Такер - Ламур Луис (полная версия книги .txt) 📗
— Не слушайте его, Роулэнд! — Говоривший был явно пьян. Уродливое лицо его было красным. Вокруг собралось уже не менее дюжины зевак. — Хэмп назвал этого парня — он показал на него!
— Прошу вас, шериф, — спокойно сказал я.
Шериф вытащил из кобуры мой винчестер и осмотрел его. Ствол был холодный, пуля на месте, патронник заряжен. Один за другим он вытащил патроны и пересчитал.
— Ну вот, видите, — сказал я. — Я не стрелял из этой винтовки. А теперь проверьте револьвер, пока никто не трогал его, в том числе и я.
Шериф бросил на меня тяжелый взгляд, но проверил и револьвер. Он поднял его к свету и посмотрел в ствол. В барабане лежало пять патронов, шестой патронник был пустой, но все мы носили револьверы с пятью патронами.
— Из этого оружия не стреляли, — четко произнес Роулэнд, и в его словах я почувствовал симпатию ко мне. — Этот человек не мог убить Тода.
Собравшиеся встретили это заявление недовольными возгласами, но, обсудив слова шерифа, постепенно успокоились.
— Кто же тогда его убил? — спросил шериф.
— Человек, находившийся позади меня, шериф, — ответил я. — Он, наверное, стрелял из окна на втором этаже или с крыши, поскольку пуля пролетела мимо меня и убила Тода, который стоял на земле.
Шериф повернулся и оглядел площадь.
— Ну, кто бы он ни был, он уже ушел. Вопрос заключается в том, в кого он стрелял — в тебя или в Тода?
— В меня, — ответил я, — хотя Тод сам собирался меня убить. Я пытался убедить его не делать этого.
— Слезай с коня и пойдем со мной, — велел Роулэнд. — Мне надо с тобой поговорить.
Пришел помощник шерифа, и Роулэнд повернулся к нему и коротко объяснил ситуацию. Помощник быстро вызвал пятерых или шестерых человек из толпы, и они двинулись в том направлении, откуда была пущена пуля.
Роулэнд провел меня в служебную комнату в «Доме Пико».
— Садись, — сказал он. — И расскажи мне все.
И я рассказал ему все с самого начала. Рассказал, как гнался за Хеселтайном, Рисом и Руби Шоу, как узнал, что она приехала в Лос-Анджелес под чужим именем, как Хэмптон Тод проведал, что за ней ухаживает другой мужчина, и решил, что это я.
— А почему ты?
Я пожал плечами.
— Ну, видимо, потому, что я был единственным человеком, кто хоть что-то о ней знал. Сомневаюсь, что Тод видел когда-нибудь Хеселтайна. Но когда он узнал о каком-то другом ухажере Руби, он решил, что это я. Я ведь приезжий, и я ее знал.
— Ты думаешь, это Хеселтайн стрелял?
— Хеселтайн или Рис, но стреляли точно в меня. Я думаю, что это был Боб, поскольку Рису сейчас не до стрельбы, и к тому же он вряд ли успел добраться до города. А вот Боб успел.
— Но он всегда стреляет в открытую, а тут пальнул из-за угла. Что-то на него не похоже.
— Я ведь много месяцев следую за ним по пятам, мистер Роулэнд, и почти настиг. Никто не хочет работать на Хеселтайна, поскольку я всегда оказываюсь рядом, почти у него за спиной. Никто не хочет связываться с Бобом.
Шериф задумался над моими словами, вытащив из кармана жилета сигару.
— А может быть, стрелял кто-нибудь другой? Ты не думал об этом? Ну, скажем, Руби Шоу, которая хотела убить тебя.
— Вполне возможно, — ответил я. — Насколько мне известно, именно она нашла Эла Кашиона.
— А что ты знаешь о той женщине, что забрала деньги у Тода?
— Ничего, кроме того, что она очень хитра и опасна. Она способна на любую подлость. Руби обольстила Тода и, наверное, наплела ему с три короба. Мужчины любят хвастаться, может быть, он показал ей, сколько у него с собой денег. А это было все равно, что показать голодной лисе курицу.
Шериф встал.
— У меня нет причин арестовывать тебя, но все, что я говорил раньше, остается в силе. Я хочу, чтобы ты уехал.
— Спасибо вам, мистер Роулэнд. Будь на вашем месте более импульсивный человек, я бы уже болтался в петле. — Я протянул ему руку.
— Да, эти люди скоры на расправу, — согласился шериф, пожимая ее. — Среди них есть несколько сорвиголов, которых я вышвырну из Лос-Анджелеса при первой же возможности. Людям нужен покой.
Площадь снова опустела. На сером небе появились желтые лучи с красными прожилками. Я с удовольствием вдыхал в себя утренний воздух, поскольку ветер дул с моря. Я отвязал коня и сел в седло.
Помощник Роулэнда пересек площадь и подошел ко мне. Он вытащил сигару изо рта и сказал:
— Стреляла женщина из пустой комнаты. Там остался запах ее духов, а убегая, она потеряла перчатку.
Помощник показал мне ее. Перчатка предназначалась для маленькой ручки, но которая могла спустить курок не хуже, чем мужская.
— До свидания, — сказал я и двинулся прочь из города.
Они снова скрылись, снова удрали от меня.
Куда же они поедут теперь?
Глава 16
Когда я подъехал, Кончита была во дворе; она сразу бросилась ко мне. На крыльце дома показался ее дед.
— Ты в порядке? — Ее глаза тревожно шарили по моему лицу. — Нам сказали, что в городе была стрельба.
Я ослабил подпругу седла и прошел с ними в дом. Кончита принесла кофе. Ее брат вышел послушать мой рассказ о том, что произошло.
— А теперь куда, амиго? — спросил меня старик.
— Поеду дальше. Попытаюсь найти след.
Он в раздумье поглядел на меня.
— Я уже стар, сеньор, и вы должны простить меня, но не кажется ли вам, что вы впустую тратите свою жизнь? Люди теряют деньги и смиряются с этим; они работают и думают о другом, их жизнь продолжается, сеньор, не к добру это — все гнаться и гнаться за этими негодяями. Они свое получат. Поверьте мне, эта женщина навлечет на них зло. Такие женщины всегда связаны со злом, и те, кто с ними, обязательно пострадают. Для вас, сеньор, сейчас важнее найти свое место на земле. Годы пролетят стрелой, вы станете стариком, и не окажется близкого человека рядом с вами, и не на что будет оглянуться, кроме бессмысленной гонки.
— Я должен это сделать. Мне порой кажется, я родился для того, чтобы преследовать этих людей так, как бобры родятся для того, чтобы строить плотины.
— Но все вокруг меняется. Даже мне, старику, это видно. День ото дня укрепляется закон. Все люди вместе укрепляют его, и скоро тем, кто привык жить не по совести, не останется ни одного спокойного уголка.
Старик, конечно, был прав. Из окна прохладной комнаты я видел залитый солнцем двор и холмы, простирающиеся до самого моря. Замечательно было бы иметь свое поле на этой гостеприимной, щедрой земле. Такая прекрасная долина, конечно же, привлечет множество людей; они приедут и понастроят домов. В этом мире ничего нельзя сохранить в неизменности.
— Я должен ехать дальше, — сказал я. — У меня еще остались деньги, я вышлю их соседям.
Мы долго еще разговаривали, прихлебывая крепкий кофе и поглядывая за окно. В полдень я затянул подпругу и поставил ногу в стремя. Старик-мексиканец, Кончита и ее брат стояли посреди двора и смотрели мне вслед. Когда я в последний раз обернулся в седле, во дворе оставалась одна Кончита. Она вскинула руку, и я помахал в ответ.
Неужели так будет всегда — мне суждено врываться в чужую жизнь и снова уезжать от едва возникшей близости? Неужели этому не будет конца?
Недели две я метался взад-вперед по всем дорогам, которые вели из Лос-Анджелеса на север, юг и восток в поисках Хеселтайна, Малыша Риса и Руби Шоу.
И наконец на одной из затерянных в степи станций дилижансов ко мне обратился человек, услышавший мои расспросы.
— Я видел людей, похожих на тех, что вы описываете. Хорошенькая блондинка и двое мужчин. Они пришли на Пьяное плоскогорье с юго-запада и направлялись на восток к ущелью Уокера. У одного из мужчин над глазом глубокий порез, и еще один — на щеке. Другой весьма крепкого сложения, на нем была кожаная куртка и черная шляпа.
Переговорив с ним, я убедился, что он действительно видел моих обидчиков. Он нарисовал мне карту местности на земле возле здания станции, указав Пьяное плоскогорье, дорогу к ущелью Уокера и местоположение нашей станции. Это был маленький городок при железной дороге под названием Мохаве. Название этого места менялось много раз. В 1860 году там была станция линии дилижансов Элиаса Диборна. Позднее в этом городе часто останавливались грузовые караваны.
