Кожное лекарство (ЛП) - Каррэн Тим (читать полные книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Мексиканцы маршировали ровным строем, выстраиваясь в шеренги и рассыпаясь на группы.
Кобб наблюдал, как они ни на секунду не останавливались.
— Не надо смотреть на них и видеть свою смерть, парни, — произнёс негромко Кобб. — Надо смотреть вниз и думать, что если они всё же достанут тебя, то ты заберёшь с собой в ад десяток!
Заметив расположение отряда, мексиканские пушки — восьми- и шестнадцатифунтовые — открыли огонь по склону холма. К ночи они разогрелись и обрушили адский дождь на две Индианские стрелковые роты.
Звучали горны, люди умирали, воздух наполняли клубы дыма… но настоящая битва ещё и не началась.
И регулярная армия, и добровольцы ждали.
Голодные, замёрзшие, но не осмеливающиеся закрыть глаза, когда разряды картечи взрывали песок вокруг них.
На рассвете следующего дня мексиканские пушки снова запели, и всё началось по новой.
В ответ на их залп ударили пушки американцев.
Весь горный склон кишел врагами и напоминал битву варваров, ослеплённых жаждой крови и готовых разграбить город.
Кобб вывел свои войска и атаковал скрытую мексиканскую огневую точку, которая поливала огнём индианский полк; они рубили направо и налево, пока враги не остались лежать на земле рядом со своим разгромленным оружием.
Но за каждый десяток убитых приходило ещё двадцать солдат. А за ними — Господь всемогущий! — ещё половина мексиканской армии. Пехота в зелёных мундирах, кавалерия — в алых. Они были вооружены британскими ост-индскими винтовками и длинными копьями, а на голове носили медные шлемы с большими чёрными перьями, похожими на вороньи.
И разверзся ад.
Над головами добровольцев свистели пушечные ядра, взрываясь осколками камней и комьями грязи. Картечь попадала в людей, разрывая внутренности.
Над землёй, подобно туману, висел дым от орудий, и кавалерия напоминала пробиравшихся сквозь него призрачных всадников.
Люди кричали и визжали; кровь покрывала землю липкими, горячими лужами.
Солдаты — и мексиканские, и американские — умирали и падали друг на друга, как брёвна. Некоторые поднимались только для того, чтобы снова упасть и быть раздавленными копытами мчащихся лошадей.
Зазвучали горны.
Люди ползли сквозь эту мясорубку с оторванными конечностями и развороченными животами, из которых тянулись кишки.
Некоторые хотели сбежать… но другие хотели сражаться дальше.
Кобб заколол штыком одного солдата и рассёк лицо другому. Он видел, как падают добровольцы, но каждый раз, когда он бросался им на помощь, к его ногам падали тела, кровь и мозги брызгали ему в лицо, а на него самого бросались вражеские солдаты. Поэтому он стрелял в них и резал тесаком, когда они оказывались на его пути.
А вокруг него добровольцы карабкались по грудам тел, и в бой вступила вооружённая миссиссипская конница. На них были ярко-красные рубашки и широкополые соломенные шляпы.
Мексиканская кавалерия встретила их беспощадно; раздались выстрелы мушкетов и звон сабель; лошадей разрывало пушечными ядрами, а люди падали сотнями; пейзаж превратился в кровавое море израненных тел, конечностей и сверкающих на солнце внутренностей.
За мексиканской конницей следовала пехота с выставленными вперёд штыками.
Добровольцы из Миссури, чёрные от пороха и пыли, продолжали держать оборону, готовые ко всему.
Кобб стрелял из пистолетов, пока они не опустели и не превратились в бесполезный раскалённый кусок железа. Он схватился за мушкет, выстрелил, перезарядил и снова выстрелил с заправским мастерством.
Но мексиканцы хлынули вперед бурным, нескончаемым потоком, перерезая американскую линию фронта, и Кобб оставалось лишь крушить черепа врагов прикладом винтовки, резать их ножами и рубить тесаком, не останавливаясь ни на минуту.
Теперь мексиканцы атаковали не только спереди, но и сзади, и с флангов.
Это был настоящий ад.
Люди падали и извивались в грязи.
Лошади сбрасывали всадников и топтали своими копытами, обезумев от ужаса, ран, ударов, стрельбы и криков.
Разрывались снаряды; свистели, как бешеные шершни, ружейные пули; слепящими вихрями поднимались дым и пыль.
Грохотали мушкеты, и им вторили огромные пушки.
Фургоны и грузы на них были разбиты в щепки; повсюду в крови и обломках лежали убитые и раненые.
А к склону подходили всё новые и новые мексиканские войска.
Кобб, переполненный теперь настоящим, неистовым голодом, ворвался в их ряды, убивая людей из пистолетов и мушкетов. Он разрубил топором голову одного копейщика, перерезал горло другому, выхватил копьё и сбросил с коня мексиканского офицера.
Он проткнул остриём грудь мужчины и пригвоздил его к земле.
Убив ещё двоих или троих, он вскочил на коня убитого мексиканца — прекрасного белого жеребца — и бросился в атаку, рубя и режа, стреляя и пронзая. Но когда залп картечи перебил животному ноги, Кобб вновь оказался на своих двоих.
Сверху открывалась жуткая картина: пропасть, заполненная дымом и огнём, кишела людьми и лошадьми без всадников. Это была истинная бойня, и в суматохе трудно было сказать, кто выигрывал, а кто проигрывал.
Но Коббу было на это плевать.
Он продолжал сражаться, убивая всё больше врагов, перерезая сухожилья коням и разрывая линию наступления мексиканцев, как огненный клинок.
Битва продолжалась ещё долгое время, но, в конце концов, мексиканцы отступили.
Мертвецы грудами лежали на земле, пропитанной багровой кровью.
Кавалерия мексиканцев оказалась под постоянным огнём, и главнокомандующий принял решение отступить, но даже эта заминка стоила им десятков и сотен жизней.
Когда сражение закончилось, поле битвы превратилось в кладбище.
В бойню.
Везде, насколько хватало глаз, валялись тела, конечности, разорванные пушечными ядрами лошади и закинутые взрывной волной на деревья люди. Это напоминало картину Брейгеля Старшего «Триумф смерти» — дым, пламя, трупы и разрушенные повозки.
Изрытая земля.
Лужи крови.
Тысячи мух, взлетающих с трупов и тех раненых, кто не мог пошевелиться.
Люди молили о помощи, о воде, ещё хоть об унции жизни, чтобы они смогли убить больше мексиканцев во имя своих матерей и возлюбленных.
Когда Кобб шёл через бойню, и его оленьи шкуры были мокрыми от крови и обожжёнными пылающей шрапнелью, он видел, как живые люди выбираются из-под трупов. С дикими, залитыми кровью глазами они размахивали пустыми мушкетами и ножами. Они кололи штыками мёртвых и тех, кто простил о смерти.
Потрясённые кровавой битвой офицеры шатались по полю боя, всхлипывая, проклиная этот мир и выкрикивая приказы мертвецам. Они требовали, чтобы трупы поднялись и бросились в погоню за врагом, в то время как солдаты бродили среди мертвецов в поисках павших товарищей.
Кобб и его покрытые кровью, крещённые огнём добровольцы двинулись по горящему полю из трупов, выныривая из клубов дыма и добивая мексиканцев. Они снимали скальпы, срезали посмертные маски, отрезали уши, руки и пальцы. Они хохотали, как безумные, устраивая мексиканские трупы в непристойных позах.
А Кобб подталкивал их к новым, всё более извращённым зверствам, в то время как родимое пятно на его спине пылало и пульсировало.
Что-то внутри него было очень, очень довольно увиденным.
Война — это ад.
И для Кобба она напоминала возвращение домой.
* * *
Пламя.
Дым.
Жар.
Крики.
Горело здание школы.
Голоса внутри кричали на испанском, ублюдочном английском, индийском… Они умоляли, просили пощадить их, отпустить во имя Иисуса Христа.
И Кобб собирался их отпустить… прямиком к создателю.
Кобб смотрел на огонь, питался им, чувствовал, как он горит внутри него. Его кровь была кислотой, которая пузырилась и кипела. Его сердце раскалённым докрасна поршнем стучало и грохотало, выбрасывая искры и маслянистый пар. Родимое пятно на его спине напоминало выжженное на плоти клеймо.
