К далеким голубым горам - Ламур Луис (лучшие книги онлайн txt) 📗
— Мы его там не побеспокоим.
Глядя на людей, работающих на палубе, я приметил одного — крепко сложенного парня с отличными плечами и красиво вылепленной головой.
— Вот этот человек там, внизу… Он кто?
— Ньюфаундлендец, отличный матрос. Его имя — Пайк. Во всяком случае, так его все зовут. Он был рыбаком, пока не пришел к нам, и китобоем.
— А ваше имя?
— Хандсел. Вообще-то это фамилия, имя — Питер, но меня все зовут Ханс или Хэндс… а мне все равно.
— Так вы знаете этого человека — Пайка?
Он кивнул.
— Работает хорошо — и дерется хорошо. — Подумал и добавил: — Я думаю, он лучший моряк на борту. Знает море, и есть в нем любовь к кораблю.
В этот вечер на стол была подана пища, приготовленная Лилой, и это была хорошая пища. Люди ели, ели и отваливались от стола со вздохом. Наблюдая за ними, я понял, что моя борьба завершится успехом, ибо моряки редко видят такую пищу и не захотят остаться без нее — даже если им захочется остаться без меня.
Через несколько дней, размышлял я, у меня не будет никаких хлопот. Слышал кто-нибудь о революции сытых людей?
Я долго изучал карты, а команда тем временем работала на палубе, поправляя такелаж и паруса и просто принаряжая судно перед выходом в море. И по мере того, как все очевиднее становилась красота корабля, все заметнее вырастала гордость команды за него.
На третий день я стоял на палубе, и тут мимо прошел матрос, о котором я наводил справки. Я остановил его — кое-кто на палубе слышал это.
— Пайк!
Он четко повернулся лицом ко мне.
— Начиная с сегодняшнего дня, вы — офицер. Будете командовать палубными работами и управлять парусами. Докладывать будете мне — и только мне.
— Есть!
— Корабль — это наш дом, Пайк, а также наша крепость и наше убежище. Я хочу, чтобы именно так к нему и относились. И если наступит время, когда нам придется проплыть через игольное ушко, я хочу, чтобы он был к этому готов. Вам понятно?
— Я это сделаю. Он будет готов, капитан!
На пятый день мы вышли из гавани и легли на курс, ведущий к берегам большой земли на западе, но я выбрал маршрут, который уведет нас далеко в море, минуя Гаспе.
Кто бы ни был тот пират с рукой-клыком, я с ним не ссорился. У него своя дорога, у меня — своя, и моя ведет к Земле Рэли.
Три дня ветер держался попутный, погода нам благоприятствовала, и мы шли ходко, не видя ни земли, ни корабля — и не стремясь к этому. Я намеревался пройти подальше на юг, поближе к своей цели, и, при случае — встретить испанский корабль.
На шестой день в утреннюю вахту раздался крик:
— Парус!
Я осмотрел его, воспользовавшись подзорной трубой, найденной на борту. Это оказалась небольшая рыбачья лодка — на борту, несомненно, ничего, кроме трудолюбивых рыбаков и их улова, а таких людей я грабить не собирался.
— Прежний капитан не раздумывал бы, — угрюмо заметил Хандсел. — Про него говорили, что он ничего не упустит!
— И зря терял время, — кратко ответил я, — судя по тому, что у нас в трюмах.
Дважды за следующие несколько часов мы видели суда. Первое оказалось такой же рыбачьей лодкой, второе — небольшим исландским кораблем. После того, как исландцы помогли мне, я вовсе не хотел отблагодарить их, ограбив судно, которое могло принадлежать какому-нибудь другу Торвальда.
Теперь мы шли ближе к берегу. Это опасно, что было мне отлично известно, но я полагал, что в большинстве своем испанские корабли продвигаются на север вместе с могучим теплым потоком, который течет вдоль берегов Америки почти до широты Земли Рэли, где они поворачивают на восток, к Испании.
Пока что мы находились намного севернее, но ведь всегда есть какой-то шанс…
Рядом со мной появился Пайк.
— Капитан, — заговорил он вполголоса, чтобы только мне было слышно, — вон там за островом — корабль. — Он указал направление кивком. — Там, за деревьями. Вы видите?
— Да.
Я навел туда подзорную трубу и увидел судно ясно — вернее, самые топы его мачт, едва возвышающиеся над деревьями на низком песчаном острове. Этим мачтам следовало бы изрядно торчать над деревьями, и у меня появились кое-какие мысли на этот счет.
— Ну-ка поглядите, Пайк. Что вы скажете об их мачтах?
Он посмотрел в трубу, потом повернулся ко мне.
— Они спустили стеньги, капитан. Не знаю, что это за судно, но они спустили стеньги, чтобы их видно не было. По какой-то причине им пришлось остановиться.
— Они на мели?
— Да нет, корабль на ровном киле. Я бы так сказал: или они чинятся, или их грабят.
Я снова взял трубу и изучил берег. Остров был низкий, песчаный, с несколькими дюнами, покрытыми жесткой травой, а песчаный гребень, протянувшийся вдоль спинного хребта острова, порос соснами.
Волнение было небольшое, и мы переложили руль, чтобы подойти ближе к берегу. Я не заметил нигде никаких признаков жизни.
Опускалась ночь, а вид берега мне не нравился.
— Капитан! — сказал Пайк. — У нас есть человек, который знает этот остров.
Я опустил трубу и недоверчиво оглянулся на него.
— Ну да, мы его зовем Синий из-за необычного цвета кожи. Он рыбачил на Банках, и его несколько дней носило штормом. Так вот он как-то высаживался здесь набрать воды — там, на другой стороне, есть родники.
— Приведите его. Я с ним поговорю.
И все еще никаких признаков жизни, никакого движения. Что же, это мертвый корабль? Или какие-то проделки зрения, а никакого корабля там вообще нет? А может, за нами наблюдают из-под сосен, вон оттуда?
Синий оказался тощим длинноруким человеком, лицо его было опалено порохом — или чем-то другим, дающим синеватый оттенок.
— Ну да, знаю я этот островок, — сказал он. — С той стороны за ним хорошая якорная стоянка, грунт держит надежно, если погода приличная. Тут корабли не раз брали воду.
Уже темнело, но через подзорную трубу, которую я ему дал, он кое-как сумел разглядеть мачты.
— Что-то мне чутье подсказывает, — сказал он, опустив трубу, — насчет этого корабля… Не могу объяснить почему, только я уверен, что он — фламандский. Глаза у меня получше, чем у большинства, так я, кажется, разглядел у него в оснастке юферс в форме сердечка — а такие делают фламандцы.
По его командам, все время осторожно промеряя глубину свинцовым лотом, мы добрались до оконечности острова, не неся никаких огней.
В маленькой бухточке, известной Синему, мы бросили якорь и спустили шлюпку. Взяв с собой шестерых людей, я отправился на разведку.
Мы поднялись по низкому песчаному берегу, перебрались через дюны и двинулись вдоль кромки деревьев. Идти бесшумно было делом нелегким, потому что под ноги то и дело попадались обломанные ветром сучья, мелкие веточки и листья. Но все же мы сумели пройти, не подняв шума, и медленно, осторожно пробрались через строй деревьев.
Синий схватил меня за руку.
Там был не один корабль, а два! Ближе к берегу стоял отличный фламандский галион, красиво изукрашенный вдоль пушечной палубы; суда такого типа они начали строить всего десять-двенадцать лет назад. Очевидно, его стеньги были спущены, чтобы помешать внезапному бегству, но все равно выход из бухты был перекрыт вторым кораблем, который мы почти не могли разглядеть в темноте.
На берегу был растянут парусиновый тент, под ним сидели, выпивая, несколько человек. По крайней мере, трое выпивали — а четвертый сидел напротив них со связанными за спиной руками. Чуть дальше по берегу горел второй костер, мы слышали доносящиеся оттуда крики и смех — пьяный смех, как мне показалось.
— Отличное место! — говорил кто-то. — Дюжину раз я им пользовался, и дюжина добрых кораблей была ограблена, а добыча с них без спешки и суеты переправлена на наш собственный кораблик.
Он ткнул пальцем в сторону связанного человека.
— Ну, давай, говори! Мы знаем, что у тебя на галионе есть золото — и мы его с твоего галиона снимем, или же снимем шкуру с тебя — по дюйму за один раз.
Говоривший отличался, судя по виду, крупным ростом, хоть сейчас сказать наверняка было трудно — он сидел на бочонке. Вид у него был мрачный, угрюмый, лицо смуглое, ядовитое и злобное, а товарищи его выглядели не лучше. Я скользнул взглядом вдоль берега, чтобы прикинуть, сколько там людей. Дюжина? Да нет, больше, много больше.
