Пастырь пустыни - Брэнд Макс (книги бесплатно .TXT) 📗
— Глядите на Ингрэма! Он взбесился!
Остальные обернулись, не зная, чего ожидать, и в этот момент Ингрэм бросился сквозь них. Они показались ему скорее тенями, чем живыми людьми. Раньше он умел прорываться через линию тренированных и готовых к бою спортсменов. И сейчас юноша пронесся сквозь толпу не ожидавших нападения ковбоев и шахтеров, словно их и не было. Добежав до камеры, он захлопнул дверь с такой силой, что пружинный замок щелкнул и ключи с громким звоном упали на пол.
За ключами тут же протянулась рука; Ингрэм наступил на запястье — в ответ раздался вопль боли.
В ту же секунду две руки крепко охватили его туловище.
Разумеется, на футбольном поле это было бы нечестно; но это было не футбольное поле. Ингрэм крепко приложил кулаком в ухо противнику, и хватка ослабла. Но к нему уже бежали другие, мешая друг другу, не оставляя себе места для действия. А священник стоял, прижавшись спиной к двери камеры, в которой был заперт Моффет и полдюжины его несостоявшихся линчевателей. Положение было безвыходное.
Нервное напряжение, от которого еще несколько минут назад он дрожал, словно перепуганный замерзший ребенок, сейчас, в этот критический момент, помогало ему двигаться со скоростью молнии. Ни один его удар не прошел впустую. Не видя перед собой ничего, кроме чьей-то челюсти, он посылал удар за ударом в самый центр этой атакующей людской массы, разделив толпу надвое.
К нему тянулись руки, над его головой просвистела пущенная из ружья пуля. Но Ингрэм отмахнулся от наседавших, вырвав у кого-то из рук ружье. Едва он сделала шаг вперед, люди отступили, завопив от страха. Два или три человека повалились на пол. Перешагивая и наступая на упавших, Ингрэм свирепо врезался в колышущийся дикий рой. Удар приклада пришелся по чему-то мягкому; раздался крик боли. Ружье развалилось, словно оно было сделано из бумаги. В лицо Ингрэма плюнул огнем чей-то пистолет. Священник ткнул голым ружейным стволом в направлении слепящей вспышки; послышался стон и глухой стук падающего тела.
Паника охватила толпу, замкнутую в узком коридоре. Людям не хватало места, чтобы воспользоваться численным преимуществом. Многие падали прежде, чем неумолимый воин успевал обрушить на их головы свой праведный гнев. Нападавшие ринулись прочь; Ингрэм следовал по пятам.
Они бежали, сбивая друг друга с ног, наступая друг на друга; некоторые, набравшись смелости, оборачивались, пытаясь ударить своего противника, который казался им великаном.
Полдюжины раз в него стреляли почти в упор. Но паника заставляла дрогнуть руки, державшие пистолеты, и Ингрэм невредимым продвигался сквозь толпу, безжалостно нанося удары кулаком и попирая стонавших людей ногами.
Наконец толпа нарушителей порядка изверглась из задней двери тюрьмы. Когда она рассеялась, лежавшие на полу трое перепуганных беглецов кое-как поднялись на ноги, пошатываясь, миновали Ингрэма и растворились в спасительной темноте.
В эту дверь шагнул и Ингрэм. Он потряс сломанным ружьем вслед толпе, которая, убегая, крутилась и бурлила, как горный поток. Те, кто был позади, нажимали на передних; а оставшиеся в тюрьме больше смерти боялись оказаться лицом к лицу с этим жутким священником.
— Вы, трусливые псы! — крикнул Ингрэм громовым голосом. — Дверь тюрьмы открыта. Приходите, когда будете готовы! В следующий раз я встречу вас пулями — и буду стрелять наверняка. Слышите?!
Толпа издала вопль ярости. Несколько пуль просвистело мимо головы Ингрэма. Он расхохотался в лицо толпе, и шагнул назад в дверной проем.
Не закрывая дверь, он зажег фонарь, один из тех, что обронили убегавшие. В его свете оказался бы всякий, кто попытался бы переступить порог; но было бы странным, если бы запуганное до смерти войско линчевателей осмелилось приблизиться хоть на шаг.
Из камеры, где зачинщики оказались запертыми вместе с Рыжим Моффетом, теперь доносились громкие мольбы о помощи. Несостоявшиеся линчеватели выкрикивали имена своих соратников, которым посчастливилось убежать. Они умоляли открыть ту самую дверь, которую совсем недавно отпирали с таким ликованием.
Какой-то человек поднялся с пола, цепляясь за заднюю дверь тюрьмы, и пошатываясь, направился к Ингрэму. Это был Дик Бинни; по лицу его — куда пришелся удар прикладом тяжелого кольта — струилась кровь. В каждой руке у него было по пистолету, губы беззвучно шевелились. Ингрэм подумал, что никогда не видел человека в таком отчаянии.
— Ингрэм, — сказал заместитель шерифа, — Благослови тебя Бог за то, что ты дал мне шанс поквитаться с ними! О, негодяи! Они за это заплатят! Они за это заплатят!
В коридоре лежали пять человек, некоторые из них были без сознания, другие корчились от боли, не осмеливаясь просить помощи. По всему полу было разбросано оружие. Шериф и Ингрэм собрали его и сложили в углу. Вскоре вернулись помощники шерифа и, стремясь загладить свою вину, предложили охранять пленников. Их предложение было принято в презрительном молчании, и шериф направился к главному «призу» сегодняшнего вечера — шестерым зачинщикам, запертым в камере Рыжего Моффета.
Там Дик Бинни обнаружил странную картину.
Несмотря на то, что эти шесть человек были хорошо вооружены — по сути, вооружены до зубов, — им и в голову не пришло сопротивляться. Они столпились у решетки и жалобно умоляли шерифа выпустить их. Они обещали словно нашкодившие дети, что с этого момента будут вести себя хорошо. Они клялись заместителю шерифа в вечной благодарности.
Услышав это, Дик Бинни злобно ухмыльнулся. Он открыл дверь и позволил арестованным выйти по одному, тщательно обыскивая каждого и отбирая оружие. Затем они оказались в распоряжении Реджинальда Ингрэма. Несостоявшиеся линчеватели покорно шли перед ним, как стадо овец перед пастухом.
Потому что преподобный Реджинальд Ингрэм очень сильно изменился.
Одна из пуль оцарапала ему ухо, и его одежда была забрызгана кровью. Пиджак был разорван на спине. Один рукав рубашки оторвался напрочь, являя взору обнаженную руку, на которой перекатывались железные мускулы. И, наверное, самым главным украшением священника был огромный синяк — уже наливавшийся черно-синим — который закрывал один глаз, так что прищур Ингрэма казался прищуром самого дьявола.
Этот жуткий великан велел своим пленникам выстроиться вдоль стены, подгоняя их стволом ружья, выглядевшим в его руках куда ужаснее, чем заряженное оружие. Затем Ингрэм обратился к упавшим духом пленникам с веселым презрением. Их задержат за попытку убийства, сообщил он, и обращаться с ними будут так, как следует обращаться с трусами. Он сорвал с их лиц маски и назвал всех по имени. А они лишь тряслись от страха и пятились прочь.
Заместитель шерифа запер нарушителей порядка по одному в соседних камерах. Какое жалкое зрелище они собой представляли! К ним присоединились и трое еще не до конца пришедших в себя мужчин, буквально затоптанных Ингрэмом в коридоре. Остальные две его жертвы годились скорее для больницы, чем для тюрьмы, и помощники Бинни, как могли, оказали им медицинскую помощь.
Шум за стенами тюрьмы внезапно стих. Бинни опасливо выглянул в открытую заднюю дверь, подозревая, что враги могли тайно спланировать новое нападение, однако в поле зрения не было ни души. Видимо, хорошенько поразмыслив, нападавшие решили, что этой ночью сделали уже достаточно — точнее, попытались сделать. Вспомнив вдруг, что дома их ждут важные дела, они потихоньку разбежались.
Замок камеры щелкнул девятый раз, и уже девять человек сыпали проклятьями или стонали за своими решетками, когда на голое плечо священника опустилась рука. Он обернулся и оказался нос к носу с Рыжим Моффетом, на лице которого сияла победная ухмылка.
— Старина, — сказал Моффет, — из всего хорошего, что когда-либо для меня делали, лучшее…
Его речь прервал львиный рык священника:
— Моффет, с какой стати ты вышел из своей камеры?! Возвращайся туда немедленно!
— Я? — переспросил Моффет, моргнув от удивления. — Послушай, Ингрэм, ты вдоволь порезвился с овцами, но это не значит, что…
