За чертой - Маккарти Кормак (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
Надел убитого кролика на найденный под ногами сосновый сучок и пошел назад, туда, где, вся подобравшись, лежала волчица. Сел на корточки и протянул к ней руку, но она отползла, сколько позволила веревка. Взял маленький кусочек кроличьей печенки и протянул ей. Она церемонно его обнюхала. Он наблюдал за ее взглядом: какие мысли в нем отразятся? Смотрел на ее кирзовые ноздри. Она отвернула голову, а когда он пристал к ней с этим более настойчиво, попыталась отползти.
– Может быть, ты просто недостаточно голодна еще, – сказал он. – Однако рано или поздно…
В тот вечер он разбил лагерь на маленьком болотце у наветренного откоса, долго возился, и, только насадив кролика на вертел из свежей ветки дерева паловерде и поставив его жариться над огнем, пошел посмотреть, как там конь и волчица. При его приближении она встала, и первое, что ему бросилось в глаза, – это то, что с ее ноги исчезла повязка. Лишь после этого он заметил и отсутствие палки у нее в зубах. Ну и конечно, веревки на морде.
Она стояла, глядя прямо на него и ощетинив шерсть на загривке. Веревка лассо, привязанная к ее ошейнику, извивалась по земле, и на ней заметно выделялось мокрое и истрепанное место, где она ее грызла.
Он встал как вкопанный. Потом медленно стал пятиться вдоль веревки к коню, там отвязал лассо от седельного рожка. При этом не спускал глаз с волчицы.
Взяв в руку свободный конец веревки, стал ее обходить. Поворачиваясь на месте, она следила. Между собой и волчицей он оставил маленькую сосенку. Пытался двигаться непринужденно, но чувствовал, что его замыслы у нее как на ладони. Петлей перебросил веревку через высокий сук, поймал и попятился, выбирая слабину. Веревка выползла из травы и иголок и потянула за ошейник. Волчица опустила голову и нехотя пошла.
Вот она уже под суком, но он все тянет, пока ее передние лапы не начали уже чуть не повисать в воздухе, тут он чуть-чуть веревку потравил и привязал в сторонке, стоит смотрит. Она оскалила зубы, повернулась и попыталась отойти, но не смогла. Казалось, она озадаченно соображает, что делать дальше. В результате подняла раненую ногу и стала зализывать.
Вернувшись к костру, он покидал в него все дрова, которые собрал. Потом вынул из седельной сумки флягу и один из последних сэндвичей, снял с него обертку и пошел с флягой и куском бумаги снова к волчице.
Она внимательно за ним следила, пока он рыл в мягком торфе ямку, наблюдала, как он утаптывает ее каблуком. Затем он расстелил в углублении бумагу, придавил камнем и из фляги налил воды.
Отвязал веревку и дал слабину, одновременно отходя. Все это под ее неотступным взглядом. Он отошел еще на несколько шагов и сел на корточки, не выпуская веревку. Она посмотрела на огонь, потом на него. Села, облизнула намятые веревкой челюсти. Он встал и, подойдя к ямке, налил туда еще воды, поплескал ею вокруг. Потом завинтил пробку фляги, немного еще постоял у ямки, отошел и сел. Они смотрели друг на друга. Уже было почти темно. Она встала, понюхала воздух, словно мелко-мелко подталкивая что-то носом. Затем начала подходить.
Дойдя до воды, нерешительно понюхала ее и подняла голову глянуть на него. Снова посмотрела на костер и на коня, неясной тенью маячившего за ним. В темноте ее глаза сверкали. Опустила нос, понюхала воду. От него при этом не отводила глаз, таких светящихся, что, когда она опускала голову и пила, отражение горящих глаз появлялось в темной воде, возникая, словно какое-то ее другое «я», иная волчья сущность, свойственная земле как таковой и таящаяся в каждом тайном месте, вплоть даже до фальшивых водопоев вроде этого, чтобы волчица всегда имела на земле поддержку и никогда не была полностью одинока и оставлена в этом мире.
Он сидел на корточках и наблюдал за нею, держа веревку в обеих руках. Как человек, которому вверено нечто такое, чему он и применения толком не знает. Выпив все досуха, она облизнулась, посмотрела на него, после чего потянулась и понюхала фляжку. Фляжка упала, волчица отпрянула и попятилась на свое место под суком, там села и снова начала зализывать ногу.
Выбрав у нее над головой слабину веревки, он привязал ее, потом пошел обратно к костру. Повернув вертел с кроликом, достал кроличью шкурку с кусочками мяса, вернулся и положил перед ней. Раскрыл и расправил шкурку по земле, а потом, отвязав и дав веревке слабину, отошел с ходовым концом в сторону.
– Ну что же ты. Давай.
Она наклонилась и понюхала воздух.
– Это кролик, – сказал он. – Есть подозрение, что кролика ты прежде не едала.
Он ожидал увидеть, как она набросится, но нет. Тогда он по дыму от костра определил направление ветра, опять собрал куски в шкурку и перенес туда, где она была бы от волчицы с наветра, – и все это опять держа сверток в одной руке, а веревку в другой. Положил шкурку наземь и отошел, но волчица по-прежнему не двигалась.
Он обошел вокруг, опять привязал веревку в недоступном месте и возвратился к костру. Кролик на вертеле наполовину сгорел, наполовину остался сырым, но он сел и съел его, после чего при помощи ножа смастерил намордник из поясного ремня и двух длинных полос кожи, которые вырезал из седельного тебенька – широкого и мощного тисненого крыла-подколенника. Отдельные части соединял посредством прорезей и кожаных завязок, время от времени бросая взгляд на волчицу, лежащую свернувшись под деревом с веревкой, уходящей вертикально вверх.
– Чует мое сердце, ты только и ждешь, когда я засну, – сразу начнешь изыскивать способ оторваться, – сказал он.
Она подняла голову и посмотрела на него.
– Да, да, – сказал он. – Это я с тобой говорю.
Когда намордник был готов, Билли повертел его в руках, испробовал пряжку. Ну, вроде бы нормально. Сложил и убрал нож, сунул намордник в задний карман; вынув из седельной сумки последние пиггинстринги, повесил их на себя, продернув в шлевку на брюках, а лошадиные путы сунул в другой задний карман. Потом пошел туда, где был привязан конец веревки лассо. Волчица поднялась и встала в ожидании.
Он медленно начал подтаскивать ее за ошейник. Она забила по веревке лапой, пробовала ухватить зубами. Пытаясь ее успокоить, он заговорил с ней, однако тщетно, и тогда он просто подтащил ее волоком и, задвоив часть веревки, закрепил ее узлом с таким натяжением, чтобы волчица стояла чуть не подвешенная, почти касаясь сука головой. Затем упал на землю и подполз туда, где она стояла, вертясь на месте и пытаясь освободиться, и связал лошадиными путами задние ноги волчицы; в путы вдел и привязал свободный конец веревки лассо, после чего выкатился из-под волчицы, поднялся и задом стал отходить. Узел распустил и, потравливая привязанный к ошейнику конец веревки одной рукой, другой стал подтаскивать ее за ноги к себе. «Если бы это кто-нибудь увидел, – сказал он ей, – меня бы тут же утащили в желтый дом, предварительно взнуздав примерно таким же манером».
Когда волчица оказалась обездвижена, он вынул из кармана вторую веревку от лошадиных пут и привязал ее задние ноги к сосенке, которую и прежде уже использовал в качестве крепительной тумбы, после чего, отвязав конец веревки лассо от задних ног, сложил ее кольцами и перекинул через плечо. Едва волчица почувствовала, что веревка ослабла, она попыталась встать и зубами принялась рвать путы. Он ее снова повалил и пошел обходить широкой дугой, пока не смог дотянуться до сука, через который была перекинута веревка. Бросив свободный конец веревки через сук в обратном направлении, он снял с него веревку, отошел и растянул волчицу по земле уже горизонтально.
– Я знаю, ты думаешь, я собираюсь убить тебя, – сказал он. – Но это не так.
Он привязал веревку лассо еще к одной сосенке и, вынув пиггинстринг из брючной шлевки, подошел к волчице, которая лежала вся напряженная, дрожа и задыхаясь. Сделал петлю и попытался набросить ее волчице на нос. Вторая попытка кончилась тем, что та схватила шнурок зубами. А он стоял и ждал, когда она отпустит. Волчица следила за ним желтым глазом.
– Отпусти, – сказал он.
