Пионеры, или У истоков Сосквеганны (др. изд.) - Купер Джеймс Фенимор (книга бесплатный формат TXT) 📗

— Как бы вы ни стреляли, Натти, — сказал лесоруб, укрываясь за стволом сосны, — но вам не удастся застрелить человека сквозь дерево в три фута толщиной. Я же могу свалить его на вас в какие-нибудь десять минут, а то и скорее, поэтому будьте вежливы, — я требую только законного!

В серьезном тоне Натти чувствовалась решимость, но очевидно было также, что ему не хочется проливать человеческую кровь. Он спокойно отвечал на похвальбу лесоруба:

— Я знаю, что вы можете направить дерево, куда хотите, Билли Кэрби, но если, делая это, вы высунете руку или плечо, то у меня будет место для пули. Если вы желаете войти в пещеру, то обождите два часа, а затем милости просим, только не входите теперь. В ней уже лежит мертвое тело, и другое, в котором жизнь едва теплится. Если вы захотите войти немедленно, то мертвое тело будет и вне пещеры.

Лесоруб вышел из-за своего прикрытия и крикнул:

— Это хорошо, это правильно. Он требует, чтобы вы подождали два часа, и я не вижу причины отказывать ему. Человек может признать себя неправым, если вы не будете чересчур наседать на него, но если вы не даете ему одуматься, он тоже заартачится, как упрямый вол, которого чем больше бьешь, тем он больше упирается.

Своеобразные понятия Билли вовсе не уменьшили нетерпения Джонса, которому страстно хотелось скорее узнать тайну пещеры. Поэтому он прервал эту дружескую беседу, крикнув:

— Я приказываю вам сдаться, Натаниэль Бумпо! А вам, джентльмены, я приказываю помочь мне исполнить мой долг! Бенджамен Пенгвильян, я арестую вас и приказываю вам следовать за мной в местную тюрьму в силу этого предписания.

— Я готов следовать за вами, сквайр Джонс, — сказал Бенджамен, вынимая изо рта трубку (которую экс-дворецкий безмятежно покуривал в течение предыдущего разговора), — да, я готов плыть под вашим флагом на край света, если бы было такое место, но его нет, потому что земля круглая. Вы, может быть, этого не знаете, мистер Холлистер, так как прожили всю жизнь на берегу, изволите видеть.

— Сдайтесь! — перебил ветеран таким грозным голосом, что его испуганная армия отступила на несколько шагов. — Сдавайтесь, Бенджамен Пенгвильян, или не ждите пощады.

— Будь она проклята, ваша пощада! — воскликнул Бенджамен, вставая с бревна, на котором сидел, и поглядывая на дуло фальконета, который осажденные ночью перетащили на холм для защиты своих укреплений. — Слушайте, вы, мистер или капитан, — хотя, я думаю, вы не умеете назвать ни одной веревки, кроме разве той, на которой вас повесят, — нет никакой надобности так орать, точно вы перекликаетесь с глухим марсовым. Вы, кажется, думаете, что на вашей бумажонке значится мое настоящее имя, но ни один британский моряк не станет плавать в этих морях под своим флагом, изволите видеть. Если вы называете меня Пенгвильяном, то вы называете меня по фамилии человека, который, изволите видеть, был дворянином, а этого даже злейший враг не скажет ни о ком из семьи Бенджамена Стеббса.

— Даю вам минуту на размышление, — крикнул Ричард. — Бенджамен, Бенджамен! Не ожидал я от вас такой неблагодарности!

— Послушайте, Ричард Джонс, — сказал Натти, опасавшийся влияния шерифа на своего товарища, — хотя порох, который принесла девушка, сгорел, но у меня в пещере имеется достаточный запас, чтобы взорвать скалу, на которой вы стоите. Я это и сделаю, если вы не оставите нас в покое.

— Я полагаю, что продолжать переговоры с арестантами не соответствует достоинству моей должности, — заметил шериф своему спутнику, и оба поспешили ретироваться, а капитан Холлистер принял это отступление за сигнал к атаке.

— В штыки, ребята! Вперед! — крикнул ветеран.

Хотя армия ожидала этого сигнала, но все же он застал осаждающих врасплох, и ветеран один подступил к укреплению с криком:

— Смелее, молодцы, не давайте им пощады, если не сдадутся!

Он размахнулся своим палашом и, без сомнения, раскроил бы голову Бенджамену, если бы не зацепил за дуло фальконета. Благодаря этому обстоятельству орудие приняло вертикальное направление в тот самый момент, когда Бенджамен приложил свою трубку к затравке, и пять или шесть дюжин картечин полетели вверх.

Таким образом два фунта картечи, по тридцати штук на фунт, описав эллипс, вернулись на землю и посыпались среди древесных ветвей на головы войск, отставших от своего командира.

Успех атаки, предпринятой иррегулярными войсками, зависит от их первого движения. В данном случае через минуту после того, как оглушительный выстрел раскатился в горах, ветерану пришлось заканчивать атаку одному.

Бенджамен получил такой сильный толчок вследствие отдачи орудия, что растянулся на земле. Воспользовавшись этим обстоятельством, ветеран вскарабкался на бастион и, повернувшись к своим войскам, крикнул, размахивая палашом:

— Победа! Вперед, молодцы! Крепость наша!

Все это было проделано геройски и являлось примером, какого должны были ждать войска от доблестного командира, но победный крик ветерана послужил причиной перемены счастья. Услыхав его, Натти, который все это время не сводил глаз с Билли Кэрби, оглянулся в тревоге и увидел своего товарища распростертым на земле, а ветерана — стоящим на укреплениях. Дуло длинного ружья мгновенно повернулось к капитану. Был момент, когда жизнь старого солдата висела на волоске. Но цель была слишком велика и слишком близка для Кожаного Чулка, и тот вместо того, чтобы спустить курок, повернул ружье и нанес сильный удар прикладом в арьергард врага, заставив ветерана соскочить с укрепления гораздо быстрее, чем он взобрался на него.

Склон перед укреплением был до того крут и скользок, что капитан Холлистер не мог удержаться и продолжал мчаться вниз, падая, приподнимаясь, натыкаясь на деревья и каменья, сокрушая кустарники и мелкие деревца. Это быстрое движение и многочисленные толчки помутили умственные способности старого солдата. Ему, по-видимому, казалось, что он мчится в гору, пробиваясь сквозь ряды неприятеля. Он рубил палашом встречные деревья, пока, наконец, сокрушив полуобгоревшую сосенку, не очутился, к своему крайнему изумлению, на дороге, у ног собственной супруги.

Когда мистрис Холлистер, взбиравшаяся на холм в сопровождении десятков двух ребятишек, с палкой в одной руке и с пустым мешком в другой, увидела подвиги своего супруга, она воскликнула в страшном негодовании:

— Как, сержант! Ты обратился в бегство? Вот до чего я дожила: мой муж показал тыл неприятелю! Да еще какому неприятелю! А я только что рассказывала ребятишкам об осаде Йорктоуна и о твоей ране, и о том, как ты будешь действовать сегодня. Что же я вижу? Ты отступил после первого выстрела! Ох! Видно, придется бросить мешок! Если тут и будет добыча, то мне она не достанется. А ведь говорят, будто пещера наполнена золотом и серебром.

— Отступил! — воскликнул ошеломленный ветеран. — Где моя лошадь? Ее убили подо мной, и я…

— С ума ты сошел! — перебила жена. — Откуда у тебя возьмется лошадь, сержант? Ты просто несчастный капитан милиции! О! Не то бы вышло, если б здесь был тот, настоящий капитан!

Пока достойная чета обсуждала таким образом события, битва наверху приняла серьезный оборот. Когда Кожаный Чулок убедился, что неприятель отступает, он снова обратил все свое внимание на правое крыло осаждающих. Билли Кэрби, при его силе, нетрудно было бы воспользоваться этим моментом, чтобы проникнуть в укрепление и отправить обоих его защитников вслед за ветераном, но лесоруб не отличался воинственными наклонностями и в эту минуту кричал вслед капитану:

— Ура! Здорово, капитан! Хорошенько их! Смотрите, как он расправляется с деревьями!

Наконец, он уселся на землю, ухватившись за бока и покатываясь со смеха.

Все это время Натти стоял наготове, следя за малейшими движениями врага. К несчастью, крики возбудили непреодолимое любопытство в Гираме, который решился выглянуть из-за своего прикрытия, чтобы узнать, в каком положении находится дело. Хотя он сделал это очень осторожно, стараясь не подставлять своего фронта неприятелю, но, как это случалось и с лучшими полководцами, подставил ему тыл.