Черноногие - Шевалье Э. (читаем полную версию книг бесплатно .TXT) 📗
Ник опять смолк, делая новые и напрасные усилия встать на ноги.
— Ну, что же, — сказал он философским тоном, — я буду говорить, пока не найдутся силы ходить. Никогда не следует унывать. Вся моя система запуталась в маленькое затруднение. Но это не удивляет меня. Не весь ли мой опыт основан на небольших затруднительных обстоятельствах? Я никогда еще не жаловался, а теперь, кажется, приходится… Нет, уж лучше я буду книгу сочинять, под названием «Печальные воспоминания».
Он задумался, как бы переваривая новую идею, и закончил привычным шутливым восклицанием:
— Ей-ей, верно так, и я покорный ваш слуга! Ну-ка, Напасть, садись со мной рядом и потолкуем.
Поняла ли Напасть предложение или уж очень устала от вечной беготни, только в записках, на основе которых написана эта книга, значится, что она тотчас присела на задние лапы и с любопытством прислушалась.
— Ну, начнем же нашу книгу, — продолжал Ник с невозмутимым спокойствием, — видишь ли, когда я перебираю в памяти все происшествия прошлого и припоминаю, как я всю жизнь то взбирался на вершины, то катился вниз, мне сдается, что весь мир представляет собой только небольшое затруднение с начала до конца. Мать моя находилась в самом жестоком затруднении в тот день, когда я родился на свет. Правда, я сам этого не могу припомнить, но слыхал от добрых людей, что не успел я взглянуть на Божий свет, как разом попал в самое жестокое затруднение: мать моя умерла, и меня отдали на руки чужой кормилице. Тогда голова моя была не больше куриного яйца. Едва минуло мне три дня, я уже свалился с кровати. Чайник с кипятком упал прямо на лицо и обварил меня. Зубы шли у меня труднее, чем у других детей, по случаю крепости моих десен. Когда пришло время заговорить, мой язык с трудом ворочался, но от этой беды меня избавил доктор, подрезав жилку. Некоторые говорили, что он чересчур далеко резанул. Но во всяком случае, моя разговорная мельница до сих пор исправно мелет и будет молоть, пока не умрут другие органы. Ей-же-ей!
Напасть зажмурилась и величественным лаем одобрила речи хозяина.
— Ведь сколько ни было повальных болезней, все я перенес. Была у меня и корь, и оспа, краснуха и жаба, и даже усовершенствованный коклюш без гарантии на излечение. От оспы я стал похож на китайское чучело, а коклюш заставлял меня кашлять так, что за три мили было слышно. Раз целая деревня вооружилась, собираясь выгонять стадо диких кошек, а это мой коклюш давал о себе знать. Ну а оспа столько наделала мне хлопот, что и говорить нечего. Двое суток на мне лица не было. Урод уродом тогда я казался и чуть не ослеп. Вскоре после того, как она рассталась со мной, я чуть было не утонул. Немного же мне досталось наслаждений. Ей-богу! Право слово так!
Напасть подтвердила его заявление продолжительным рычанием.
— Но к чему распространяться насчет затруднительных обстоятельств? — продолжал Ник с восторженным увлечением. — Всех не перечтешь! Лихорадки, колики, холера и мозоли. А раз на верхней губе вскочил у меня чирей с грушу величиной. Ну уж и помучился я! Думал, совсем с ума сойду, как до мозга дойдет. Как нарочно, откуда ни возьмись заушница привязалась. Затем лошадь поддала мне тумака копытом. А тут юбка совсем свалила меня с ног, и я упал влюбленным — и еще как, о Боже!
Напасть начала было рычать, но ее попытка замерла в глубоком вздохе.
— Пара черных глаз совсем обезоружила меня. День и ночь все мерещились мне эти глаза, а по временам к ним присоединялись крошечный ротик и сладкий голосок. А в голове так и жужжит одно словечко: Нели! Нели! Три месяца морочило меня и кончилось ничем. Особенного ничего не вышло, только Нели сказала мне, чтоб я не попадался на ее дороге, потому что она ненавидит меня. Но это она так сказала, совсем не со зла. С тех пор у меня немало было затруднений, и, наконец, я бросил все и ушел в страну охотников и звероловов. Тут уж затруднения посыпались на меня градом. Схватки, битвы, удары ножом и палицей, раны от огня и меча. То волки нападут, то медведи поприжмут, то дикие кошки погонятся, то бизоны потопчут, то гремучие змеи со своим жалом лезут, то пчелы закусают. Ей-богу, верно так!
На этом пункте Напасть возвысила свой голос до самого восторженного завывания, после чего вскочила и громко залаяла, но без ярости и угрозы.
— Кто-то идет! — воскликнул Ник. — Поостерегись, верный друг, и побереги меня, насколько можешь, чтобы не впасть мне в новую напасть.
Послышались близкие шаги, и вскоре перед глазами обрадованного Ника возник богатырский стан Авраама Гэмета.
— Неужели это воистину ты, друг мой Ник? Вот настоящий для меня сюрприз! Очень уж я страшился, чтобы эти кровожадные люди не обременили своей совести новым преступлением.
— Не от недостатка доброй воли ими это сделано. Они старались убить меня, да никак не могли. Впрочем, их неудача, вероятно, произошла от того, что я уже много лет приучаюсь выпутываться из всякого рода затруднительных обстоятельств. Эти гнусные мошенники думали, что покончили со мной, да и сбросили в озеро. Но не тут-то было! Жизненная сила не совсем покинула меня, вода оживила, а собака вытащила. Теперь я обсыхаю на солнышке, словно ящерица на камешке. Конечно, черепаха, опрокинутая на спину, не так жалости достойна, как я. Но это время для меня не потеряно; я сочинил новую книгу печальных воспоминаний, желая доказать, что вся жизнь человеческая есть сплетение всевозможных затруднительных обстоятельств.
— Друг Ник, меня поражает твое невежество и искажение истины. Но не лучше ли тебе встать на ноги, чем лежать на спине?
— О, не говорите так легкомысленно о моих недугах! Я и сам бы давно встал, когда бы силы хватало. Уж я не раз пробовал, боль во всем теле мешает.
— А попробуй-ка еще, авось силы найдутся.
Ник сделал страшное усилие и хотя с трудом, но поднялся и сел.
— Вот и сам видишь, что тебе не так худо, как ты воображал.
— Кажется, я имею право чувствовать слабость, тем более что мне пулю пустили в голову. По заведенному в этом мире порядку мне следовало бы умереть. Посмотрите, какую дыру сделала пуля мимоходом, — сказал Ник, указывая на голову.
— Это пустяки, друг охотник. Это не рана, а царапина. Правда, пуля прошлась по коже, но это значения не имеет, и ты будешь жить, как ни в чем не бывало.
— Рад слышать это от вас, ей-богу! Верно так, покорный ваш слуга! А я думал, что пуля засела у меня в мозгу, и эта мысль не давала мне покоя. Дайте мне вашу руку, и я заставлю действовать свои ноги, хоть они и отказываются служить — лодыри несчастные!
Гэмет помог ему подняться на ноги. В первую минуту Ник с трудом мог держаться, но мало-помалу собрался с силами и стал ходить. Напасть засвидетельствовала свою радость довольно шумным лаем, но не теряя своего достоинства.
— Здесь нам оставаться нельзя, слишком близко от слуг Велиала, — сказал квакер. — Надо по возможности увеличить расстояние между нами и пещерой, да побыстрее. Мужайся, друг Ник! Не во вред тебе будет маленькая прогулка. Неужели не найдется поблизости убежища, где можно укрыться?
С помощью Авраама Гэмета Ник шел довольно бодро. Квакер, как искуснейший проводник, вел его по самым удобным тропинкам между скалами и ущельями. Наконец Гэмет остановился, объявив после часовой ходьбы, что они достигли цели.
— Видишь ли, друг Ник, сама природа устроила здесь очаг для нашей пользы. Посмотри, как это художественно выразилось в скале! Потерпи немного, скоро затрещит веселый огонек, согреет твои озябшие члены и вольет жизнь в твою кровь.
Он набрал сухих веток и скоро исполнил свое обещание. Приятное тепло оживило Ника, и он не замедлил начать подшучивать над своими затруднительными обстоятельствами, из которых счастливо выпутался.
