Серебряный каньон - Ламур Луис (читаем бесплатно книги полностью TXT) 📗
У источника я напился сам, потом напоил пони. Макларен был убит примерно в это же время — может быть, на час-другой позже. Внезапно гнедой вскинул голову.
Насторожившись, я тихонько успокоил его. Он уже было собирался заржать, но мой шепот остановил его. Пони смотрел во тьму, в сторону «Боксед-М».
Лунный свет посеребрил тонкую, расходящуюся в обе стороны проволоку забора. Сев в седло и держа правую руку на кобуре револьвера, я направился в ту сторону.
Я дернул поводья.
Там, во тьме, стояла лошадь — лошадь, повернувшая голову в нашу сторону.
В ночной тишине мне послышалось сдавленное рыдание… Потом мой гнедой снова зашагал.
Мы уже приближались к забору, когда чужая лошадь заржала. И сразу в седле выпрямилась темная фигура.
— Мойра!
На мгновение она застыла, затем, негромко вскрикнув, развернула лошадь и, пришпорив, пустила ее в галоп.
— Мойра!
Лошадь ее неслась во весь опор, но мне показалось, что на минуту она обернулась и я заметил белое пятно ее лица.
— Я люблю тебя, Мойра!
Но ответило мне только эхо, а вдали медленно затихал стук копыт.
Я долго стоял возле проволочного забора, вглядываясь в ночь, прислушиваясь, надеясь, что снова раздастся стук копыт и она вернется.
Ночь молчала. Лишь перепел кричал где-то во тьме.
Глава 16
Джолли Бенара сидел на корточках и рисовал пальцем на песке. Он съежился от утренней прохлады, правый глаз сощурился от табачного дыма.
— Это место, которое вы зовете амфитеатром — вот оно, здесь. Сразу за этой скалой есть тропа. На хорошей, привычной к горам лошади вы сможете проехать. Доберетесь до верха и окажетесь на мезе, над Темным каньоном. Тропа пересекает ее — это миль шесть. Там есть седловидная скала — как увидите, поезжайте к ней. Оттуда начинается тропа, если только ветер не разрушил ее.
Джонатан собрал для меня сорок голов скота. Засунув винчестер в седельный чехол, я вскочил на Серого.
Мы начали гнать скот, но стадо не хотело трогаться в путь; животным нравилось в Тополевой промоине, и они собирались оставаться там и впредь. В конце концов нам удалось расшевелить стадо, и мы двинулись к холмам. Джонатан сопровождал нас, но должен был покинуть, как только мы доберемся до каньона.
Свой спенсер он держал в руке — худощавый, высокий юноша, узкобедрый и сутуловатый. От утреннего холода лицо его чуть посинело. Он молчал.
Я тоже не был расположен к разговорам. Мысли мои были далеки от дела, которым я сейчас занимался. Гнать стадо вверх по каньону было совсем не сложно: ни один бычок не мог повернуть назад, не столкнувшись с нами; им оставалось только неохотно двигаться вперед. Не думал я и о загадочных всадниках, следы которых заметил Ник Бенара.
Действительно ли там была Мойра? И если да — слышала ли она мой зов? Я нетерпеливо ускорил шаг. Я был сердит на себя и на нее. Почему она так поступала? Она верила, что ее отца убил я? Кеневейл и Чепин почти сразу отказались от своих подозрений… Но были и другие, до сих пор считавшие виновным меня.
Я раздраженно наблюдал за стадом, погоняя его быстрее, чем необходимо. Джонатан посмотрел на меня, но не произнес ни слова, продолжая ехать рядом.
В амфитеатре скот разбрелся по пастбищу, останавливаясь, поднимая головы и оглядываясь вокруг. Вскоре животные почувствуют себя здесь как дома. Мы отъехали в сторону, наблюдая.
Не было слышно ни звука, кроме журчания воды по камням. Джонатан сунул винтовку в кобуру и перекинул ногу через луку седла. Свернув сигарету, он посмотрел на меня.
— Хотите, чтоб я составил вам компанию?
— Спасибо… Нет.
— Тогда я побуду немного со скотом, — проговорил он, поднося к сигарете зажженную спичку. — Вдруг какой-нибудь корове захочется вернуться обратно.
Он сунул ногу в стремя.
Я думал о Мойре.
— Не принимайте все так близко к сердцу, Мэтт. Вы слишком нервничаете.
— Спасибо… Я постараюсь.
Конечно, он был прав. Расстроенный бегством Мойры прошлой ночью, я был слишком раздражителен, а в таком состоянии в разведку ехать плохо. Мне действительно хотелось драться.
Тропа, о которой говорил Джонатан, хорошо сохранилась. Посмотрев наверх, я отступил немного и взглянул снова. В этом месте скала из красного песчаника поднималась футов на семьсот. Тропа была бровью на лице скалы — пугливой лошади ее никогда не одолеть. Но Серый был не пуглив, он вырос в горах. Думаю, он смог бы пройти и по натянутой проволоке.
Мы неспешно тронулись в путь. Близился полдень, солнце пригревало все жарче. Скала, по склону которой проходила тропа, находилась в начале узкого каньона. До противоположной стены было меньше пятидесяти футов, а по мере того, как я поднимался, расстояние становилось все меньше, пока не стало таким, что я почти мог до нее дотянуться. Я продвинулся уже почти на тысячу ярдов в глубь каньона, когда неожиданно оказался на вершине мезы. Место здесь было плоское, усеянное пучками редкой травы; поодаль росло несколько кустов можжевельника.
Неподвижно сидя в седле, я внимательно осмотрел вершину мезы. Теперь я буду приближаться к людям, не желающим быть замеченными. Честному человеку нечего здесь делать, а если это Слейды — нельзя забывать, что они искусные охотники за людьми и опасные противники.
Ветер здесь дул непрерывно. Над головой раскинулось бескрайнее синее небо, лишь несколько одиноких облачков плыло в вышине.
Я шагом тронул лошадь вперед, высматривая седловидную скалу. Меза простиралась далеко во всех направлениях. Воздух был полон аромата полыни и кедра. Здесь и там виднелись пучки файв-спота, пурпурно-розового цветка пустыни с ярко-красными пятнышками на лепестках, а также какие-то низкие кустики. От утренней прохлады не осталось и следа.
Неожиданно я увидел перед собой темный горб скалы — она и в самом деле походила на седло. Шагом я осторожно приблизился к ней, оглядываясь и настороженно ловя глазом любое движение.
Возле скалы я спешился, чтобы дать Серому отдохнуть и пощипать редкой травы. Некоторое время спустя я обнаружил в скале, сложенной темной вулканической лавой, довольно глубокую нишу. Я завел туда Серого, укрыв от посторонних глаз и палящих солнечных лучей. Сам я растянулся неподалеку на траве. Путь был долгий, я встал рано, не выспался, а потому уже через несколько минут задремал. Это был не сон, но и не бодрствование. Так прошло около получаса, и вдруг я расслышал стук копыт лошади, шедшей рысью.
Мгновенно вскочив на ноги, я быстро подошел к Серому и тихонько заговорил с ним. Конь расслабился, выжидая. Всадник приближался. Вытащив винчестер из чехла, я ждал, держа его у бедра.
Потом сообразил, что всадник проедет возле дальнего конца скалы — там, где, по словам Джолли, проходила тропа. Стараясь не шуметь, я поспешно взобрался на самую седловину горы. Найдя место, откуда мог видеть ту часть мезы, по которой пролегал путь всадника, я укрылся за валуном.
Прошла минута… Другая… Наконец показалась лошадь, сменившая рысь на шаг. В седле сидел настоящий великан — я знал лишь одного такого человека.
Морган Парк!
На тропе, по которой он ехал, я с трудом различал следы других лошадей. Понаблюдав за ним несколько секунд, я скользнул вниз. Ведя Серого в поводу, я обогнул скалу с таким расчетом, чтобы каменная громада укрывала меня от случайного взгляда Парка, а сам я мог видеть тропу впереди.
Проехав около мили, Парк свернул к мезе и исчез.
Я выждал три… четыре… пять минут — Парк мог остановиться, чтобы посмотреть, где же он проехал. Потом я сел в седло и поехал параллельно его следам. Отпечатки копыт его крупной лошади были легко различимы, и я изучал их. Заодно я приглядывался и к другим следам, которым было уже несколько дней.
День выдался жаркий. Туманная пелена застилала горизонт. Дрожащее марево жаркого воздуха тонкой вуалью размывало очертания далеких холмов Суит-Элис, и они казались краем видимого мира. Время от времени тропа приближалась к краю мезы, и я мог смотреть сверху на бесконечный лабиринт каньонов.
