Черноногие - Шевалье Э. (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗

Кенет с улыбкой повернулся к охотнику.

— Если это так, то вы, любезный Ник, уже как раз на той дороге, чтоб стать самым отчаянным ипохондриком из всех смертных. Дочь Облака в черной одежде произвела на вас такое сильное впечатление, какое не сбросить с себя, как дорожный плащ. Примите меры предосторожности против черных глаз и миловидного личика.

— Не в первый раз я их вижу! Ведь мы люди бывалые. Вот если бы я был новичком — беда! Опасность велика, но теперь не тревожьтесь по случаю такого затруднения, — возразил Ник, поправляя ремни походного ранца.

— Да и старость подходит, в ваши годы, по правде сказать, наверное, не до любви.

— В мои годы? Разве вы находите, что я старею? Посмотрите-ка на меня получше, я не умею стареть и буду молод до самой смерти, придет ли она немного раньше или немного позже. Поймите же, молодой человек, возраст не от лет зависит. Телом можно одряхлеть, как Мафусаил 21, но духом быть бодрым и молодым. Я молод и даже очень молод. Годы приходят и уходят, а я только подсмеиваюсь над старым ворчуном. Время не мое затруднение — о нет, ей-богу, нет!

Ник прищелкнул языком и спокойно смотрел на заходящее солнце.

— Правда, вы молоды, молоды душой и телом, в том нет сомнения, — подтвердил Кенет рассеянно и, только тут заметив вооружение охотника, спросил: — Но что все это значит? Куда вы так снарядились, при походном ранце и с карабином в руке, целый арсенал оружия за поясом?

— Это значит, что я собрался в поход.

— Куда это? — удивился Кенет.

— На поиски Розанчика. Куда же еще?

— Но не с вами ли мы условились только завтра отправиться в путь? А я надеялся, что вы пойдете со мной.

— Что прикажете делать? Я и сам знаю, что странностей во мне хоть отбавляй. Никогда не умел я быть таким, как все; вбил я себе в голову мысль, что мне надо одному приложить руку к делу, ну и приложу один — ей-ей! Право так, покорный ваш слуга! И вот я пойду в одну сторону и постараюсь как могу, а вы вместе с Саулом, коли охота есть, идите по другой дороге. Ведь с этим стариком каши не сваришь, он способен весь мир обойти без карты и компаса, под влиянием инстинкта, который природа вложила в него.

— По какой же дороге вы отправляетесь?

— Сам еще не знаю, пока поселки в глазах маячат. Чтобы собраться с мыслями, мне необходимо вдохновение необъятных и безлюдных прерий. Где многолюдье и порядок, там я перестаю быть Ником Уинфлзом. Как попадутся мне на глаза следы бизона, тропа индейца, селение бобров — ну, тут я как дома. А ночью я люблю засыпать под концерты волка, филина и дикой кошки.

— Да, я вполне понимаю вас, — сказал Кенет, на лице которого отражалось восторженное удивление красноречием, свойственным одному Нику.

— Вот вы все понимаете. У людей, начитавшихся книг, тоже есть много странностей. И вы также престранный молодой человек! Вы хотите прочитать в душе Ника, точно в большой книге. В вас сразу чувствуешь что-то очень хорошее… Напасть так же думает, не правда ли, верный друг?.. Заметили ли вы, как она при этом подмигнула мне, да еще и головой кивнула. Это значит на ее языке «да». О! Мы с ней понимаем друг друга как нельзя лучше.

— Кто же сомневается в этом? Но разве вы отправляетесь пешком?

— Да, пускай Огневик отдохнет маленько. Впрочем, пешим легче отыскивать следы тварей, чем с коня. Я же намерен преследовать хищника до тех пор, пока не попаду в последнее затруднение, из которого не в силах буду уже выпутаться. Прощайте, милый человек! В путь-дорогу. Напасть!

Ник вскинул ружье на плечо и скорыми шагами удалился в сопровождении собаки. Но Кенет видел, как на дороге он остановился и о чем-то толковал с госпожой Стаут, которая, умышленно или случайно, встретила его на некотором расстоянии от укрепления.

— Ну вот! — прошептал Кенет. — Он, наверное, подстрекает на новую выходку эту несносную женщину. А вот как раз, выступает счастливый обладатель этой уникальной собственности.

Голиаф подходил к нему.

— Господин Стаут! — закричал Кенет еще издалека. — Уж не любовное ли свидание там назначено? Посмотрите-ка! Но хочу надеяться, что грех ревности вам не присущ.

— Я-то? Нет, я в жизни не умел ревновать. И странная вещь! За всю жизнь никто не попытался даже похитить ее сердце у меня, хотя нельзя сказать, чтобы это была обыкновенная женщина. Ах, если бы кто-нибудь сделал попытку и имел бы успех! Персилья Джейн самое необыкновенное существо на свете, а между тем я тогда только и счастлив, когда она подальше от меня. Вижу, что ей в голову опять что-то взбрело, но что именно, пока не могу себе представить… А я к вам с покорнейшей просьбой. Вы и Саул Вандер завтра уходите из форта, не будет ли вашей милости угодно и меня захватить с собой? Конечно, я не блестящий ходок, но постараюсь всеми силами быть полезным и как можно меньше тревожить вас.

— Боюсь, что это невозможно. Подумайте только об опасностях и, главное, о Персилье Джейн.

Голиаф с ужасом оглянулся на то место, где стояла его супруга, но она уже исчезла, что, видимо, его успокоило.

— Мне было бы в тысячу раз приятнее общаться с ядовитыми змеями, чем оставаться здесь, — заговорил он тихо, — Персилья способна растерзать меня на клочки. Если вы отвергнете мою просьбу, то мне остается только надеть петлю себе на шею. Подумайте о моей злосчастной судьбе: меня ограбили; краснокожие твари выпили мою превосходную водку с самой малой примесью воды. Была у меня лошадь с полной упряжью; где она теперь? Наверное, эти гнусные твари ее сожрали. А может быть, она еще жива, и мне суждено отыскать ее, если пойду с вами. Ее так легко узнать по приметам: на одном боку у нее нарисован красной краской винный бочонок, а на другом — пьяный индеец.

— И рад бы помочь вам улизнуть от супружеского счастья, но прежде мне надо переговорить с Саулом Вандером и Гэметом.

— Я виделся уже с господином квакером, но так и не добился толку от него. Он сказал, что ни в ком не нуждается и сам пойдет, один.

— Как! И он один?

— Он так сказал и еще изрек множество нелепостей о миролюбии и кровопролитии. Как видите, вам на него нельзя рассчитывать. Возьмите же меня собой и дайте оружие. Драться я буду не хуже других. Когда Персилья Джейн будет далеко позади, а ядовитые краснокожие змеи впереди, я ни на шаг не отступлю и скорее брошусь на индейские ножи, чем наткнусь на лезвие языка моей Персильи Джейн.

— Хорошо, я поговорю с Саулом Вандером.

Не желая затягивать разговор, Кенет простился с Голиафом и пошел вдоль берега прогуляться, но вдруг его опять окликнул виноторговец.

— Господин Айверсон, вы ничего не имеете против моего намерения захватить с собой лошадь с некоторым количеством вина в бочонках? Мне сдается, что по дороге можно хороший торг сделать, а всему свету известно, что вино — лучший миссионер для укрощения нравов и просвещения краснокожих змей.

Кенет отвернулся и, не удостоив ответа разумную меру просвещения, продолжал свою прогулку.