Русские банды Нью-Йорка - Костюченко Евгений Николаевич Краев (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗
Письмо из редакции пошло по рукам, и каждый не преминул важно покачать головой, поцокать языком, замысловато выругаться, или еще как-то выразить свое восхищение тем фактом, что их друга Криса так высоко оценили аж в самом Бостоне. Или даже в Нью-Йорке.
— А давай мы поедем с тобой! — вдруг предложил Дик Руби, хозяин мельницы.
— Отличная идея! — поддержал его Эд Коннорс, владелец ранчо. — Что скажешь, шериф?
— Это точно, — подумав, изрек Лысый Мак.
Кирилл с улыбкой оглядел приятелей, представив, как бы это выглядело года три назад — команда Брикса при полном параде высаживается на перрон в Нью-Йорке…
Коннорс был незаменим, когда требовались несколько смен лошадей для ухода от погони. Высокий, сутулый, он мог свалить на землю любого жеребца, но обычно не применял свою чудовищную силу. Он просто входил в гущу табуна, и его рыжая шапка волос мелькала среди лошадиных грив, вот он что-то говорит на ухо лошади, а вот уже сидит верхом, низко пригнувшись, сливаясь с ней — и вдруг весь табун срывается с места и уносится вслед за Эдом…
Дик Руби и его неизменный напарник Сэм Джексон обычно прикрывали отход. Они вечно соревновались друг с другом в стрельбе, строго следуя правилам, которые сами себе придумали. Так, останавливая погоню, следовало первым выстрелом сбить шляпу, вторым выбить оружие, и только третьей пулей разрешалось попасть в коня, причем так, чтобы ранить его и заставить, взбрыкнув, сбросить упрямого седока. После дела они вечно препирались, уличая друг друга в нарушении этих правил.
А Перси Альтман ни с кем никогда не спорил, да и вообще предпочитал помалкивать. Коренастый и длиннорукий, с загривком вместо шеи и с грудью, выпуклой, как бочка, он походил на молодого медведя. Да он и был «медвежатником» — ловко орудуя коротким ломиком и домкратом, мог взломать любой сейф. А там, где механика была бессильна, применял порох или динамит, и тогда ему волей-неволей приходилось все-таки разжать зубы и произнести короткую фразу: «Парни, зажмите уши».
Сейчас Перси владел кузнечной мастерской, и делал отличные замки — вот только спрос на них в городе был невысок. Впрочем, его продукция охотно раскупалась приезжими.
Эти четверо — Эд, Дик, Сэм и Перси — были отличными специалистами. А Лысый Мак себя таковым не считал, зато мог заменить любого из них. Лошади становились по стойке «смирно», едва заслышав его свист. Если доходило до стрельбы, то Мак мог с десяти шагов загнать свою пулю в ствол противника. Банковскую решетку он выбивал двумя ударами ноги. И был у Мака всего один недостаток — он не умел прятаться. Да и как ты спрячешь центнер мяса высотой в два метра, увенчанный лысиной, блестящей, как купол собора?
И все-таки однажды Кириллу удалось спрятать Мака, да так, что целую неделю его в упор не замечали жители одного степного полустанка. Кирилл нарядил приятеля в самый старый и драный мундир федеральной армии, какой только нашелся в кладовке Вонг Кена. Нацепил ему на нос черные очки и усадил на перроне. Сам же оделся в сержантский китель, правый рукав которого был аккуратно заправлен в карман. «Однорукий» ветеран приводил «слепого» однополчанина на перрон каждое утро, ставил перед ним перевернутую шляпу и сам садился неподалеку. Им почти никто не подавал — дело было в Арканзасе, и мундиры северян здесь до сих пор вызывали воспоминания о войне, проигранной гордыми южанами. Редкие монетки падали в шляпу Лысого Мака только тогда, когда с проходящих поездов вываливалась толпа пассажиров, бегущих в буфет.
Доход от подаяний был невелик, но оба «ветерана» продолжали маячить на перроне. Однажды из вагона вышли два солидных джентльмена с увесистым саквояжем. То были курьеры из банка Смайзерса. Как только они прошли мимо «слепого», тот встал и, не снимая очков, одним ударом кулака оглушил курьера с саквояжем. У «однорукого» вдруг чудесным образом снова отросла вторая рука, причем в ней уже был револьвер.
Обезоружив сопровождающего, Крис кинулся бежать за Маком, который, зажав саквояж под мышкой, улепетывал с прытью, неожиданной для слепца…
А теперь Мак стал шерифом Крейн-Сити, и никто не сомневался, что его еще не раз изберут на эту должность.
— Нет, парни, — сказал Кирилл. — Столько литераторов сразу даже Нью-Йорк не выдержит. Если я и поеду, то один. Но для начала, Кен, я хочу, чтобы эта вечерняя газета поступала к нам, в Крейн-Сити. Это возможно?
— Боюсь, что нет, — покачал головой китаец. — К тому времени, когда газета дойдет до тебя, она уже будет не вечерней.
— Не страшно. Лишь бы из нее по дороге не пропали статейки мистера Уильямса. Очень мне интересно, что он еще напишет на криминальные темы.
32. Уильям Истмен, цветовод
Когда-то ему помогало кислое молоко. Теперь он все чаще и чаще лечился от похмелья с помощью шампанского. На этот случай в подвале на полках всегда лежали две дюжины бутылок. А за тем, чтобы их запас постоянно пополнялся, должен был следить Василь. И не уследил.
— Это что такое? — спросил Илья, показывая на пустую бутылку.
Василь стоял перед ним, угрюмо ссутулившись и сунув руки в карманы штанов.
— Ну, бутылка.
— Последняя, ты понимаешь или нет? Последняя. Я спускаюсь в подвал — а там пусто. Это как понимать?
— Извини, босс, сейчас пошлю кого-нибудь, привезут целый фургон.
Илья маленькими глотками ополовинил бокал и вытер губы. Мир постепенно обретал утраченную четкость очертаний. А мысли, вертевшиеся в голове, наконец, стали понемногу превращаться в слова.
— Ты меня не понял, — сказал он с укоризной. — Черт с ним, с шампанским. Я тебе за что плачу? За то, что ты меня охраняешь. Ты меня должен беречь. А ты? Заботиться должен обо мне, понимаешь?
— Виноват, босс.
Это был запрещенный прием, которым Василь пользовался постоянно. Как бы ни придирался к нему хозяин, он покорно признавал свою вину, даже несуществующую. И что с ним после этого делать? Дальнейшие упреки теряли смысл, а наказать рука не поднималась.
— Ладно. С чем пришел?
— Внизу к тебе рвется репортер. Говорит, что инспектор Салливан обещал устроить вашу встречу, а ты не пришел.
— Ну да, не пришел, — вспомнил Илья. — Как я мог придти, если…
Да, Салливан просил его уделить время для беседы с журналистом, но вчера Илья застрял в казино, проигрался, напился, и не помнил, как оказался дома. Какие уж тут беседы.
— Иди, скажи, что сейчас я занят, встретимся вечером. В «Нью-Брайтоне». В семь часов заедешь за ним, а я уже буду ждать за столом. Там и побеседуем. Раз уж Салливан ему обещал. Всё, иди. Мне надо с бумагами разобраться.
Перед ним на столе лежали рисунки и фотографии загородных домов. Одни были похожи на дворцы, другие — на замки, и не было ни одного, в каком ему хотелось бы жить. Жить одному, и чтобы вокруг не было ни души. Только берег моря и чайки.
Но нет, ему полагалось жить в роскоши. Полагалось принимать важных гостей, чиновников и политиканов. Нужен был большой зал для гостей, спальни для гостей, конюшня для гостей. Кабинет для переговоров, библиотека — для более важных переговоров. Винный погреб, помещения для прислуги, причал для яхты. И обязательно — оранжерея. Какой же он цветовод без оранжереи?
Выбор надо было сделать сегодня, чтобы агент по недвижимости успел все устроить до начала предвыборной кампании. Тогда наступит горячее время. Тайные встречи. Торги. Интриги. Политика, одним словом. Там, в этом загородном доме, станет ясно, за кого должны проголосовать районы, в которых заправляют люди Салливана.
На прошлых выборах такие встречи проходили в клубе на Ален-стрит. Но газетчики об этом пронюхали. Подняли шум. Известные политики собираются в гнезде порока! В самом сердце Десятого округа! Хорошо еще, что к тому времени уже все было решено и поделено.
Нет, Салливан, как всегда, прав. Для тайной политики нет более подходящего местечка, чем загородный дом. Кто станет следить за виллой молодого преуспевающего бизнесмена? Кому какое дело, чьи яхты причаливают к его пирсу?
