Одиночка — Джек - Брэнд Макс (книга бесплатный формат txt) 📗
Они обнаружили там достаточно компромата на хозяина здешних мест и время от времени поднимали глаза, переглядываясь, — глаза девушки вспыхивали то от пламенного негодования, то от леденящего сердце ужаса, а глаза Одиночки Джека неизменно оставались непроницаемо темными и глубокими.
А доктор тем временем с таким рвением отдавался своей исповеди, что заостренный кончик пера дважды ломался под нажимом его энергичной и размашистой руки и дважды его пришлось затачивать, прежде чем доктор смог продолжить писать.
Одиночка Джек, достав из кармана фляжку, плеснул в стакан бренди и пододвинул к руке доктора; тот, не прекращая строчить, с удовольствием прикладывался к крепкому напитку. Сейчас он не был доктором — в нем проснулся литературный дар. Слезы жалости к себе показались на его глазах, когда он описывал методы, какими Александр Шодресс обольщал его, предлагая принять участие в столь мерзостном деле.
Когда наконец работа была завершена, доктор Майерс внезапно с облегчением откинулся в кресле и отодвинул от себя бумагу и перо, будто он только что закончил обильную и сытную трапезу.
— С этим покончено… и с Шодрессом тоже! — объявил он.
— Да, — согласился Одиночка Джек, — если мы только сумеем привлечь его за это к ответу. Но вы вряд ли захотите остаться здесь и свидетельствовать против него. Мы предъявим только вашу исповедь. Между прочим, Эстер, вы тоже можете поставить свою подпись как свидетель.
— Почему я не могу остаться здесь? Да я не пропущу этот процесс и за миллион долларов! — вспыхнул Майерс.
— Вы это серьезно? — Одиночка Джек ухмыльнулся. — Однако, если вы останетесь в этом городе, можете быть уверены, что Шодресс быстро с вами разделается.
— Шодресс? А как он об этом узнает?
— Он рано или поздно обо всем узнает. Не может не узнать! Каждая пара ушей в этом городе принадлежит ему. Вон та дверь в сад была настежь открыта все время, пока мы разговаривали, и если там кто-нибудь был, он мог слышать каждое наше слово.
Бедного доктора от этих слов бросало то в жар, то в холод.
— И если бы я был на вашем месте, я бы сделал то, что делает крыса, когда чует вблизи кошку.
— Что бы вы сделали?..
— Сбежал бы отсюда, Майерс, не медля ни минуты. И мчался бы со всех ног. А потом нашел бы норку и забился на самое ее дно — и там трясся бы от страха!
Глава 28
ДРОБЛЕНЫЕ ПЕРСИКОВЫЕ КОСТОЧКИ
Обескураженный доктор, моргая, уставился на молодого человека. Он взглянул было и на Эстер Гранж, но в ее глазах увидал такое презрение, смешанное с ужасом, что постарался больше на нее не смотреть.
Он поднялся с места, и Команч придвинулся ближе, глухо рыча.
— Волк! — взвизгнул доктор Майерс.
— Все в порядке, — успокоил его Одиночка Джек. — Ко мне, Команч!
Огромный зверь отошел и улегся рядом с хозяином.
— Теперь проваливайте!
И доктор «провалил».
— Вы проследите за ним? — выдохнула девушка. — Он ведь может прокрасться обратно в дом и убить нас обоих.
— Команч будет следить за ним столько, сколько нужно, — сказал Джек Димз. — Взгляните!
И верно, едва доктор пошел к двери, Команч без всякого приказа двинулся за ним, обнюхивая след, который оставлял на полу доктор Майерс. При каждом движении пса бедная жертва непроизвольно вздрагивала всем телом.
У самой двери нервы Майерса окончательно сдали. Он выскочил на крыльцо, споткнулся и угодил головой прямо вперед, в большой куст вьющихся роз. От внезапной боли доктор так завопил, будто в него вцепилась когтями сотня кошек, вскочил и стрелой помчался по улице.
Двое в домике Гранжей весело наблюдали за исчезновением доктора. И даже Команч, который развалился у двери и свесил из пасти свой длинный красный язык, и тот, казалось, смеялся.
— Как вы догадались, что происходит? — спросила девушка, в ту же минуту забыв о Майерсе в приливе любопытства. — Как вы только могли догадаться обо всем? Вы что, следили за нашим домом?
— Время от времени, — несколько смутился Джек Димз. — Я тут брожу по окрестностям и присматриваю за тем, как поживает Дэвид Эпперли. Вы же знаете, я должен это делать.
Она смотрела на него в смущении и страхе.
— Но что навело вас на мысль, когда вы увидели этот злополучный стакан с водой?
— Лицо дока. Он выглядел таким самодовольным, самоуверенным, его точно забавляло происходящее. И меня внезапно осенило. По тому, как он себя вел, я понял, что он способен почти на все. И ведь действительно оказалось — способен. Вы видели, мне не пришлось задавать много вопросов, чтобы все из него выжать.
Волкодав ползком пробрался от двери к ногам хозяина и положил голову на его сапоги.
— Не делай этого! — резко крикнул Джек Димз.
Команч повертел головой туда-сюда, навострив глаза и уши, — он пытался понять, что так не нравится хозяину.
— Спокойно, — пробормотал Димз. — Все хорошо, малыш.
Он почесал кончиками пальцев массивную голову Команча, и громадная собака заизвивалась всем телом от удовольствия.
— Когда-нибудь я из-за него влипну, — объяснил Димз. — Это его любимое место — на моих ногах. А вдруг в один прекрасный день мне понадобится быстро двигаться? Вот тогда все будут решать считанные секунды, а он выбрал самое неудачное место!
Эстер понимала, что Димз хочет сказать: за ним охотятся день и ночь больше тысячи умелых охотников и в любой момент Джеку Димзу может понадобиться вся его сила, вся сноровка и все его проворство, чтобы уйти от преследователей, может быть, смертельно опасных для него.
— Знаете, — сказала она, смеясь, — все уж очень перепуталось. Шодресс — наш друг. Вы — враг Шодресса. Но вы здесь и защищаете нас, будто этот дом набит вашими братьями и сестрами.
Она подалась вперед, губы ее слегка приоткрылись, глаза сияли.
— Скажите мне, почему вы это делаете?
— Это моя работа, — ответил Джек, пожав плечами.
Но она замотала головой.
— Думаю, и я могу в свою очередь спросить, зачем вы ухаживаете за Эпперли, — сказал Димз.
— Чтобы спасти жизнь бедного юноши!
— Сначала вы хотели, чтобы он умер, а теперь хотите, чтобы он ожил?
— Хотела, чтоб он умер? Кто вам сказал, что я этого хотела?
— Вы подстроили ему ловушку, будто птичке, и он полетел в нее, а ваши парни его подстрелили!
Она вскочила со стула, вне себя от негодования, но через секунду овладела собой.
— Бессмысленно вам что-либо объяснять, — усмехнулась Эстер. — В вашей душе нет ничего, кроме дьявольской злобы, вы не способны поверить, что кто-то может быть просто добрым.
Мистер Димз улыбнулся ей, но такой странной, бесстрастной улыбкой, в которой не было ни капли веселости.
— Это нехорошо! — почему-то сказал он. — Это совсем нехорошо! — В его голосе прозвучала странная нота.
Команч поднялся и встал между своим хозяином и девушкой, беззвучно на нее оскалившись и ощетинив шерсть на загривке.
— Нехорошо, что я говорю вам или что я о вас думаю? — откликнулась она. — Но вам же не о чем беспокоиться. Вы себя хорошо знаете, и вам этого вполне достаточно. А что думает о вас весь остальной мир, вас вроде и не касается. Каждый мужчина, каждая женщина вас ненавидит, и нет ни одного ребенка, который не ненавидел бы вас и не дрожал, увидя вас, но вы так пропитались злобой, что думаете, будто добра на свете вообще не существует!
— Какое самообладание! — Что-то вроде восхищения проскользнуло при этих словах в его голосе. Чуть склонив набок красивую голову, он разглядывал девушку с тем же бесстрастным выражением. — Вы хладнокровная, умная и ловкая. И действуете правильно. Если б вы оказались на Востоке, где мошенники ворочают большими деньгами, вы бы объединились с кем-нибудь и почище Шодресса, этого дешевого отравителя. Но не стоит больше пробовать на мне ваши чары. Я вас знаю. И всегда знал, что вы за птица.
— Вы меня знаете?! — воскликнула она. — Да что вы вообще знаете обо мне?
— Я видел, как вы ловите рыбку, и в какой воде вы ее ловите, и какую приманку насаживаете на крючок.
