Виннету - Май Карл Фридрих (бесплатные серии книг .txt) 📗

Потом, в бреду, я сражался с индейцами, бизонами и медведями, убегал от погони, плыл по безбрежным морям. Долгие дни я метался в горячке, находясь между жизнью и смертью. Изредка память возвращалась ко мне, и я словно откуда-то издалека слышал голос Сэма Хокенса, а иногда видел над собой бархатные глаза Виннету. И вот наконец я умер. Меня положили в гроб и закрыли. Я явственно слышал, как на крышку гроба падали комья земли. Целую вечность пролежал я в этом гробу не в состоянии шевельнуться.

Вдруг крышка гроба поднялась и исчезла. Надо мной появилась чистая голубизна неба, а стены могилы провалились куда-то вниз. Что со мной происходит? Я приподнял руку и коснулся лба… «Слава Богу! Слава Богу! Он просыпается!» — услышал я голос Сэма Хокенса и повернул голову.

— Вы видели? Вы видели? Он дотронулся до лба и даже повернул голову!

Сэм наклонился надо мной. Его лицо излучало такую радость, что ее не могла скрыть даже густая щетина. И еще я заметил слезы в его маленьких глазках.

— Вы меня видите, дорогой сэр? Узнаете? — спрашивал он. — Наконец-то вы открыли глаза и пошевелились! Значит, вы живы! Вы меня видите?

Я хотел ответить, но не смог. Страшная слабость сковала все члены, а язык был словно свинцовый. Я смог лишь едва заметно кивнуть.

— И слышите меня? — не унимался Сэм.

Я опять кивнул.

— Да вы посмотрите на него, посмотрите!

Лицо Сэма пропало, а вместо него появились лица Стоуна и Паркера. Слезы радости застилали глаза моим добрейшим друзьям. Они хотели спросить меня о чем-то, но Сэм уже оттолкнул их:

— Пропустите, я буду с ним говорить!

Он схватил мои руки, прижал их к той части бороды, где положено находиться губам, и спросил:

— Может, хотите есть или пить?

Я покачал головой, давая понять, что ничего мне не надо. Я был так слаб, что не смог бы выпить и капли воды.

— Нет? Не может быть! Вы хоть представляете, сколько времени были без сознания?

Я опять покачал головой.

— Три недели, целых три недели! Вы можете это представить? Без памяти, в жуткой горячке! А потом жар спал, и вы лежали как мертвый, ну совсем бездыханный, вроде как в летаргию впали. Апачи хотели вас похоронить, но я не дал. Все верил, что вы живы, долго упрашивал, пока Виннету не заступился за вас перед своим отцом и не получил разрешение похоронить вас только тогда, когда начнется разложение тела. Мы всем обязаны Виннету. Пойду за ним и приведу сюда!

Я закрыл глаза и опять лежал, но уже не в могиле, а просто на земле, ощущая блаженную усталость и спокойствие. Я готов был лежать так целую вечность, но тут послышался звук шагов. Чья-то рука коснулась моей, и я услышал голос Виннету:

— Сэм Хокенс не ошибся? Сэки-Лата, Разящая Рука, действительно проснулся?

— Да, да, мы все трое это видели. Он даже кивнул нам!

— Значит, случилось чудо! Но лучше бы ему было умереть, потому что он вернулся к жизни только для того, чтобы с ней проститься. Он умрет вместе с вами.

— Но ведь он самый верный друг апачей!

— Поэтому два раза меня свалил с ног?

— Так надо было.

— Зачем?

— Первый раз, чтобы спасти тебе жизнь, иначе в схватке кайова убили бы тебя. Второй раз спасал свою жизнь, ведь ты бы убил его. Мы хотели сдаться, кричали апачам, но твои воины не слушали нас.

— Сэм Хокенс так говорит потому, что защищает себя.

— Нет. Все это правда!

— Твой язык лжет! Ты боишься мучительной смерти. Но нас не обманешь. Мы знаем — вы наши враги, вы хуже этих собак кайова. Ты подкрался и подслушал наш разговор. Друг предупредил бы, и тогда кайова не поймали бы нас и не привязали к деревьям.

— Но вы собирались мстить нам за смерть Клеки-Петры и, кроме того, ни за что бы не дали нам закончить работу.

— Это сейчас ты придумываешь отговорки и думаешь, им поверят. Неужели ты считаешь, что Инчу-Чуна и Виннету лишены разума и глупее маленьких детей?

— Я никогда так не думал! Жаль, Шеттерхэнд опять впал в забытье, иначе он подтвердил бы, что я говорю правду.

— Он соврет, как и ты. Все бледнолицые — лжецы и мошенники. Я знал только одного белого, в сердце которого жила правда. Это убитый вами Клеки-Петра. Мне казалось, я смогу полюбить Шеттерхэнда. Я восхищался его силой и отвагой. Его глаза смотрели открыто. Но я ошибся. Как и все белые, он отнимет у нас землю, знает о ловушке для нас и не предостерегает. Он два раза ударил меня кулаком по голове. Зачем, создав такого сильного и смелого человека, Великий Маниту дал ему столь лживое сердце?

Когда Виннету дотронулся до моей руки, мне хотелось взглянуть на него, но не было сил.

Мое тело не слушалось меня, казалось мне невероятно легким, парящим в воздухе. Однако услышав суровый и несправедливый приговор Виннету, сверхъестественным усилием я заставил веки подчиниться моей воле и открыл глаза. Виннету стоял рядом со мной. Он был без оружия, в легкой полотняной одежде, в руке держал книгу. Я заметил ее название — «Песнь о Гайавате» американского поэта Лонгфелло. Оказывается, Виннету, сын «дикого» народа, умел не только читать, но и был наделен тонким чувством поэтического восприятия, доступным далеко не каждому цивилизованному человеку! Я не мог себе даже представить, что в руках апача увижу известнейшую поэму!

— Он опять открыл глаза! — воскликнул Сэм, и Виннету повернулся, подошел ближе, окинул меня долгим, внимательным взглядом и спросил:

— Ты можешь говорить?

Я покачал головой.

— У тебя что-нибудь болит?

Я ответил точно так же.

— Скажи мне правду! Человек, просыпающийся после смерти, не может врать. Ответь мне: вы четверо действительно хотели нас спасти?

Я два раза утвердительно кивнул.

Пренебрежительно махнув рукой, Виннету возмущенно произнес:

— Ложь, ложь, ложь! Ложь даже на краю могилы! Значит, правды от тебя не дождешься, и не стоит просить отца о даровании тебе жизни. Поэтому ты умрешь. Хороший уход вернет тебе здоровье и силы, и тогда мы поставим тебя у столба пыток, чтобы ты сполна познал все мучения. Пытать тебя таким, как сейчас, слабым и больным, нельзя — слишком быстро ты умрешь.

У меня не хватило сил держать веки открытыми, и глаза опять закрылись. О, если бы я мог ему все сказать! Сэм, наш хитрый Сэм Хокенс, столь изобретательный при разных обстоятельствах, очень неудачно пытался нас защитить. Я бы сделал это по-другому. Бедный Сэм старался в меру своих способностей:

— Ну неужели нужно доказывать то, что и без того ясно? Вашим воинам грозила мучительная смерть. Чтобы их спасти, Шеттерхэнд вышел на поединок с Ножом-Молнией и победил его. Парень рисковал жизнью, а в награду его ждут мучения у столба?!

— Все это ложь! Чем докажете?

— Спроси у Тангуа, вождя кайова, он ведь у тебя в плену!

— Я спрашивал.

— И что же он ответил?

— Что ты врешь. Шеттерхэнд не сражался с Мэтан-Аквой. Его убили наши воины, когда напали на вас.

— Подлая клевета! Тангуа врет! Он знает, что мы защищали апачей, и теперь мстит.

— Он поклялся именем Маниту, поэтому я верю ему, а не вам. Я повторяю: если бы вы откровенно признали свою вину, я заступился бы за вас. Клеки-Петра был моим наставником, духовным отцом, другом и учителем. Он посеял в моем сердце любовь к миру и снисхождение к слабым. Я не жажду крови, а отец всегда исполняет мои просьбы. До сих пор мы не убили ни одного кайова, которых держим в плену. За все несчастья они заплатят не жизнью, а лошадьми, оружием, шкурами для вигвамов и одеялами. Мы не определили еще выкупа, но вскоре договоримся. Рэттлер убил Клеки-Петру и поплатился за это головой. Вы его товарищи. Будь вы искренни, мы бы вас пощадили. Но вы продолжаете лгать и разделите его судьбу.

Столь долгая речь, не свойственная обычно молчаливому Виннету, была доказательством того, что наша судьба ему не безразлична.

— Ты сам добиваешься, чтобы мы солгали, мы не можем назвать вас врагами, ибо мы ваши друзья, — ответил Сэм.

— Замолчи! Ты так и умрешь с ложью на устах! До сих пор вам предоставляли свободу большую, чем остальным пленным, чтобы вы могли ухаживать за Шеттерхэндом. Но вы не стоите снисхождения. Больной не нуждается больше в вашей помощи. Идите за мной. Я покажу вам место, где вы теперь будете жить под стражей.