Техасский рейнджер. Клан Аризоны - Грэй Зейн (мир книг .txt) 📗
— Похоже, что мы больше не увидим друг друга, — сказал он. — Странно даже думать об этом. Мы вместе пережили страшные дни, и мне кажется, что я знаю тебя давным-давно!
Дженни смутилась чуть ли не до слез, и Дьюан быстро поменял тему разговора на менее личную.
Однажды вечером Эндрюс вернулся из поездки в Хантсвилль, где он пробыл несколько дней.
— Дьюан, все в один голос толкуют о том, как ты расчистил банду Блэнда, — говорил он, преисполненный важности от обилия новостей. — Конечно, слегка преувеличивают, судя по тому, что ты мне рассказывал; но у тебя появилось немало друзей по эту сторону от Нуэсес! Думаю, нет поселка или города, где бы не нашлось людей, чтобы приветствовать тебя от всего сердца! Хантсвилль, ты сам знаешь, разделен на две части по своим взглядам и убеждениям. Половина его жителей — мошенники. И те, кто громче всех восхваляет тебя, похоже, самые мошенники и есть! Например, я встретил Кинга Фишера, вожака здешней беззаконной вольницы. Так Кинг считает тебя порядочным человеком! Он мне все уши прожужжал о том, какое великое дело ты совершил для пограничья и честных скотоводов! Ведь теперь, когда нет Блэнда и Аллоуэя, Кингу будет куда вольготнее заниматься кражей скота. Ходят слухи, будто Хардин переводит свой лагерь на место Блэнда. Но не знаю, насколько это правда. Думаю, там никого не осталось. Прежде, когда крупный вожак отдавал Богу душу, его банда почти всегда разваливалась и рассыпалась. А там сейчас никого и не найдется, кто мог бы ею управлять.
— Не слышал, кто-нибудь из бандитов охотится за мной? — спросил Дьюан.
— Во всяком случае, никто из банды Блэнда, это точно, — ответил Эндрюс. — Фишер сказал, что до сих пор ни одна лошадь не была пущена по твоему следу. Да и кому теперь нужен этот Блэнд? И потом, его люди побоялись бы выслеживать тебя. Так что можешь спокойно ехать прямо в Хантсвилль, где будешь в большом почете. И в безопасности, я полагаю, если, конечно, кто-нибудь из пьяных коровьих пастухов и завсегдатаев салунов не попытается тебя подстрелить просто так, ради славы! Такого сорта типы повсюду будут попадаться у тебя на пути, Дьюан, куда бы ты не пошел!
— Через пару дней я смогу сесть в седло и самостоятельно позаботиться о себе, — сказал Дьюан. — Тогда я уеду… Мне хотелось бы поговорить с тобой о Дженни.
— Она может оставаться у нас, сколько захочет.
— Спасибо, Эндрюс. Ты добрый человек. Но я хочу увезти Дженни подальше от Рио-Гранде. Здесь она никогда не будет в безопасности. Кроме того, она может отыскать родственников. У нее они где-то есть, хотя она и не знает, где они живут.
— Ладно, Дьюан, поступай так, как ты считаешь лучшим. Думаю, тебе следует увезти ее в какой-нибудь большой город. Поезжай на север в Шельбивилль или Крокетт. Это хорошие города. Я сообщу Дженни имена людей, которые ей помогут. Тебе даже не придется заезжать в город.
— А который из них ближе, и как далеко до них?
— Шельбивилль. Думаю, дня два пути. Местность бедная скотом, так что вряд ли ты там встретишься со скотокрадами. И тем не менее, лучше езжайте ночью, и будьте осторожны!
Через два дня перед закатом солнца Дьюан и Дженни оседлали своих лошадей и распрощались с фермером и его женой. Эндрюс и слушать не хотел благодарностей Дьюана.
— Я сказал, что считаю себя твоим должником, — заявил он.
— Ну ладно, что же я смогу сделать для тебя? — спросил Дьюан. — Когда-нибудь я, возможно, снова буду в здешних краях.
— Тогда просто слезай с коня и заходи в дом, иначе ты мне не друг! А насчет того, что бы ты мог для меня сделать, ничего такого мне в голову не приходит… Хотя нет, постой-ка, я как раз вспомнил!.. — с этими словами Эндрюс отвел Дьюана подальше от любопытных ушей женщин и продолжал шепотом: — Бак, когда-то я был богат. Меня разорил человек по имени Браун — Родни Браун. Он живет в Хантсвилле, и он мой враг. Стрелок из меня никудышний, иначе я давно бы его прикончил! Браун раздел меня до нитки — украл все, что у меня было. Он и конокрад, и скотокрад, и имеет достаточно влияния дома, чтобы защитить себя. Думаю, мне не нужно больше ничего говорить.
— Это тот Браун, который застрелил преследуемого беглеца по имени Стивене? — с любопытством поинтересовался Дьюан.
— Конечно, он самый. Я слышал эту историю. Браун клянется, будто влепил заряд Стивенсу между ребер. Но тому удалось ускакать, и никто не знает, что с ним случилось потом.
— Люк Стивене умер от того выстрела. Я похоронил его, — сказал Дьюан.
Эндрюс ничего не ответил, и оба мужчины вернулись к своим женщинам.
— Значит, по главной дороге около трех миль, у развилки свернуть налево, а дальше все прямо, — так ты сказал, Эндрюс?
— Верно. И удачи вам обоим!
Дьюан и Дженни тронули лошадей, которые легкой рысью унесли их в надвигающиеся сумерки. В тот момент Дьюана мучила одна настойчивая мысль. И Люк Стивене, и фермер Эндрюс — оба намекали Дьюану, чтобы он убил человека по имени Браун. От всего сердца Дьюану хотелось бы, чтобы они не говорили ему этого, воспринимая к тому же заказанную карту, как дело свершенное. До чего же кровавая страна Техас! Те, кто грабит, и те, кого грабят — все жаждут убийства. Оно живет в самой душе этого края. Разумеется, Дьюан будет всеми способами стараться избежать любой встречи с Родни Брауном. И само это решение наглядно показало Дьюану, насколько он действительно опасен — для людей и для себя. Временами его угнетало сознание ничтожности и хрупкости грани, отделяющей его здравое и доброе начало от необузданного, страшного и злого. Он сделал вывод, что только разум способен спасти его — только глубокое понимание угрожающей ему реальности окружающего мира и искренняя приверженность к добрым и благородным идеалам.
Беседа с Дженни, мирная и спокойная, отвлекала его от тягостных мыслей; он время от времени делился с нею своими взглядами, полными надежды на будущее. Наконец, стало совсем темно; небо затянуло тяжелыми тучами; в неподвижном воздухе не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка; духота и томительная гнетущая тяжесть, разлитая вокруг, предвещали грозу. Вскоре Дьюан уже не мог различить дорогу перед собой, хотя лошади находили ее без труда. Его тревожил непроглядный мрак ночи. Поэтому он подчинил все свое внимание тому, чтобы вовремя ее заметить, пристально вглядываясь в густую тьму впереди. К счастью, порога пошла по гребню возвышенности, где было меньше мескитовых кустов, и тьма поэтому была не столь непроницаемой; к тому времени они подъехали к развилке.
Выбравшись на правильную дорогу, Дьюан почувствовал облегчение. К его досаде, однако, неожиданно пошел мелкий моросящий дождь. Дженни не была одета для дождливой погоды, да и он, в сущности, тоже. Его куртка, которой он в здешнем сухом и теплом климате редко пользовался, была приторочена сзади к луке седла, и он отдал ее Дженни.
Они продолжали ехать дальше. Дождь шел, не переставая; он даже становился все сильнее. Дьюан весь промок и продрог до костей. Дженни, впрочем, чувствовала себя намного лучше благодаря его куртке из плотной ткани. Ночь, несмотря на все неудобства, проходила быстро, и вскоре путников встретил серенький скучный дождливый рассвет.
Дженни настояла на том, чтобы отыскать какое-нибудь укрытие, где бы они могли развести огонь и обсушиться. Дьюан был далеко не настолько здоров, чтобы рисковать подхватить простуду. Зубы его от озноба уже сейчас выбивали мелкую дробь. Однако найти укрытие в этой безлюдной и пустынной местности казалось абсолютно бесплодной задачей. Совершенно неожиданно, тем не менее, им посчастливилось набрести на заброшенную саманную хижину, расположенную немного в стороне от дороги. Внутри хижины было не только сухо, но там также находились и дрова; воды вокруг было сколько угодно в лужах и канавах, не было лишь травы для лошадей.
Жаркое пламя очага, горячая пища и питье значительно улучшили их настроение, создав определенный комфорт и уют. И Дженни легла поспать. Для Дьюана же наступило время бодрствования. Хижина не обеспечивала надежного укрытия. Дождь шел все сильнее и сильнее, и ветер переменился к северу. «Северный ветер, — пробормотал Дьюан про себя. — Дня два продлится, а то и три!» И он почувствовал, что невероятное везение, сопутствовавшее ему до сих пор, начинает ему изменять. Но одно обстоятельство все же благоприятствовало ему: едва ли кто из путешественников может оказаться поблизости в такую погоду.
