам пригнать на поляну пасущихся в долине лошадей и быть готовыми выступить в поход.
— Зачем мой брат отдал такой приказ? — поинтересовался я. — Лошадей очень сложно гнать по камням каньона.
— Я знаю, но так надо. Маленькая уловка, с помощью которой я обману кайова, приютивших убийцу. Они умрут за это.
При этих словах его лицо стало решительным и грозным, не предвещающим ничего хорошего его недругам. Мне такая месть казалась не очень справедливой, ведь кайова, хотя и являлись нашими врагами, в смерти Инчу-Чуны и Ншо-Чи виновны не были. Но разве можно переубедить Виннету, не вызвав его гнева? И все-таки я решил воспользоваться случаем и поговорить с ним, когда мы отправились на охоту. Апачи были заняты лошадьми, Стоун и Паркер присоединились к ним, что было даже к лучшему: неприятный разговор состоится без свидетелей. Итак, я собрался с духом и заговорил с Виннету. Его реакция, признаюсь, сильно удивила меня. Он посмотрел на меня большими печальными глазами и спокойно ответил:
— Я ждал этого от моего брата, потому что по его понятиям уступить врагу — не значит проявить слабость.
— Я имел в виду совершенно другое, о поблажках не может быть и речи. Я тоже думаю над тем, как их схватить, но к тому, что здесь произошло, они непричастны, и наказывать их за смерть Инчу-Чуны и Ншо-Чи несправедливо.
— Они взяли под защиту убийцу и хотят напасть на воинов апачей. Разве этого не достаточно?
— Нет, по крайней мере для меня. Мне очень жаль, что мой брат Виннету собирается совершить ошибку, из-за которой погибнут все индейские племена.
— Я не понимаю тебя, Сэки-Лата.
— Вместо того чтобы всем вместе подняться на борьбу с общим врагом, индейцы убивают друг друга. Позволь мне быть с тобой откровенным. Кто, по-твоему, мудрее и хитрее, краснокожий или бледнолицый?
— Конечно, бледнолицый. У белых и знаний, и умения больше, они превосходят нас во всем.
— Но Великий Дух наделил тебя таким даром, который редко встретишь даже у белого. Поэтому я жду от тебя иных поступков, нежели от обыкновенного краснокожего. Ты умнее и проницательнее всех остальных индейцев. Сколько раз вы выкапывали топор войны? Ты не станешь отрицать, что краснокожие воины постоянно истребляют друг друга, а теперь ты собираешься участвовать во всеобщем самоубийстве. Инчу-Чуну и Ншо-Чи убили не краснокожие, а белые, и один из них укрылся у кайова, подговорив их напасть на вас. Конечно же, одного этого достаточно, чтобы сразиться с ними, но это ни в коем случае не повод, чтобы перестрелять их, как паршивых псов. Не забывай, они — твои красные братья!
