Тропой дружбы - Брэнд Макс (читать книги онлайн полностью .txt) 📗
Бонанза был разодет, как всегда, и выглядел, словно новенький доллар. Его большой длиннополый сюртук был еще шире, чем обычно, а штаны спадали на ботинки роскошными небрежными складками, как, может, мантия у короля. Он стал розовее, круглее и улыбался больше, чем прежде.
— Ну, ребята, это настоящее удовольствие! — приветствовал нас проходимец. — Дела могут подождать, когда меня пришли навестить старые друзья. Вы знаете, я никогда не допускаю, чтобы дела могли помешать приятным вещам. Хотя нам и не довелось провести вместе много времени, я все равно считаю, что мы хорошо узнали друг друга. Я не ошибаюсь?
Он засмеялся всем нам, подмигнул, а затем стряхнул пепел с сигары прямо на яркий ковер. Какое значение имел для него какой-то ковер? Там, откуда взялся этот маленький старый коврик, было полным-полно других. Вот с таким видом Бонанза и посыпал свой шикарный ковер пеплом.
За ту минуту, пока мы друг друга рассматривали, я почувствовал себя просто бедняком, хотя мог догадываться, что у него в кармане нет и пятидесяти тысяч долларов. Таким жуликам, как он, и не нужны деньги, они пользуются своими подлыми трюками и имеют все, что хотят!
Бонанза предложил нам сигары и фабричные цигарки, из которых я взял одну и стал потихоньку ее потягивать, потому что она была сладковатой, а еще потому, что Слоуп втихомолку огорчался из-за моей дурной привычки.
Разговор начал Блонди:
— Мы пришли побеседовать с вами насчет одной сплетни, которую тут услышали. Просто проезжали мимо и подумали, что, может, вы тоже захотели бы посмеяться над ней!
Бонанза Крис порозовел еще больше и засиял, готовый повеселиться вместе с нами.
— Ничего так не люблю, как хорошую шутку. Продолжай, Блонди! Я с удовольствием посмеюсь, даже если эта шутка касается меня. Когда дело доходит до шуток, то я демократ. Чем чаще смеешься, тем лучше, вот мой лозунг!
— Дело вот в чем, — продолжил Блонди. — Один старатель по имени Джо Мильтон заявился к нам и спросил, не желаем ли мы передать ему во владение половину Кристабеля, потому что когда-то ему принадлежал весь участок, а потом он продал вам половину. Мильтон сказал, что написал свое имя на чистом листе бумаги, а вы сделали так, что эта подпись подтверждает продажу всего участка, и что именно так он вам достался!
Блонди засмеялся, и Бонанза тоже, только как-то криво, одной стороной лица. Вторая осталась ужасно серьезной, что мне не понравилось.
— Так, значит, Мильтон со своей историей околачивается в округе? — полюбопытствовал мошенник.
— Да, конечно, он здесь, — подтвердил Блонди.
Слоуп наклонился вперед:
— Мистер Кристиан, я думал, что больше никогда не увижу вас, по известным причинам, но сейчас пришел вас просить, чтобы вы рассказали нам правду. Вы действительно купили у мистера Мильтона только половину его участка?
Бонанза закашлялся и хмуро посмотрел на свою сигару. Потом вдруг хрипло засмеялся и сказал:
— Бумага заполнена! Любой может ее увидеть! Внизу на ней стоит подпись Мильтона, а выше — соглашение, написанное другой рукой, если уж быть точным, но оно гласит, что Мильтон продал весь свой участок в Кристабеле. И под этим подпись, его подпись, которая удостоверяет, что все правильно! Что еще нужно?!
— Ничего? — очень быстро отреагировал Блонди.
Пожалуй, слишком быстро, потому что Слоуп укоризненно посмотрел на него, и я представил, как его совесть взбирается на высокую лошадь, чтобы пуститься с места в карьер.
И он начал:
— Только между нами, не то чтобы что-то можно было сделать по закону…
— Нет, черт побери, нет, сэр! — крикнул Бонанза и стукнул толстым кулаком по жирной ладони так, что она затряслась, как желе. — По закону ничего не может быть сделано, чтобы разорвать эту сделку! Если вас беспокоит именно это, я сниму с вас тяжкое бремя, заплачу вам добром за сделанное мне зло. По крайней мере, — продолжал он, спохватившись, что связывает себя обещанием, — подскажу вам надежный выход из этого дела и скажу правду: ни один суд в мире и даже все, вместе взятые, суды мира не смогут вас заставить выпустить Кристабель из ваших рук. А если бы это у них получилось, — тут он хитро улыбнулся и подмигнул, — я стал бы тем человеком, который подал бы на эти суды в суд! — И снова засмеялся.
Готов повторить в сотый раз, что свет не видывал такого пройдохи! Если Бонанза не мог выжать из вас монету своим мошенничеством, он хоть веселился за ваш счет. Казалось, для него это было одно и то же.
Но Слоуп если уж вцеплялся в какую-нибудь идею, то становился прямо бульдогом. Поэтому спокойно и серьезно поинтересовался:
— Не можем ли мы вернуться немного назад, мистер Кристиан?
— Сколько пожелаете, мистер Дюган, — мрачно и нетерпеливо откликнулся Бонанза и снова тряхнул сигарой, хотя на ней и не было никакого пепла. — Сколько угодно, а я попытаюсь вам ответить.
— Благодарю вас, — облегченно, как ребенок, получивший, наконец, желанную игрушку, вздохнул Слоуп. — Тогда не можете ли вы сказать мне доверительно, что навсегда останется между нами…
— О, я знаю, Дюган, — перебил его этот прожженный жулик. — Знаю, что вы — честный человек.
Он сказал это с некоторым нажимом, будто честность была единственным достоинством Слоупа.
Но косвенные намеки никогда не доходили до тупой башки нашего доброго друга. Он просто продолжил:
— Я только хочу спросить вас, вы действительно заплатили больше чем за половину участка?
От этих слов Бонанза взорвался. И я его не виню. Он уже признал, что обманул Мильтона, а теперь у него пытались получить признание, как на суде. Он закричал:
— Черт побери, парень, если можно один доллар превратить в два, только дурак этого не сделает! Кроме того, я тогда и понятия не имел, что Кристабель — золотое дно. Если бы это знал, неужели продал бы его с пустяковой для себя выгодой вашему уважаемому отцу, мистер Дюган? Нет, сэр, можете быть уверены, не продал бы ни за какие деньги!
Слоуп вскочил на ноги и чуть ли не поклонился.
— Большое вам спасибо, сэр.
— Да ну? — пробормотал Бонанза. — Всегда к вашим услугам.
Он был еще разгорячен. И я ему посочувствовал, потому что Слоуп буквально ткнул его носом в его же грязь.
Блонди пытался сообразить, о чем таком спросить бы еще, но Бонанза до того разозлился, что уже почти грубо напомнил нам о своей занятости.
Ну, после этого мы были вынуждены выйти из кабинета и спуститься по лестнице. Слоуп шел первым с высоко поднятой головой, напевая что-то под нос. В этот момент я ужасно его ненавидел. Мы с Блонди тащились сзади.
— Ну, что делать? — спросил я его.
— Может, попробовать отсудить дело через суд? — предложил он, злой и расстроенный.
— Тогда старина Слоуп просто отдаст половину из своей доли.
— Чертов дурак! — выругался Блонди.
— Это еще мягко сказано, — стиснул я зубы. — Он не такого заслуживает. У нас осталась единственная надежда — выяснить, правда ли, что этот Мильтон тот самый человек, который открыл место.
— И так ясно, что это он, чего уж там! — отмахнулся Блонди.
Действительно, это было яснее ясного. Хорошо!
Но все равно я решил, что не вредно лишний раз проверить, и отправился к человеку, знающему в Потсвилле всех и каждого, то есть к старейшему здешнему кузнецу, который затачивал коловороты и подковывал лошадей, понимал толк в людях и помнил всех.
Я просунул голову в дверь его мастерской:
— Привет, Майк, почем нынче железо и дьявольский огонь?
— Привет и тебе, чертово отродье, — улыбнулся он. — Как у тебя дела?
— Чем дальше, тем жарче, — бросил я. — Послушай, ты знаешь старателя, который открыл Кристабель?
— Конечно знаю, — ответил Майк. — Его зовут Джо Мильтон. Уж мне-то не знать Джо!
У меня просто сердце упало. Я ухватился за последнюю соломинку:
— А как он выглядит?
— Это ты про Джо? Ну, думаю, ему около сорока. Седоватый такой. А тебе зачем?
Я отвернулся и ничего не ответил. Конечно, это было невежливо, но мне стало совсем плохо. Я понял, что теперь ничего не помешает Слоупу отдать Мильтону около миллиона долларов!
